Красный вереск
Шрифт:
Это, конечно, было здорово — видеть раскрытые рты своих ровесников, перемигиваться с красивыми девчонками, небрежно выставлять напоказ оружие… Но Олег никогда не был позёром, ему это быстро надоело. Скинув чуни, он улёгся на широкую лавку в тихом уголке и заснул, несмотря на продолжавшийся междусобойчик…
…Он проснулся ночью. Ребята в основном спали, местные разошлись. Йерикка сидел на скамье возле приоткрытого окна, на столе стоял его пулемёт. С другой стороны стола устроился Святомир — подперев голову рукой, он читал какую-то книжку. Гостимир, сидя со скрещёнными ногами на другой лавке, перебирал струны своих походных гуслей
— Выструнили горцев псами выть в плену… — он накрыл струны ладонью, спросил: — Йерикка, спеть-то чего?
— А… — рыжий горец шевельнул ладонью, фривольно опёрся локтем на пулемётный приклад.
— Понял, — охотно согласился Гостимир, ущипнул струну и тихонько запел, улыбаясь:
— От заката до рассвета, мы сражалися — Так у лавки ножки дубовы сломилися, А под лавкой той полы порасселися, Порасселися, провалилися — С нею в нижнюю мы горницу свалилися, Там и гости заполночны посмутилися…— Годится?
Святомир отпихнул книжку и потянулся:
— Й-ой! Чего мне желается, кто угадает?
— Домой, — предположил Йерикка.
— Не-а… Вызнать, чем наши дела скончаются.
— А я и так знаю, — заявил Йерикка. — Ложился бы ты спать лучше!
Гостимир снова играл на гуслях что-то печальное, и Йерикка вздохнул:
— А этот и в Кощеевом царстве гусли сыщет. Если не можешь не бренчать — сыграй и спой что-нибудь…
— …ещё похабнее прежнего, — заключил Святомир.
— А добро, пожалуй, — Гостимир устроил гусли удобнее:
— А как шёл я мимо бани ввечеру — Думал я — от повиданного помру…— Хватит-хватит, — поспешно сказал Йерикка. — Дальше все слышали.
— Стережёшься за свой строгий нрав? — ухмыльнулся Святомир. — Добро, мы то и впрямь насквозь знаем.
Олег зевнул и сел.
— Не спишь? — спросил Йерикка.
— Да мне приснилось, что коту рядом половые органы откручивают, какой уж тут сон, — пожаловался Олег. — Эрик, что завтра делать будем?
— Спроси у Гоймира, — предложил Йерикка.
— Спрошу, — пообещал Олег, — вот ремни на чунях поглажу — и спрошу. Ещё бы, как опрашивать пойду, по пути не заблудиться. Проводишь?
— Остроумных
— Й-ой, дождь, — сообщил Святомир посмотрев в окно. Все остальные перебрались к нему и прилипли к окну носами. Дождь лил из низких серых туч, вспузыривая лужи на пустынной ночной улице.
— А вот прознать бы, как это, — задумчиво сказал Гостимир, — бежали они за нами, как хорт за косым. А потом одно отлипли разом? Неуж лавы испугались?
— Притомились, — предположил Святомир.
— Хохмач-самоучка, — под нос буркнул Йерикка.
— Мыслишь — не притомились?
— Да хватит вам, — Йерикка снова уселся спиной к окну. — Завтра и наговоримся, и устанем, и на дождь наглядимся так, что уши опухнут.
— Может, без дураков поговорим, — спросил Олег.
— Я, пожалуй, выйду, — вздохнул Святомир.
— А я, пожалуй, останусь, — высказался Гостимир. Йерикка поднял брови:
— Ты льстишь себе.
— Всё, понял, — поднял руки Олег. — Пойду досыпать, а вы мне сбацайте колыбельную. Что-нибудь из Сюткина… Не знаете такого? Дикари…
— Я, наверное, тоже пойду лягу, — потянулся Святомир.
Засыпая, Олег видел сидящего с гуслями на высоко поднятых коленях Гостимира и слышал его задумчивый голос:
— Знаю я — нас однажды не станет… Мы уйдём, мы уже не вернёмся, Этой горькой землёй захлебнёмся — Этой утренней, этой печальной… [2]…Может быть, Олегу это приснилось, а может, быть, он на самом деле проснулся ещё раз. Дверь была открыта, из неё тянуло сырой прохладой, и дождь шуршал по мокрому крыльцу. Серый полусумрак белой ночи, пронизанной его струями, лежал за дверью — без конца и края.
2
Стихи Р. Рождественского.
Йерикка стоял, опираясь спиной и ногой на косяк, скрестив руки на груди. Он разговаривал — тихо, но отчётливо — с каким-то человеком: из комнаты Олег видел только его спину, обтянутую пятнистой курткой… а вот голос был знакомый. Очень.
— Значит, они в самом деле отстали, — говорил Йерикка. — Что ж, ты принёс хорошее известие.
— Я был очень рад, когда меня направили сада, — тоже тихо ответил незнакомец.
— Верю, Чуж… или всё-таки Славко? — судя по голосу, Йерикка улыбнулся. Олег вспомнил — Чужой! Странноватый знакомец Йерикки!
— Брось, — между тем ответил Чужой, — мы вместе росли. Зачем смеёшься?
— Это я помни, — кивнул Йерикка. Чужой осторожно сказал:
— А может, ты всё-таки пойдёшь?.. Сновид был бы рад.
— Не сомневаюсь, — подтвердил Йерикка. — Только не хочу я… Хорошо, что увиделись. Ты теперь неподалёку будешь?
— Не я один, — обнадёжил Чужой. — Вот и утро скоро, мне уходить пора… Сейчас моё время — дождь.
— Славко, — тихо-тихо, Олег едва услышал, сказал Йерикка. — Ты пойми, я и вправду не могу. Вы, конечно, большому делу служите, а я — только племени. Но это моё племя.