Красный лукум от Сююмбике

Хан Эльмира

– Сегодня наглостью завоевывают мир. За себя только так и можно постоять. Трусливых высмеивают, эпатаж – король смелых и амбициозных! Время такое, знаете, – пожала плечами Айгуль.

От волнения она то и дело поглаживала свое идеально уложенное каре.

Дверь распахнулась. Сидящий на столе крокодил щелкнул пастью, ударил хвостиком и спрятался под столешницу.

Президент бросил холодный взгляд на Наталью.

– Господин президент, я не впускала ее! – пропищала секретарша Жанна, а Наталья подошла к столу.

– У

меня совещание, я занят. – Оскар Мурович вернулся к рассматриванию фотографий. – Запишитесь на прием, пожалуйста.

– И с каких это пор нас, крупных инвесторов, за стойкой держат, как баранов? Что здесь у вас творится, своих уже не узнаете? – Наталья подошла вплотную к столу президента и бросила косой взгляд на Айгуль.

– Я же сказал, что сейчас у меня дела!

– Да какие у вас дела! Сидите и картинки тупые рассматриваете! Татушки! До чего докатился наш президент! Это и есть ваши госдела? Тьфу! – Наталья сбросила груду фотографий на пол.

Президент хмуро посмотрел на гостью и извинился перед Айгуль.

– У нас ребрендинг крупной торговой марки… – начала Айгуль, ринувшись подбирать фотографии, но Оскар Мурович остановил ее.

– Не надо ей ничего объяснять. Наталья, правила для всех одинаковы. Ты записываешься и ждешь в порядке общей очереди. Не зли меня. – Президент встал из-за стола, подошел к незваной гостье, взял за локоть и проводил до двери.

– Ты должен мне кучу бабла, шакал неблагодарный! Какую-то деревенскую шваль ставишь выше меня! Той, благодаря которой ты до сих пор сидишь в этом кресле! Или сегодня бараны управляют президентом?

Наталья оттолкнула президента и в этот же самый момент почувствовала укус в правую ягодицу.

Она вытаращила глаза и завизжала, но крокодил крепко вцепился в неё и не собирался отпускать добычу.

Прибежала охрана и аккуратно оторвала животное от гостьи. Вызвали скорую, и в приемной настала долгожданная тишина.

– Продолжим? Принесите нам чаю с медовиком! – попросил президент секретаршу. – Подсластим наши неугомонные нервишки! Мне кажется, татушки герба на рогах – очень даже эстетично. В этом же стиле сделаем тюбетейки и жилеты. На них вышивкой: «Мин булдырам», «Без булдырабыз». – Оскар Мурович как ни в чем не бывало сел за стол и продолжил совещание.

– А мне думается, что «Мин булдырам» надо выжечь на груди. Заметно и ярко, черно-красным или черно-зеленым. Если сделать жилет покороче, то расстегнутый – он покажет нашу тату.

– Точно. Плюс нужно придумать, как начесать хвосты и шерсть. Есть у меня модный стилист. Я вас к нему направлю! – засиял президент и хлопнул в ладоши.

– Спасибо! Панде – бой! – расплылась в улыбке Айгуль и отхлебнула чай.

– Нация умирает не от голода, а от лени и позора. Мы этого не допустим! – Президент с Айгуль чокнулись чашками, крокодил заполз на стол и разом оторвал половину медовика.

– Отатарился бразилец. Теперь ты наш, Жантеш. Как

он кубинскую змею на место поставил, а? Как разбазаривать национальные деньги за рубежом, так президент не нужен… Устаешь быть бараном, которого доят. Только ты мне и служишь бескорыстно, по любви…

Оскар Мурович погладил друга по хвосту, а тот довольно щелкнул пастью.

***

В Гузели, первой любви, бывшего премьера, Рашида Нуриевича, все было устроено идеально: ладная спортивная фигурка, удлиненное каре, падающее на лебединую шейку, аристократичные музыкальные пальчики. Даже грудь была совершенной – ее можно было захватить широкими ладонями в заложники и не выпускать.

Мозг любимой брюнетки Рашида мог работать сутками напролет, если она была увлечена любимым делом.

Китайский Гузель знала в совершенстве, но считала жителей Поднебесной угрозой для республики и всего мира. «Мы достаточно могущественны и разумны, чтобы понимать и сдерживать аппетиты китайской моли», – щебетала она в камеру, защищая национальные интересы на телевидении. При этом девушка излучала такую уверенность и обаяние, что никто не догадывался ни про перепады ее настроения, ни про страх перед бывшей женой Рашида.

В минуты встречи с Натальей Гузель жалела, что осталась сиротой. Ей хотелось уткнуться в родительскую грудь и пожаловаться на свои тягостные сомнения.

Рашид закручивал и напрягал все шестеренки, винтики и шурупы своего железного характера с целью создать безопасную и красивую жизнь для Гузель. «Пост премьера, мои связи и деньги – или любовь в убогой деревне! Выбирай!» – поставила ультиматум Наталья, и Рашид выбрал. Уютная, спокойная жизнь с любимой оказалась ценнее насиженного места среди сильных мира сего, где главным гестаповцем была его бывшая.

Так он и начал новую жизнь в деревне, где открыл свою ферму, что стала лучшей в мире по удою и рогатому скоту.

Рашид устало крутил баранку на мосту Милениум, когда по радио сообщали о травме Натальи.

Гузель поначалу сосредоточенно слушала, а потом вскрикнула:

– Гуси! Смотри, гуси! Они вернулись! – Девушка открыла окно и старательно всматривалась в чернеющее небо.

– Тебе показалось. Ты в каждой вороне видишь гусей. Хватит уже! – проворчал Рашид.

– Большую любовь сложно забыть, – прошептала Гузель.

– Это намек на Наталью? – Рашид бросил на неё хмурый взгляд.

– Она ж звонила… – Гузель вздохнула, развязала шелковый платок с изображением голубых гусей и погладила рисунок.

– Любить – не люблю, отвязаться не могу. Ты думаешь, она хочет меня, как мужа вернуть? Ей деньги нужны! Метлу бы ей, и подальше! Как всегда некстати! Без нее – полный рот хлопот! – Зазвенел телефон и Рашид отозвался: – Слушаю. Знаю, что подала в суд. Будем судиться, что тут еще скажешь! Дозвонился до них? Пробивай дальше.