Красный сфинкс

Прашкевич Геннадий

Я – мечтатель. Отлично помню, как однаждыУвидел я город, которого достигнутьЖелал я долго, страстно…В долине он лежал таинственный и скрытый.Но башен острия внезапноБлеснули предо мной вдалиСквозь облака, разорванные солнцем.Туман сгустился снова скоро,И город, тьмой объятый, вдругИсчез навеки.Прощай! Я рад, что хоть на мигУвидел я тебя.

В

повести Сергея Беляева больше всего мне понравились стихи Болеслава Люченке).

В том же 1945 году вышел научно-фантастический роман «Приключения Сэмуэля Пингля». На этот раз речь шла о молодом человеке, волею судьбы попавшем к знаменитому биологу Паклингтону, занятому работой по перестройке химической структуры фильтрующихся вирусов и пересадке желез внутренней секреции.

«Я родился в 1632 году, в городе Йорке, в зажиточной семье иностранного происхождения; мой отец был родом из Бремена и обосновался сначала в Гулле. Нажив торговлей хорошее состояние, он оставил дела и переселился в Йорк. У меня было два старших брата. Один служил во Фландрии, в английском пехотном полку – том самом, которым когда-то командовал знаменитый полковник Локгарт; он дослужился до чина подполковника и был убит в сражении с испанцами под Дюнкирхеном. Что сталось со вторым моим братом, не знаю, как не знали мои отец и мать, что сталось со мной… Так как в семье я был третьим, то меня не готовили ни к какому ремеслу, и голова моя с юных лет была набита всякими бреднями. Отец мой, который был уже очень стар, дал мне довольно сносное образование в том объеме, в каком можно его получить, воспитываясь дома и посещая городскую школу. Он прочил меня в юристы, но я мечтал о морских путешествиях…»

Помните?

Но это еще не Сергей Беляев.

Это пока Даниэль Дефо. А стилизация (удачная на мой взгляд, – Г. П.) вот:

«Родился я в конце Первой мировой войны в Эшуорфе, крошечном и уютном городке на берегу Атлантического океана, в семье Айзидора Пингля, письмоводителя конторы замка Олдмаунт майората лорда Паклингтона. У родителей я был последним ребенком и единственным, оставшимся в живых. Многочисленные братцы и сестрицы, рождавшиеся раньше меня, умирали в младенчестве. Мать моя не отличалась крепким здоровьем, и воспаление легких свело ее в могилу, когда мне исполнилось семь лет. Отец и я горько и безутешно оплакивали эту тяжелую утрату. Отец вместе с дядюшкой Реджи, братом матери, старым холостяком, коротал дни своего вдовства в небольшом доме близ рыночной площади. Дядюшка, отставной сержант Реджинальд Бранд, которому в 1917 году гранатой оторвало руку в Галлиополи, с гордостью носил военную медаль „За храбрость. Помнится, рассказывал он об одном корабле, который был так велик, что когда становился поперек Дуврского пролива, то его нос упирался в шпиц башни Кале на французском побережье, а развевавшийся на корме флаг смахивал в море с Дуврских скал пасшихся там овец. Мачты этого корабля были так высоки, что мальчишка-юнга, отправлявшийся по вантам на верхушку, опускался обратно на палубу уже глубоким стариком с предлинной бородой…“

«Шестнадцатилетним юношей я окончил младшее отделение колледжа с похвальным отзывом и дипломом, где подписи ректора и профессоров под пышным королевским гербом удостоверяли, что я имею достаточные познания по истории королевства, географии, элементарной химии, биологии, ботанике и прочим наукам». То есть герой Сергея Беляева вполне мог понять научные задачи, которые разрабатывал лорд Паклингтон. Известно было, что «…он сделал какое-то замечательное открытие. Какое – отец не знал. Но для проверки лорду необходимо было проделать опыты над людьми. Он потребовал от правительства или предоставить ему для опытов преступников, которым грозила смертная казнь, или разрешить нанимать людей за деньги. Хотя требование, составленное в соответствующих выражениях, и было послано втайне, однако каким-то образом об этом узнали в окрестностях Олдмаунта. Десятки людей стали осаждать контору замка, предлагая себя для опытов. Они были готовы на все, сказал отец. Самые невероятные слухи распространялись среди жителей. Говорили, что лорду нужны человеческие ноги и руки и будто бы дядя Реджи не в Галиополи потерял свою руку, а просто продал ее лорду, да еще при моем посредничестве…»

