Красный мотор

Тыналин Алим

— А знаете что? — вдруг сказал Карташов, внимательно изучив расчеты. — Это может сработать. Особенно если соединить с вашей идеей укрепления грунтов, Леонид Иванович.

— Какой идеей? — встрепенулся Звонарев. — Расскажите!

Я объяснил принцип. Молодой инженер слушал, закусив губу, его зеленые глаза буквально светились.

— Гениально! — выпалил он. — Это же именно то, чего не хватало моим расчетам! Если объединить оба метода, мы в разы увеличим эффект!

Он схватил карандаш и начал быстро чертить новую схему, по ходу объясняя мысли.

Некоторые решения настолько смелые, что даже я, со своими знаниями из будущего, поражался.

— Мирослав Аркадьевич, — спросил я, когда он закончил. — А вы готовы возглавить экспериментальный участок?

— Еще спрашиваете! — Звонарев подпрыгнул, едва не перевернув чертежный стол. — Простите, — смутился он, подхватывая падающие листы. — Я когда увлекаюсь, становлюсь немного… неуклюжим.

— Это не страшно, — улыбнулся я. — Главное, что у вас есть идеи. Завтра же представим проект техническому совету.

Когда Звонарев убежал, именно убежал, чуть не забыв свою папку, Карташов задумчиво произнес:

— Странный малый. Но знаете… В нем что-то есть. Этакая смесь гениальности и сумасшествия.

— Именно такие люди и двигают прогресс, — ответил я, вспоминая некоторых знакомых инженеров. — Надо направить его энергию в нужное русло.

За окном снова зарядил дождь, но настроение уже было другим. С появлением Звонарева у нас появился реальный шанс решить проблему грунтов. Теперь предстояло убедить в этом остальных.

В последних числах июля погода наконец смилостивилась, выдалась сухая и теплая неделя. На выделенном под эксперимент участке кипела работа. Звонарев, как всегда взъерошенный и возбужденный, носился между рабочими бригадами, размахивая чертежами.

— Леонид Иванович! — крикнул он, заметив меня. — Идите скорее, мы начинаем заливку первой плиты!

Временный бетонный узел, который я настоял построить прямо на площадке, работал на полную мощность. На наспех оборудованной бетонной площадке кипела работа.

Десятки рабочих замешивали раствор в больших деревянных корытах. Я организовал здесь же, рядом с площадкой, производство простейших барабанных мешалок с ручным приводом, это уже было лучше, чем месить вручную.

— А вот здесь, — Звонарев показывал на разметку будущего фундамента, — мы установим виброуплотнители по вашей схеме. Только знаете, я тут подумал…

Он достал из своей неизменной потрепанной папки новый чертеж:

— Если добавить дополнительные резонаторы вот здесь и здесь, эффективность уплотнения возрастет почти вдвое!

Я внимательно изучил схему. Невероятно, он самостоятельно дошел до принципа, который в моем времени запатентовали только в 1950-х годах.

— Отличная идея, Мирослав Аркадьевич. Внедряйте.

— Уже! — он просиял. — Смотрите!

К площадке подъезжал грузовик с первой партией виброуплотнителей, собранных по его чертежам в механических мастерских. Массивные устройства выглядели немного грубо, но я знал, что они сработают.

Карташов, наблюдавший за разгрузкой, покачал головой:

—

Признаюсь, поначалу я сомневался. Но теперь… — он внимательно изучал показания нивелира, а его помощники брали пробы из контрольных скважин. — Показатели уплотнения превосходят все ожидания.

— Василий Петрович! — подбежал Звонарев. — Представляете, в третьей скважине уже пошло схватывание укрепляющего раствора! Такими темпами через неделю можно начинать основные испытания.

Вдруг раздался треск и грохот. Один из виброуплотнителей провалился в размытый грунт.

— Стоп работу! — крикнул я, но Звонарев уже мчался к месту аварии.

— Ничего страшного! — кричал он на бегу. — Я предвидел такую возможность! Сейчас включим аварийную систему откачки.

К вечеру ЧП было ликвидировано. Более того, этот случай помог выявить слабое место в конструкции и внести необходимые изменения.

— А вы знаете, — задумчиво произнес Карташов, когда мы просматривали вечерние данные с датчиков, — по-моему, нам крупно повезло с этим рыжим чудаком. Такое сочетание инженерной интуиции и теоретических знаний редко встретишь.

Я молча кивнул. За прошедшие недели Звонарев показал себя не только талантливым инженером, но и прекрасным организатором. Несмотря на внешнюю суетливость, он умел добиваться от рабочих максимальной отдачи.

Через три дня на площадку прибыла московская комиссия во главе с профессором Гинзбургом, сухощавым желчным старичком в золотом пенсне.

— Ну-с, показывайте ваши эксперименты, — скептически произнес он, оглядывая работающие виброуплотнители.

Следующие два часа Звонарев, то краснея, то бледнея под пристальным взглядом профессора, объяснял принцип работы системы. Гинзбург методично задавал вопросы, иногда едко комментируя ответы.

— А вот здесь, — Звонарев развернул свой чертеж с резонаторами, — мы добились особого эффекта.

— Чушь! — перебил профессор. — По всем законам механики это невозможно.

— Почему же невозможно? — вмешался я. — Давайте проверим. Запускайте установку!

Виброуплотнители загудели, земля едва заметно задрожала. Гинзбург методично обходил контрольные точки, сверяясь с измерительными штырями и проверяя данные нивелирной съемки.

— Не может быть… — пробормотал он через несколько минут. — Это же невозможно!

— Именно! — подхватил Звонарев. — А теперь смотрите на данные в контрольных скважинах!

Когда все данные были собраны и проанализированы, Гинзбург неожиданно улыбнулся:

— Должен признать, молодой человек, ваше решение… нестандартно. Но оно работает. И работает прекрасно.

Он повернулся ко мне:

— Леонид Иванович, где вы нашли этого самородка?

— ВСНХ прислало, — улыбнулся я. — По распределению.

— Хм… — Гинзбург поправил пенсне. — Пожалуй, я включу положительное заключение в отчет. Но с одним условием, что молодой человек должен подготовить подробное теоретическое обоснование метода. Это может стать прекрасной диссертацией.