Красный корсар
Шрифт:
— Я вас уверяю, дорогая моя, — говорила Гертруда, — что само судно и его вооружение имеют какой-то странный вид…
— Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю, право, но я хотела бы поскорее быть дома, у отца.
— Странно! Гертруда, и у меня тоже зарождаются подозрения.
Молодая девушка побледнела.
— Много лет уже я знакома с военными судами, — продолжала мистрис Уиллис, — но никогда не приходилось мне видеть того, что здесь постоянно происходит.
— Что вы хотите сказать?
— Хорошо, я вижу, что лучше объяснить все, чем оставлять вас в неведении. Я считаю подозрительным и самое судно, и всех, кто находится на нем.
— Может-быть, эти люди и ненадежны, но ведь мы находимся на королевском судне. Если не долг, то страх наказания заставит их уважать нас.
— Я опасаюсь, что окружающие нас люди не признают ни прав, ни законов, а только свою собственную волю.
— Значит, мы имеем дело с корсарами?
— Вот этого я и боюсь.
— Неужели все, и даже тот, кто сопровождает нас и все время так безукоризненно вел себя…
— Не знаю, но нет пределов человеческой низости. Я думаю, что не мы одни составляем исключение.
У Гертруды подкосились ноги. Она вся затрепетала.
— Разве мы не знаем, кто он? Как бы ни были справедливы наши подозрения, но относительно его вы ошибаетесь.
— Может-быть, относительно Уильдера я и ошибаюсь, но это не меняет дела. Соберитесь с силами; я слышу шаги нашего прислужника. Не узнаем ли мы от него чего-нибудь?
— Мой милый Родерик, — сказала она, — вы устали. Видно, нелегка ваша служба.
— Я служу уже давно и умею бороться с усталостью во время дежурства.
— Да ведь вам лет двадцать, не больше?
— Разве я говорил, что мне двадцать лет? Я с большей справедливостью мог бы сказать пятнадцать.
— Сколько же времени вы на море?
— Два года, хотя порою мне кажется, что прошло уже лет десять.
— Не пугает ли вас служба на военном корабле?
— На военном корабле?
— Вы прежде где служили?
— Нигде.
— Как вам нравится ваша жизнь? Не правда ли, вы не скучаете?
— Нет, жизнь неприятная.
— Странно, молодые юнги вообще веселятся; может-быть, офицеры были грубы с вами?
Родерик не отвечал.
— Я права?.. И капитан ваш тоже жесток?
— Я никогда не слышал от него ни одного резкого слова.
— Часто вы отдыхаете в гаванях?
— Земля меня очень мало интересует. Другое дело — любовь и дружба.
— Разве здесь вы не находите этого? А Уильдер, как он к вам относится?
— Я его не знаю. Я не встречал его до этого случая.
— Какого случая?
— Когда мы встретились с ним в Ньюпорте, и я передал ему приказание принять начальство над торговым судном.
Юнга задумался, с сожалением посмотрел на обеих
— Послушайте, я многое видел за эти два года. Не оставайтесь на этом корабле: здесь не место для женщин. Уезжайте, хотя бы с риском очутиться в таком же безвыходном положении, какое вы испытали перед прибытием сюда.
— Может быть, уже поздно следовать вашему совету, — сказала мистрис Уиллис. — Но расскажите нам все об этом судне, Родерик! Я вижу, что вы рождены не для подобной службы.
Родерик замолчал, уклоняясь от дальнейших разговоров.
— Почему у «Дельфина» сегодня не тот флаг, что был вчера, и не тот, который он вывесил в Ньюпорте?..
— А, почему? — ответил юноша горьким и грустным тоном. — Никто не может разгадать намерений этого человека. Если бы дело шло только о флагах, то это было бы еще полгоря.
— Я вижу, что вы несчастливы. Я поговорю с капитаном и попрошу его освободить вас от этой службы.
— Я не желаю никакой другой.
— Как! Вы находитесь здесь в тяжелом положении и все же держитесь за него?
— Я не жалуюсь на свою судьбу.
Уиллис пристально посмотрела на него и спросила:
— Часто повторяются такие беспорядки, как сегодня?
— Нет, вам нечего бояться; тот, кто собрал этих молодцов, всегда сумеет удержать их в повиновении.
— Но эти люди подчиняются власти короля?
— Короля? Да, действительно, короля. Такого, которому нет равного.
— Но они смели угрожать жизни Уильдера; это совершенно непостижимая для матросов королевского флота дерзость!
Родерик молча взглянул на нее, и взгляд его выражал недоумение: для чего она притворяется, будто ничего не видит и не знает?
— Как вы думаете, Родерик, позволит ли нам капитан высадиться в первом встречном порту?
— Мы проехали уже много портов после вашей посадки на наш корабль.
— Да, но, может-быть, это были такие порты, в которые ему незачем было заходить. Если же мы подойдем к такому, куда он может спокойно пристать…
— Таких мест очень немного.
— Ну, а все же, если мы подойдем к такому месту? У нас хватит золота, чтобы заплатить ему за все хлопоты.
— Деньги имеют для него мало значения; по первой моей просьбе он дает мне пригоршни золота.
— Ну, в таком случае, вы должны быть вполне: довольны, если небольшие неприятности так хорошо вознаграждаются.
— Нет, я предпочел бы его добрый взгляд целому кораблю золота! — воскликнул с жаром Родерик.
Мистрис Уиллис: с удивлением взглянула на него и заметила не только смущение, но и яркий румянец на щеках и слезы на глазах. Потом ей бросился в глаза его тонкий стан и миниатюрные ноги, на которых он, повидимому, с трудом держался.
— Есть у вас мать? — спросила она.