Красный лукум от Сююмбике
Шрифт:
Пресс-секретарь с переводчиком вскочили и замерли по стойке смирно.
– Бонсай, Бохай! – крикнул китаец и оскалился, протаскивая свой живот в кабинет президента.
– Что он сказал? – шепнул президент переводчику.
– Кажется… вассал… – смутился переводчик.
Президент прищурился, подавил желание ответить, крокодил хлестнул хвостом по его рукаву в предвкушении расправы над незваным гостем.
– А я услышала – бухай босой, – пробормотала пресс-секретарь.
– Босой вассал, значит? –
– Что он сказал? – обратился миллиардер Бао Би к своему переводчику.
– Он назвал вас щенком, господин. – Переводчик опустил глаза и поправил воротник костюма.
Китаец подозвал панду. Его глаза, похожие на глаза голодной гиены, излучали сейчас озорство:
– Оскарчик, как я рад снова видеть моего несравненного хана! В каждый приезд – новый сюрприз! А вы дичаете – змеи в небе летают! А где же прячутся твои кучерявые батыры с крысиными начесанными хвостиками? – Китаец заглянул под стол и наигранно рассмеялся.
– Мои батыры не бахвалятся, разбивая пустые чашки! – Президент приказал убрать расколотую посуду и накрыть стол заново. – И душицы побольше! – крикнул он вслед секретарше.
Переводчик растолковал китайцу смысл слова «душица».
– Задусить меня хосесь? Я сюток говорить по-русски! – расплылся в улыбке Бао Би и по-свойски развалился в кресле.
– Великие ханы побеждают на поле боя, а не на кухне! – Президент оглядел китайскую делегацию, которая облачилась в футболки с принтом панды и пятнистые бежевые костюмы.
Он поначалу расстроился, что не додумался придумать фан-коллекцию «Мин булдырам», но потом порадовался этому упущению, решив, что китаец сразу бы трактовал это не в пользу татар. Мол, копируют.
Крокодил спрыгнул с рукава хозяина и медленно пополз по столу к руке китайца.
Панда отпрянула. Бао Би убрал руку и настороженно посмотрел на президента.
– Надо было взять защитный камуфляж «Тамерлан» по совету вашего секретаря, но я же тоже с мохнатым аллигатором. Нам ли боятся молочных зубов! – прищурился китаец, поглядывая на застывшего крокодила.
Панда прижалась к животу хозяина.
– А стоило бы поберечь хвостик пережаренного пончика, – процедил Оскар Мурович.
Крокодил прыгнул на панду и вцепился ей в хвост. Панда зарычала, завертелась, лапами отбиваясь от зеленого наглеца.
– Прекратите немедленно! – завопил китаец.
Панда выла и металась по кабинету, а президент спокойно констатировал:
– Это карма за разбитый дедовский сервиз. Мой верный Жантыш собирался чаек попить с лимонником, а вы разрушили все его чаяния. Вы же верите в карму, мой старый добрый друг?
Президент махнул рукой – крокодил спрыгнул с хвоста панды и залег в аквариум.
– Да я тебе целый завод фарфоровый отстрою! – гневно фыркнул Бао Би, успокаивая скулящую панду.
– А может, и деда клонируешь, оживишь и посадишь за стол? Да за этим сервизом сам Сталин распивал чаи с моим прапраотцом! А потом и Ленин бабай с Шаляпиным спорили, чьи огурцы на даче слаще! – Президент разочарованно барабанил пальцами по столу, и китаец обиженно смолк.
Но улыбнулся, как только отворилась дверь, и в кабинете закружил острый аромат медово-цитрусового лакомства.
Тут же стол превратился в волшебную скатерть-самобранку, на которую водрузили изысканный пестрый сервиз с пузатыми синими чашками и величавым самоваром.
Весело замелькали мясные треугольники, трехцветные пироги, кружевные чак-чакные шарики. Завершающим тактическим маневром была струйка нежной душицы, безжалостно ударившая по ноздрям недруга и разрядившая острые нейронные связи. Взамен закрутились новые – ванильно-дружественные.
Зубазга Мозгарович собрал мозговой штурм у себя в кабинете. На повестке дня был пятый труп девушки.
– Уже несколько дней мы следим за башней. Гурьям Потворская принимает гостей, но все они уходят. Никто в башне не остается! – сетовал следователь Дмитрий.
– Последняя девушка тоже покинула башню. Кстати, зачем она приходила? – нахмурился прокурор.
– Она хотела узнать, правду ли говорят, что если в башне проведешь ночь, то станешь известной, как Сююмбике. Она целый час упрашивала Гурьям рассказать ей, за что так любили и любят эту царицу. – Следователь закурил.
– И старуха рассказала? – Прокурор кормил ежика сухарями.
– Она взяла швабру и поколотила ее. Сказала, что это и есть любовь людская. Что, кроме страданий, Сююмбике ничего не испытала в своей жизни. Вот за свою трагическую долю и стала любимицей. Если, говорит, хочешь стать знаменитой, то умри трагично, стань жертвой политики. Тогда и останешься навечно героиней в памяти народной. – Дмитрий погладил ежика.
Взгляд Зубазги на несколько секунд окаменел.
– И после этого девушка сбросилась с башни? В этот же день? – уточнил он.
– Нет. На следующий. В тот день она вышла из башни живой, – сообщил следователь.
– Неси записи. Будем пересматривать. Что-то здесь не клеится. Как может человек сбросится с башни, если он вышел из нее? Подставить лестницу снаружи? И не верится, что девушки могут так легко проститься с жизнью ради славы. Эта версия неубедительная.
Ежик обмочился и уткнулся в ладонь хозяина. Прокурор салфеткой вытер под ежиком, погладил подопечного и почувствовал его ответную благодарность.