Красный Вервольф 5
Шрифт:
— Что-нибудь случилось, Аскольд Юрьевич? — наконец спросил я.
— Сегодня утром я получил очередную сводку от Полведерова, — пробурчал он.
Полведеров, Акакий Терентьевич, был управляющим загородного имения князя, в окрестностях которого и простирались лесные угодья, на прибыль от вырубки которых так рассчитывал Сухомлинский.
— Плохие вести? — уточнил я.
— Партизаны пустили под откос состав с лесом, — хмуро сообщил он. — Теперь сто кубометров превосходного кругляка валяются под насыпью. Кто будет грузить его, после того, как восстановят узкоколейку? А
Молодцы партизаны! Подпортили князю коммерцию. Правильно, неча русский лес вывозить в Немчурию.
— Я могу как-то помочь, ваша светлость?
— Хм… Пожалуй, Базиль… — неуверенно проговорил князь. — Я попробую договориться с комендантом, чтобы нам выделили группу заключенных и охрану, но…
— Не стоит обращаться с этим к коменданту, — сказал я. — Он вот-вот будет снят с должности и вряд ли захочет принимать решения, которые могут печальным образом отразиться на его судьбе.
— Что же тогда делать?
— Обратимся к городскому голове.
— К Черепенькину?
— К нему. У него наверняка есть люди, из числа тех, кто приговорен к принудительным работам за мелкие административные нарушения. Это не заключенные из концлагерей, им охрана не полагается. Уверен, что направление данных лиц на ликвидацию последствий злодейской вылазки, комендант утвердит не глядя.
— Замечательная мысль, Базиль! — сразу приободрился Сухомлинский. — Возьметесь решить эту проблему?
— И даже лично прослежу, чтобы эти тунеядцы все сделали, как надо!
— Буду перед вами в долгу.
— Однако потребуются некоторые расходы, Аскольд Юрьевич, — сказал я. — Черепенькин задаром людей не выделит, да и рабочих нужно снабдить провиантом. Голодные они до лета провозятся.
— Ваша правда, Базиль, — согласился князь. — Сейчас принесу деньги.
Он поднялся и побрел в кабинет, где у него сейф крупповской работы. Когда-нибудь я распотрошу этого стального гиппопотама, но — не сейчас. Сухомлинский вернулся не скоро. Наверное, пересчитывал трясущимися ручками купюры, мучительно размышляя, сколько отстегнуть на подкуп должностного лица, а также — на прокорм нарушителей «нового порядка»? Старый скряга. Когда он опять появился в столовой, вид у него был самый разнесчастный. Выложил передо мною пачку рейхсмарок. Я деловито пересчитал — две тысячи. И то хлеб! Хрен Черепенькин от меня что-то получит! Самому пригодятся. А вот людей и в самом деле нужно подкормить.
— Благодарю, Аскольд Юрьевич! Приступаю немедленно!
— Храни вас бог, Василий Порфирьевич!
Князь перекрестил меня, поцеловал в лоб и прослезился. Он бы прослезился еще больше, узнай, что я задумал. Забрав деньги, я ушел к себе, чтобы переодеться. Пора было уже двигать на рандеву со своей командой. В связи с новыми обстоятельствами, первоначальные планы мои поменялись. Я поймал «лихача», доехал на нем до окраины, а дальше потопал пешком. Ровно к двенадцати часам был в нашем подземелье. Благодаря умелым рукам Кузьмы и заботам Златы, наш подпольный штаб давно превратился в уютное убежище. Здесь можно было отсидеться во время облавы, поесть, поспать. Здесь же мы хранили свой арсенал.
Я постучал по фальшивой
— Здорово, командир! — пробормотал бывший путевой обходчик, когда я проскользнул внутрь и мы стали спускаться по ступенькам во тьму.
— И ты будь здоров, Михалыч! — откликнулся я. — Как там наши? Все собрались?
— Все.
— Ну слава богу!
Забрезжил свет. В штабе дымила коптилка. Можно было обзавестись парой—тройкой керосинок, но мы решили, что не стоит делать слишком яркое освещение. На всякий случай.
В полумраке я увидел силуэты, поднявшихся со своих мест людей. Машинально пересчитал.
Четверо, кроме нас с Кузьмой! Стоп! Что-то много! Я, Кузьма, Злата, Рубин, Яшка — всего должно быть пятеро. Кто шестой? Я вынул из кармана фонарик, включил, полоснув его лучом по лицам. Так, ясно. Митька зажмурился и виновато опустил голову.
— Ты что тут делаешь? — строго спросил я. — Ты же мамку свою в Свободное собирался увезти и сам ноги хотел уносить?
— Померла мамка, — шмыгнул носом Митька. — Я тогда пришел, а она прилегла на лавке в сенях, думал спит. А она и не дышит.
— Он, Митька, — я притянул пацана к себе и погладил по растрепанным волосам. — Так сам бы уходил. Опять ведь попадешься, могу в следующий раз и не вытащить.
— Все под богом ходим, — глухо проговорил он. — Два раза поди не повесят, а один как-нибудь перетерплю.
— Саша, наверное, это я виновата… — вдруг сказала Злата.
Так, час от часу не легче! Надеюсь, Злата не признается сейчас, что влюбилась оголтело и бесповоротно настолько, что рассказала нашему разлюбезному поручику про деятельность нашей маленькой компании.
— Я тебя слушаю, Злата!
— Это я Митяя попросила рассказать Серебрякову про Лазаря.
У меня даже горло перехватило.
— Что?! — просипел я.
Яшка сунул мне в руку фляжку. Я отвинтил крышечку, отхлебнул, не почувствовав вкуса содержимого.
— Выслушай меня, пожалуйста! — продолжала Злата. — Дормидонт Палыч…
— Кто-кто? — переспросил я, поперхнувшись коньяком, который и оказался во фляжке.
— Серебряков, — пояснила Злата. — Он человек, который много знает и умеет… Куда больше, чем говорит… Я это сразу поняла. Потому и согласилась к нему переехать… А еще он очень жадный… И я подумала, что он может оказаться нам полезен, но к нему не так-то просто подступиться… Вот я и решила, что ты, Саша, сможешь его обработать как нужно, если он сам к тебе сунется…
— Ну допустим, — проворчал я, возвращая фляжку Яшке, хотя мне не мешало бы еще пару раз приложиться к горлышку. — А причем здесь Митяй?
— Я уговорила Митю рассказать Дормидонту Палычу, что есть возможность разбогатеть, если войти в дело с людьми, которые грабят немецкие склады… Но я не думала, что все так получится. Ну, что Митька вот прямо настолько жестко прихватят. Думала, что он все выложит, а тебе я успею заранее сообщить. Но так все быстро закрутилось, что…
— Да уж, дорогая боевая подруга, — криво усмехнулся я. — Устроила ты нам тут концерт для цыганочки с выходом!