Красный дом
Шрифт:
Дейзи шевельнулась, устраиваясь удобней. Луиза села на подлокотник кресла, и Дейзи оказалась зажата между ней и Бенджи. Ноги Луизы, туго обтянутые красными вельветовыми брюками, были совсем близко. От нее пахло какао.
Луиза перевернула страницу. Арочный, висячий, консольный, балочный мосты. Странно, что она встретила упоминания об этом именно здесь. Дома у них книг не было – из опасения, что кто-нибудь станет слишком умным. Луиза закрыла энциклопедию и ласково погладила корешок. Вот так думаешь, что все осталось в прошлом, дом разрушен, мебель распродана, фотографии уничтожила
Ричард сидел на ступенях у часовой башни, сумка из книжного магазина Ричарда Бута угловато топорщилась рядом с его лодыжкой. В ней лежали: «Сталинград» Энтони Бивера, «Одиссея» в переводе Джона Ханны и «В отличной форме. Полное руководство по фитнес-тренировке». Неподалеку стоял автоприцеп с двумя овцами, и курили у мотороллера трое местных подростков. Снова вспомнилась Шарн. Вдох – раз, два, три… Выдох – раз, два, три… Взревел мотороллер, и сосредоточение нарушилось. До чего же разум беспокоен. Нужно бегать, как Алекс, и прочищать мозги активной физической деятельностью, а не силой воли. Вдох… Мимо прошла привлекательная женщина, и в голове раздался предупреждающий звоночек. А, это Луиза. Как странно смотреть на нее со стороны, словно глазами незнакомого мужчины. Вспомнилось, как он впервые встретился с ее бывшим мужем Крейгом – тот приехал заменить насос в бойлере. Он оказался невероятно волосат – будто надел под футболку черную мохеровую манишку.
– Луиза сказала, ты врач. – Крепкое рукопожатие продлилось чуть дольше необходимого.
– Консультант по нейрорентгенологии.
Постепенно Ричард начал понимать, что все эти дипломы, книги, музыка – нечто наподобие криптонита, хотя он помнил, как Луиза тряхнула головой, засмеялась и сказала «он всегда этого хотел». Ричард так и не смог забыть эту картинку.
Здесь не было обрыва, лишь высоченная круча, с которой, наверное, даже Россию увидеть можно. Мимо Мелиссы прошла пожилая пара, одетая как бойскауты. Телефон наконец-то поймал сеть, на экране появились сообщения. Одно из Франции, от отца, за ним целая вереница: «позвони мне», «есть разговор», «срочно нужно поговорить» – как будто война началась.
Мелисса набрала Кэлли.
– Мишель пыталась убить себя! – не поздоровавшись, выпалила та.
– Как?
– Снотворное. Сказала матери, что мы ее травили.
– Гребаная корова.
– А ее мать пошла к Эвисон, так что дело получило огласку.
– Это не я разослала всем ее фото.
– Вот только не вмешивай меня в это, ладно? – огрызнулась Кэлли. – Фотографию сделала ты.
– А ты не обвиняй меня, ладно? Нужно как-то разрулить это.
О боже. Две недели ночевать вместе с отцом на ремонтируемой французской ферме в спальном мешке уже не казалось такой плохой идеей. Надо все хорошенько обдумать. Мишель снова повела себя как сука. Опять корчит из себя жертву. Нужно было предвидеть.
– Кому еще ты отправляла фото? – уточнила Мелисса.
– Нескольким людям.
– Просто скажи кому, ладно?
– Джейку, Донни, КГ…
– Офигеть.
Разумеется, фотку они сохранят, а потом будут подкалывать
– Не думала, что ее смерть меня так расстроит. – Анжела положила в рот последнюю порцию жаркого по-тибетски.
Бенджи сидел рядом и читал потрепанную энциклопедию. Анжела стряхнула крошки с его головы.
– Так умирать – ужасно, – сказал Ричард, положив свои столовые приборы крест-накрест. – Разум угасает, а за телом ухаживают другие люди.
Другие люди? Это он ее имеет в виду.
– Не дай бог у меня тоже будет обширный инсульт. – Ричард перелил остатки чая через металлическое ситечко в чашку.
За его спиной у прилавка столпились коричневые от загара велосипедисты, шаркая по каменному полу черными туфлями.
– Погоди-ка. Вообще-то я навещала ее каждую неделю в течение пяти лет, – заявила Анжела, сама не зная, зачем возражает брату.
– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать. – Он услышал обиду в ее голосе и неподдельно растерялся.
Разумеется, подарок в виде отпуска смягчил ее остаточные негативные переживания.
– Я знаю, что ты платил за ее пребывание в Экорн-Хаус, – ответила Анжела. – Возможно, это было важнее, чем все остальное. Я благодарна тебе за это, правда, но… Каждую неделю. Пять лет. – И что хорошего это принесло матери? Под конец она уже не узнавала собственную дочь.
– Я знаю, – бесстрастно проговорил Ричард.
– А ей нужен был только ты.
Лицо брата выражало недоверие. Видимо, ему казалось, что возобновить семейные отношения теперь, когда проблемный родитель исчез, будет просто. Анжела ощутила детское желание усложнить этот процесс.
– Сколько раз ты навещал ее? Пять раз? Шесть? – Она знала точное число, однако не собиралась признаваться, что вела счет.
Ричард водил указательным пальцем по скатерти, будто писал ответ на воображаемой бумаге.
– Она мертва, Анжела. Мы не можем ничего изменить. Лучше оставить это в прошлом.
Бенджи перевернул страницу, не обращая внимания на их разговор. Анжела мельком глянула в энциклопедию. Глава «Романтика железной дороги» и рисунок поезда-экспресса «Летучий шотландец».
– Я лишь хотела услышать от тебя «спасибо». – Наконец-то она призналась!
Брат засмеялся – иронично и тихо, но засмеялся!
– Ричард? – Ей казалось, что она говорит с ребенком, который совершил ужасный проступок.
– Мне было тринадцать, когда она начала пить, – напомнил Ричард.
– А мне четырнадцать.
– Но ты ушла.
– Что? – Анжела не понимала, о чем он говорит.
– Ты поселилась у Джульетты.
Это бредовое заявление навело ее на мысль, что у брата могла быть гораздо менее благопристойная причина пригласить их сюда.
– Я не уходила. И никогда не жила у Джульетты.
– Ладно, может, и не жила. – Ричард не хотел углубляться в тему – это словно зараженная земля: пока не копаешь, беды не будет. – Но ты часто ночевала там. Много ночей у нее провела в течение лет эдак двух, если я правильно помню. – Он хотел не счеты свести, а просто расставить все по своим местам и забыть.