Красный Кристалл
Шрифт:
— Себя? — очнулся Лён.
— Ну да, ведь он же урод, — пожав плечами, ответил Лавар. — Слепому видно, как у него изуродованы суставы и деформировано лицо. А ведь он, кажется, влюблён в принцессу. Даже корабль её именем назвал.
Да, пожалуй, так. Герцог был уродлив. Не только лицом, но и душой. Лёну было видна только его явная одарённость и романтизм, но была у Даэгиро ещё и тёмная, изуверская сторона, которую имел удовольствие наблюдать Ксиндара. Нет, Лён не собирался брать Лавара в долю. Как тот ни станет возмущаться, кристаллы он не получит ради своего же
«Так Румистэль или не Румистэль?» — тупо спрашивал он себя, всё более приходя в отчаяние от неразрешимой загадки.
— Что-то ты совсем плохо выглядишь, — встревожился Лавар, — Не спал всю ночь? Читал книжку? Что за книжка такая, что никак не оторваться.
Он протянул руку и подхватил историю Гедрикса. Лён так и застыл, не зная, что будет дальше.
— Ради тебя самого, — тяжело сказал он, — Я не допущу тебя к кристаллам. Прости, мой друг, но это игра со смертью и даже с чем-то худшим, чем смерть. Человеку нельзя брать в руки эльфийские кристаллы.
— Брось! — небрежно отозвалчя Лавар, бросая книгу на диван. — Я сам не раз видал, как Румистэль копался в своей сумочке драгоценной, при том ни разу с ним ничего плохого не случилось.
— Да, Румистель, возможно, мог касаться кристаллов. И я могу, а тебе нельзя.
— Это почему ещё? — остро заинтересовался Ксиндара. — Ты у нас особенный? Или это касается только дивоярцев?
Вот про дивоярцев Лён не знал: может, это действительно касается диворцев? Может, кристаллы не вредят ему потому, что на роду ему написано стать дивоярцем?
— Вот видишь, сам не знаешь! — с удовлетворением заметил Ксиндара, видя краткое сомнение в глазах друга. — Одевайся давай — пойдём, позавтракаем, а потом во дворец.
— Зачем? — опомнился Лён. Лавару-то зачем во дворец регентов?!
— У меня есть дело к герцогу, — важно подмигнул Ксиндара. — Мне Даэгиро дал рекомендательные письма.
Вот так герцог! Он дал рекомендательные письма и Ксиндаре! Вёл двойную игру! А Лёну говорил, что Дерн-Хорасад разрушен! Ещё сто пятьдесят лет тому назад! О, этот Даэгиро! Хитрый лис! Почище Лазаря будет!
Лён засмеялся своим мыслям. Встал и надел камзол, застегнулся по талии поясом, накинул плащ, надвинул шляпу на глаза.
— Я готов, — весело сказал он другу. Зря Лавар так беспокоится, зря хвостом метёт — уж Лён-то знает, как крепки запоры на сундучке с кристаллами: Гедрикс зря не обещает. Ничего Лавару не обрыбится! Придётся, друг сердешный, пробавляться иллюзионами!
Он обернулся и увидел, что Лавар уже стоит у двери и разодет так, как Лёну никогда не снилось — весь в золоте и бриллиантах. Важный господин, вельможа.
Когда они шли по гостинице, направляясь в трапезную залу, на них оглядывались, и Лёна принимали за слугу.
Королевской резиденцией оказался ансамбль зданий, в центре которого
Монументальная арка соединяла два длинных дугообразных здания, которые словно образовывали внешнюю ограду, за которой была площадь, она-то и отделяла собственно дворец от внешнего комплекса — это были казённые здания, и вокруг них живо кипела жизнь. Летели на конях посыльные, двигалась строевым шагом гвардия в парадных одеждах, спешили адьютанты, прохаживались группами нарядные молодые люди.
— Куда же нам? — растерялся в этой пышной толпе Лён.
Лавар слегка наморщил лоб, словно размышлял.
— Мне кажется, вот эти два больших здания есть министерства, а это значит, что там должны быть секретари для разрешения любых затруднений.
Имело смысл идти туда, где больше всего имелось народа, и, проехав под имперской аркой, оба оказались во внутренней области дворца. К каждому из здания вели широкие лестницы с пологими ступенями. На лестницах поднималось, спускалось, просто стояло множество народу. Многостворчатые двери непрерывно находились в движении, сверкая стёклами, как выставка хрусталя.
Лён достал письмо, которое дал ему герцог Даэгиро. На лицевой стороне запечатанного печатью конверта значилось: в министерство иностранных дел Дерн-Хорасада от герцога Кореспио Даэгиро, Дюренваль. И никакого более имени, никакой должности, к которой это должно бы обращаться. То же самое стояло и на конверте Лавара Ксиндары.
— Куда нам с этим? — спросил Ксиндара, поймав за рукав какого-то очень спешащего человека в костюме явно не аристократическом.
— Туда, — моментально ответил тот, едва мазнув глазами по конверту.
Да, им следовало войти в эту дверь, куда входило и откуда выходило множество людей. Наверняка внутри такое же кипение народа, среди которых двум просителям из далёкого Дюренваля затеряться проще простого.
Оставив коней на попечение слуги, которые с достоинством принимали от приезжих лошадей и отводили кареты далеко в сторону, два путешественника направились ко входу. Войдя в огромный вестибюль, они поначалу растерялись, поскольку тут носилось, как в муравейнике, множество людей — служащих, просителей и просто слуг.
— Иди сюда, — поймал одного молодца, спешащего с охапкой документов, Лавар Ксиндара. — Куда нам идти?
Взмыленный служка на мгновение сунул нос в бумагу, потом что-то буркнул и побежал дальше. Так они безуспешно пытались одолеть ещё двоих — безрезультатно: в здешнем министерстве все были дико заняты. Наконец, Ксиндара увидел очередь, стоящую у длинного стола, за которым сидели чиновники. Люди то и дело подходили к столу и тут же отходили. Очевидно, это была справочная. Так оно и оказалось, и Лёна с Ксиндарой просветили, что попали они не по адресу — тут финансовое учреждение, а им в другое здание-близнец. Там всё объяснят.