Красный замок
Шрифт:
Слово «наш» заставило Лестрейда нахмуриться, но вдруг лицо его разгладилось. Не так уж часто ему выпадал шанс посвящать Холмса во что-либо: гораздо чаще все происходило ровно наоборот.
– Мы довольно быстро получили от него все факты и цифры, смею вас заверить.
– Кому же еще нам верить, как не вам? – отозвался Холмс, так тонко улыбнувшись, что Лестрейд захлопал глазами, пытаясь понять, не показалось ли ему. Он явно не уловил оскорбления, скрывавшегося в комментарии. Иногда гений дедукции не мог устоять и поддразнивал наиболее старательных служителей закона, хотя
Сочтя реплику Холмса приглашением к действию, инспектор открыл записи:
– Он иммигрант. Нам пришлось послать за тем, кто говорит на его языке.
– Это вряд ли представило сложность, – вставил Холмс. – За последние годы выходцы из России наводнили Уайтчепел.
– Ага, так вы считаете, он русский? – Лестрейд не стал дожидаться ответа сыщика – и правильно сделал, потому что Холмс и не подумал отвечать, – и продолжил: – Он не совсем русский, он… – Инспектор взглянул на свои заметки: – С Северного Кавказа. Это часть России, я полагаю, но там каждый чтит именно свою малую родину – вероятно, потому, что вся страна слишком велика.
Время, проведенное на Ближнем Востоке, позволило мне понять, что причин для гордости за родной клочок земли куда больше, но я промолчал. Гораздо полезнее было оставить главенствующую роль в разговоре Холмсу, поскольку я не смог бы угадать все логические ходы, которые постоянно порождал его безустанный ум.
– Как вы его допрашивали?
– У нас свои методы, мистер Холмс. Пожалуй, они не столь загадочны, как ваши, но не менее результативны. Случилось так, что Министерство иностранных дел Великобритании с радостью предоставило нам переводчика, который даже владел тем самым диалектом, на котором говорит этот молодец… Осип Дурманов.
При упоминании Министерства иностранных дел Холмс снова схватил кувшин и подверг его изучению. Наверняка жест был призван скрыть выражение удовольствия, так как тут явно не обошлось без брата моего друга, Майкрофта. Я опять вспомнил, что в расследовании дела Джека-потрошителя и в успехе Холмса заинтересованы самые высокопоставленные персоны Англии.
– Так что же он позволил вам узнать о себе? – наконец спросил Холмс еще раз.
– Он делал бочки в Ставрополе-Кавказском, где бы это ни было. Россия – гигантский кусок земли.
– В самом деле, – согласился детектив, не поднимая глаз от горлышка глиняной бутыли, – от западных островов до пустынь на востоке. Империя так велика, что могла бы протянуться от Каира до Фиджи, если бы располагалась в более южных широтах вместо студеной верхней половины карты. Не будь ледников Северной Америки и Гренландии – и еще нескольких скромных по размеру стран на западном краю Европы, – Россия захватила бы всю макушку глобуса. В том виде, в каком она существует сейчас, страна разворачивается от Нунямо, близ крайней точки Аляски, до Гдыни, что над Варшавой. Действительно великая земля.
У Лестрейда отвисла челюсть от выданного невзначай экскурса в географию, но я был потрясен даже больше. Если и существовал предмет, который интересовал моего превосходно, однако неравномерно образованного друга меньше точной как часы
– В любом случае, – в конце концов продолжил Лестрейд, усердно сверяясь с записями, – этот Дурманов сообщил, что в город Ставрополь, где бы он ни лежал между вашими Нунями и Гардинами, прибыла царская полиция и так прижала евреев, что они бежали, как стадо овец, в Европу. Наш заключенный в итоге добрался до лондонского Уайтчепела, где снова занялся ремеслом бондаря.
– И почему он оказался ночью на улице?
– Он признался, что является членом Международного общества обучения рабочих, которое известно нам как еврейская организация анархистов.
– Однако он отрицает, что совершил нападение на девушку прямо снаружи здания клуба? – уточнил мой друг.
– Разумеется. Все до единого подозреваемые на роль Потрошителя, которых мы ловили, отрицают любые обвинения.
– А он признает, что был пьян?
– Признает ли? Он гордится этим.
Холмс заглянул в глубь бутыли:
– Задержанный заявляет, что самостоятельно опустошил бутыль?
– Именно так. Этот напиток сложно найти в Британии, но в России это распространенное самодельное варево. Он утверждает, что бродил по улицам весь вечер и намеревался напиться до упаду.
– А эти кусочки на горлышке – смог он дать им объяснение?
– Я тоже их подметил, мистер Холмс. – Лестрейд оскалился в мою сторону, как хорек. – Похоже, что бутыль можно было использовать как дубинку, хотя бедняжка получила только резаную рану. Поэтому я спросил у него про сосуд через переводчика, и тот поведал, что у мужчин из деревни задержанного есть обычай собираться в лесу и бить горлышком кувшина о ствол дерева, пока сургучная пробка не отлетит, – тогда начинается попойка. Вот отсюда и эти обломки.
Холмс отставил от себя бутыль на центр стола, как кот, уставший забавляться с дохлой мышью:
– Россия – страна невероятных масштабов, населенная дремучими крестьянами со своими обычаями. Я понимаю, что нелегкий жребий превращает их в чудовищных пьяниц, особенно налегающих на крепкий самогон. Неудивительно, что напиток в бутыли представлял собой это варево, распространенное на территории их страны, но здесь встречающееся крайне редко.
– Учитывая состояние преступника на момент задержания, могу лишь надеяться, что у нас напиток не получит распространения, – самодовольно вставил Лестрейд.
Мой друг кивнул и поднялся.
– Как, мистер Холмс, разве вы не желаете сами встретиться с ним? Он уже протрезвел, и переводчика мы не отпускали, – принялся увещевать его Лестрейд.
Однако сыщик остался непреклонен:
– Очень мило и предусмотрительно с вашей стороны, инспектор, но в допросе нет необходимости. Несомненно, Дурманов напал на женщину, которую мы нашли, что вы и сами могли бы доказать, если бы ваши сослуживцы не затоптали на земле вокруг тела все отпечатки ботинок с дырой под большим пальцем. Могу предложить вам осмотреть подошву обуви Дурманова, но это только докажет мою правоту. Что ж, я все равно не спущу с него глаз.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