После множества приключений, пережитых в разных уголках нашей планеты, Сэмюэль Пингль попадает к странному человеку по имени Добби, который тоже, как лорд Паклингтон, занимается наукой. В один не очень прекрасный день, принимая прописанные ему препараты, Сэюмюль Пингль почувствовал себя странно. «Я схватил булькающий кофейник, посмотрелся в него, как в зеркало, ничего не разобрал и поставил мимо плиты. Кофейник грохнулся, и кофе черной дымящейся лужей расплылся по полу. Прыгнув, словно взбесившийся кот, к кухонной полке, я поскользнулся в луже, но все-таки сорвал с гвоздя начищенную медную кастрюлю и поднес ее дно к своему лицу. Жадно всматривался я в это примитивное зеркало. Из него глянула на меня незнакомая рожа. Тогда я расхохотался, зачерпнул кастрюлей воды из бака и, все еще смеясь, выбежал на воздух. Я знал, чем заменить зеркало. Наши прародители пользовались зеркальной водной гладью, чтобы посмотреть на себя. Во дворе я поставил кастрюлю на землю и подождал, когда вода станет спокойной и неподвижной. Я не обращал внимания на то, что из кухни доносились негодующие крики. Занятый только собою, я наклонился над прозрачным водным кругом. Холодный ужас сковал меня от головы до пяток. В воде отражалось лицо, совсем не похожее на мое…»

И это не все. Непонятные чудеса продолжаются.

«Эшуорф наполнился толками, слухами и семейными неприятностями.

На улицах внезапно появились странные коты и собаки. Коты лаяли и бросались кусать икры прохожих. Собачки порывались

лазать по заборам. Майкл поймал парочку этих зверей и догадался притащить их в цирк, чтобы продать в зверинец. После консультации с ветеринаром они были куплены владельцем цирка. И уже газета напечатала интервью с ветеринаром, утверждавшим существование в природе таксокошек и котопуделей. Миссис Гледис неожиданно заговорила баритоном. Почтмейстера Колли сторож не пустил на почту, так как человек, явившийся на службу в мундире почтового ведомства, совсем не походил на мистера Колли. У миссис Лотис захворала горничная Кло, причем внешний вид больной так поразил хозяйку, что она забаррикадировалась в квартире и на всю улицу пела псалмы. Инспектор банкирской конторы «Мэй Энд Литтл-юнион» в панике отправил к доктору Флиту своего младшего клерка Билля как заболевшего таинственной болезнью. У Билля, пришедшего на службу, оказался под глазом простой синяк, напудренный парикмахером с Почтовой улицы. Билль клялся и божился, что здоров и что синяк получен им при падении с велосипеда, умалчивая, что произошло это после посещения бара в порту. Все-таки Билль был изгнан из конторы впредь до выздоровления. Опустевший цирк на площади находился под караулом двух полисменов, отгонявших каждого, кто осмеливался подходить к унылому сооружению ближе чем на пятнадцать ярдов…»

В конце концов, тайна лорда Паклингтона выясняется.

Оказывается, он не исчезал никуда, а просто изменил внешность.

