Краткая история контакта

Уксус Сергей

Некоторое время аборигены вдыхали и выдыхали дым от тлеющих трубочек, постепенно приходя в себя. Во всяком случае к концу... процесса?.. ритуала?.. цвет их лиц стал почти прежним. Да и когда Первый обратился к Шиссу, голос его не дрожал. Правда, Хоргах всё равно не понял ни слова, однако интонация, по мнению компьютера, была явно вопросительная. Судя по всему, абориген хотел получить объяснения. Что ж, вполне справедливо. И Хор поставил второй фильм, тоже собранный из реальных записей, но рассказывающий уже об охотниках. Там, кроме прочего, было несколько очень редких эпизодов, когда удалось наблюдать прорыв визуально. Так-то их станции контроля по колебаниям длинного списка полей и специфическим излучениям фиксируют.

Ещё в этом фильме показывали и самих охотников, и некоторые из них отличались от людей. Причём настолько, что Шисс на их фоне становился просто-таки идеалом человека.

Хотя после фильма о тварях аборигены ещё и не то проглотят. Не зря же психологи рекомендовали показывать материалы именно в таком порядке. Сначала твари, потом охотники, потом устройство мира, потом... Потом -- как получится. Сам Хоргах планировал продемонстрировать записи сегодняшнего полёта. И на этом закончить. Пока. Пусть местные переварят новые знания.

Так и получилось. Реакция на совсем не человеческую внешность некоторых Хоровых коллег оказалась более чем умеренной, зато повышенный интерес вызвали пуски ракет. Шиссу пришлось даже некоторые места воспроизводить по нескольку раз, причём в замедленном режиме, а потом ещё на пальцах объяснять. Выслушивая заодно ворчание Кири по поводу нарушения культурно-технологического эмбарго. Хотя какое тут нарушение? Если цивилизация имеет возможность создавать оружие на основе энергии ядер, значит, и появление систем самонаведения вопрос ближайшего будущего.

Третий фильм, об устройстве миров, смотрели спокойно. Интерес, безусловно, был, однако весьма умеренный. Можно даже сказать -- вежливый. А вот четвёртый, с приключениями Хора...

Началось с твари. Почему-то её вид вызвал странное оживление среди аборигенов и не менее странные взгляды в сторону Шисса.

– Шеф, нас, кажется, начали уважать!
– ехидно прокомментировали Кири, благодаря тактическому обручу получавшая визуальную картину происходящего.

Хмыкнув, Хор попросил её поискать в архиве информацию по этим тварям и получив через несколько секунд пакет с требуемым, вывел на экран несколько более чёткое изображение с описанием. Оказалось, такие твари известны давно, обладают разумом, вздорным и склочным характером, способностями к магии и размножению без партнёра. То есть являются полностью самодостаточными гермафродитами. Правда, при этом потомством обзаводятся крайне редко. Известны факты их сосуществования с сообществами разумных, правда, недолгого. Твари вели себя, как настоящие разбойники (каковыми по сути и являлись), и потому рано или поздно их уничтожали. И если судить по реакции аборигенов, в этом мире уже появлялись.

Наконец местные немного успокоились, и Хоргах получил возможность продолжить показ. Чтобы тут же остановить его снова. На этот раз из-за кульбитов, выделываемых изображением. Пришлось руками показывать, как "Охотник" поднимается на дыбы, из-за чего преследователи, не успев среагировать, проскакивают вперёд.

Теперь на него посмотрели уже с откровенным недоверием.

"Да и Бездна с вами", - решил Шисс и продолжил показ...

– М-да...
– глядя в окно, как чужак неспешно направляется к своему самолёту, командир ... ближнебомбардировочного полка подполковник Василий Семёнович Рогозов размял позаимствованную у комиссара папиросу, сунул в зубы, прикурил и выпустил струю дыма. После так называемой беседы вопросов только прибавилось.
– Так что делать-то будем?
– спросил он, оборачиваясь к комиссару и начальнику штаба.

– Докладывать, - буркнул начштаба, - и готовиться подписки давать. О неразглашении.

– А по существу вопроса предложения есть?
– с иронией посмотрел на него комполка.

– Представление писать. На орден, - подал голос комиссар.
– Всё же одиннадцать сбитых за один вылет...
–

он покрутил шеей, после чего расстегнул воротник гимнастёрки и потянулся за папиросой. Батальонный комиссар Швырович постоянно носил при себе полный портсигар и охотно угощал сослуживцев, однако же сам курил крайне редко.
– Да и сфотографировать для дивизионной многотиражки не помешает.

– Ну, Семён Василич, ты и сказанул!
– фыркнул начштаба.
– Ты представляешь, как это выглядеть-то будет?

Комиссар прикурил, глубоко затянулся, выдохнул дым и только потом ответил:

– Нормально будет выглядеть, Михал Филимоныч. Попросим его наш лётный шлем надеть и сфотографируем.

– А ну как откажет?
– не сдавался Фартовый.

– А ну как согласится? Не попробуем -- не узнаем, товарищ подполковник. А такой пример людям нужен. Обстановка сейчас -- сами знаете.

Все помолчали, потом Рогозов кашлянул:

– Об обстановке. Ты, Семён Василич, узнай, кто у Дёминых сегодня во втором звене левым ведомым шёл. Стрелка, если по уму, тоже поощрить надо. Таки того "мессера" он зацепил.

– Ну, зацепил -- не сбил, - покачал головой Швырович.
– Вот если б сбил...

– Если б сбил, написали бы представление, а так -- ты его своей властью поощришь как-нибудь. Комиссарской. Всё людям приятно будет, - стоял на своём комполка.
– Сам же видишь, в каком они состоянии.

– Да вижу...
– вздохнул комиссар.

– Вот и хорошо!
– улыбнулся Рогозов.
– А заодно, когда Коропец появится, намордничек на него надень. По партийной линии. А то начнёт бдительность проявлять...

Комиссар с начштаба задумчиво покивали. Начальник Особого отдела полка лейтенант госбезопасности Феоктист Апполинарьевич Коропец был человеком весьма достойным, но однако же несколько своеобразным. Обычно не склонный к проявлению дурного служебного рвения вроде поиска крамолы там, где её нет, он страшно обижался, если узнавал что-либо не самым первым или хотя бы одним из первых. Обидевшись же, был способен... на не совсем адекватные поступки. О которых потом жалел. Но это полбеды. Другая же её половина заключалась в том, что удержать Коропца от таких выходок было делом почти нереальным. Командование полка переставало являться для обиженного особиста авторитетом и рисковало само оказаться обвинённым в троцкизме, уклонизме, саботаже и работе на парагвайскую разведку. Увы. И единственным, к кому раздухарившийся Феоктист Апполинарьевич мог прислушаться, был комиссар полка, но только если выступал в роли не комиссара, а секретаря парторганизации. Потому как партийная дисциплина и совесть большевика стояли у Коропца на втором месте после служебного долга.

А сегодня товарищ лейтенант госбезопасности как на грех укатил с самого утра в Особый отдел дивизии и до сих пор не вернулся...

– В общем, - подвёл Рогозов итог, - чем заняться, вы знаете. Вот и займитесь. А я пока что рапорт писать буду. М-да... Михал Филимоныч!
– окликнул он уже шагнувшего к двери начштаба.
– Ты бы гостю заправиться предложил. А то вдруг у него с горючкой швах.

Фартовый на секунду задумался, потом решительно кивнул:

– Будет сделано, Василь Семёныч. Сейчас распоряжусь, чтобы БЗ подогнали, - и развернулся, чтобы уходить, но снова был остановлен:

– Товарищ подполковник, вы, когда караульного выставляли, как его инструктировали?

Почуяв неладное, начштаба ринулся к окну и успел увидеть, как упомянутый караульный кубарем отлетает от идущего как ни в чём не бывало гостя...

Инцидент с часовым оптимизма не прибавил. Чем бы ни был вызван. Впрочем, компьютер, проанализировав мимику прибежавшего Правого, утверждал, что всё произошло случайно -- солдата просто неправильно проинструктировали. Что ж, возможно. В конце концов армейский бардак был таковым и в Империи. Но вот уровень подготовки этого часового...