Конечно, не роман о первых трансвеститах, но что-то такое в романе Сергея Беляева проглядывало. «Я люблю большую науку, – признавался лорд Паклингтон. – Ее достижения влияют не на отдельные отрасли техники и промышленности, а на весь уклад жизни человечества, разрешают крупнейшие проблемы. Большая наука изучает основные явления жизни. Только она приближает нас к наиболее глубокому познанию природы. Вирусы, и, как их еще называют, фильтрующиеся вирусы, ультравирусы, – это одно и то же, – оказались доступными обработке. Бактериологи умеют выращивать микробов с нужными для опытов качествами, как ботаники выращивают сорта растений. Так и я, изучив строение молекулы паразитарных белков, начал их химически перестраивать. При искусственной перестройке вирусы в одних случаях приобретали новые биологические свойства. Одно такое свойство я проверил на себе. Вирус изменил черты моего лица. Вандок, явившись ко мне как к доктору Рольсу, не узнал, что перед ним человек, которого он преследовал как Мильройса. И вы, Сэм, не узнали своего „змеиного профессора“ в Добби. Этот же вирус изменил и самого Вандока… Некоторые обработанные мною и искусственно культивируемые вирусы оказались способными перестраивать всю структуру белков организма. Морщинистая мозаика картофеля, курчавость хлопчатника, превращение листьев в колючки, изменение внешних признаков сахарного тростника – все это знакомо тебе, Сэм…»

И дальше (вполне в духе Сергея Беляева): «…если из тканей собаки выделить белок и искусственно придать ему способность паразитирования, а затем ввести в организм живой кошки, то можно вызвать перестройку структуры ее белков; это сообщит кошке свойства собаки».

Вызывающее, я бы сказал, нагловатое утверждение.

Но, в конце концов, почему фантаст должен страдать от скромности?

В 1947 году вышел последний научно-фантастический роман Сергея Беляева «Властелин молний». Названия глав в нем звучали для читателя как музыка: «Огненные бусы»… «Опять огненные бусы»… «В вихре молний»… «Вероятная невероятность»… «Туманность в созвездии Южного Циркуля»… «Молнии в плену»… «Тайна кольца и перчатки»… Идея тоже впечатляла. «В ту ночь под 12 октября 195… года, одиннадцать лет тому назад, в жизни Радийграда отмечалось торжественное и знаменательное событие. Есть сто секунд паузы после того, как радиоволны разнесут по всему миру полночный звонок кремлевских курантов и величественные аккорды Государственного гимна СССР. В эти секунды на улице Алексея Толстого в Москве радиостудия готовится к ночным концертам. И вот тогда, в эти секунды, ультракороткая волна „Эпсилон-4“, как невидимый прожектор, пронзила тысячекилометровые пространства, ионизируя на своем пути воздух и устанавливая этим прямую трассу для полета сгустков энергии, воздушный путь от высокогорной станции Чам-Тау до Радийграда в Заполярье…»

На обложке романа – волевое лицо, озаренное светом шаровых молний, цепочкой выкатывающихся на читателя. На этот раз герои Сергея Беляева решали проблему извлечения из земной атмосферы рассеянной там электромагнитной энергии и передачи ее без проводов на дальние расстояния по специальным ионизированным трассам. Конечно, как всегда, научный экспериментальный институт высоковольтных разрядов был окружен атмосферой самых зловещих тайн и случайностей.

Умер 11 февраля 1953 года в Москве.

ЯН ЛЕОПОЛЬДОВИЧ ЛАРРИ

Родился 15 (26) февраля 1900 года в Риге.

Детство прошло под Москвой. Рано потерял родителей.

Из детского приюта сбежал. Работал мальчиком в трактире, учеником часовщика.

Малолетнего беспризорника подобрал педагог Доброхотов – фамилия о многом говорит. Он подготовил будущего писателя к экзаменам за полный курс гимназии. В годы Первой мировой войны служил в армии. После революции вернулся в Петроград. Пытался поступить в университет, но знаний не хватило, ушел бродяжничать – Красная Армия, тиф. Наконец, в Харькове Ян Ларри все же поступил на биологический факультет местного университета. Одновременно работал в газете «Молодой ленинец», выпустил две очерковых книги: «Украдена Краiна» и «Грустные и смешные истории о маленьких людях». Перебравшись обратно в Ленинград (город уже переименовали), устроился ответственным секретарем в журнале «Рабселькор», закончил университет. Одна за другой вышли книги Яна Ларри: «Окно в будущее» (1929), «Пять лет» (1929, в соавторстве с А. Лифшицем), «Как это было» (1930), «Записки конноармейца» (1931). Закончил аспирантуру Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства.