Краткая история смерти
Шрифт:
«Каким бы ни был ответ, — заканчивалась статья, — автор отказывается верить, что внезапные возобновления и угасания звука не имеют никакого значения, хотя судить о том, каково оно, я лучше предоставлю вам, читатели».
В одном сомневаться не приходилось — город от мала до велика заинтересовался. Впервые со дня знакомства Минни с Лукой они раздали поутру все экземпляры газеты и на обратном пути обнаружили в урнах лишь две-три штуки.
Прежде чем идти домой, они решили позавтракать в «Бристоу». Ресторан был полон, и Минни оставила Луку стоять в вестибюле, а сама пошла в туалет. Когда она вернулась,
— С тех пор как начался снегопад, стало происходить как минимум по одной аварии в день, — сказала женщина. — Вот буквально по пути сюда я видела, как машина врезалась в почтовый ящик. С таким грохотом! Вы когда-нибудь попадали в аварию?
Да, конечно. В тот вечер, когда они познакомились и думали, что, кроме них, в городе никого нет, Лука рассказал Минни о своей гибели в автокатастрофе. Он сказал, что потерял контроль над машиной и почувствовал, как буквально вылетает из собственного тела. Минни до сих пор не могла забыть дрожь, которая охватила ее при этих словах.
Он ответил женщине:
— Нет. Наверное, повезло.
— Ну а у меня просто одна авария за другой, — продолжала та. — Однажды сломался акселератор, и машина двигалась только задом. Я судилась столько раз, что сбилась со счета. А однажды я ехала задним ходом и стукнула чужую машину, хотя всего-навсего пыталась согнать с ветрового стекла кузнечика. Знаете, иногда в голову приходят такие мысли… Полицейский отнесся ко мне сочувственно, но все-таки выписал штраф…
— Жаль, — ответил Лука.
Освободился столик, и они оставили свою собеседницу ждать у двери. Бристоу, хозяин ресторана, проводил их к столику и налил воды. Заказав еду, Минни спросила у Луки:
— Почему ты не рассказал ей про аварию?
Он помешал лед в бокале:
— Я ее в первый раз вижу, и, по-моему, она не в своем уме. Если помнишь, я умер. Авария была одной из трех самых значимых вещей в моей жизни — вторая по значимости после рождения. И я не собираюсь рассказывать об этом кому попало.
— Но ты же рассказал мне, когда мы познакомились. Хотя видел меня в первый раз.
— Да, в первый раз, — согласился Лука. — И ты тоже не в своем уме. Но ты — не кто попало.
Он часто так говорил — выдавал маленькие компактные связки предложений, которые взрывались каскадом противоречивых значений, как только Минни пыталась их разделить. Что Лука имел в виду? У него на уме что-то серьезное? Или он секретничает просто так, умничает без всякой цели? Минни никогда не могла понять. Сам Лука, казалось, считал подобные разговоры чем-то вроде любовной игры. Иногда Минни пробовала подыграть, но у нее не очень хорошо получалось, и оба это знали. Она чувствовала себя неуклюжей, несообразительной. Обычно, вместо того чтобы присоединиться, она пыталась придумать тему, которая перевела бы разговор в более ровное русло и которой она бы наверняка сумела следовать. Прогулка вместо танца. В том числе по этой причине она постоянно расспрашивала Луку, почему он ее любит.
— Ну или так, — оговорился Лука. — Я видел тебя в первый раз, но предпочел бы, чтобы не в последний…
Он засмеялся.
— Я тебе говорила, что вчера встретила нашего слепого?
Это произвело желаемый эффект — улыбка увяла, в глазах появилось обыкновенное любопытство.
— Нет,
— Он спорил с продавцом билетов. Я остановилась и спросила, как дела, а он сказал, что устал помнить то, что ему хочется забыть, и забывать то, что хочется помнить. Он именно так и выразился: помнить то, что хочется забыть, и забывать, что хочется помнить. Наверное, я отношусь ко второй группе. Когда я назвалась, он ответил: приятно познакомиться.
— Да, меня он в последний раз тоже не узнал. Значит… шесть — восемь в твою пользу?
— Девять. Спасибо.
— Да, девять.
Слепой вернулся к привычному одиночеству вскоре после переселения в район монумента, и с тех пор они встречались только мимоходом. Лука и Минни договорились, что первый, кто заметит слепого десять раз, имеет право когда вздумается потребовать у другого исполнения любого желания. Слепой, впрочем, вел жизнь отшельника, ну или по крайней мере ходил другими улицами, нежели они, и порой протекали целые недели, прежде чем кто-нибудь из них его замечал. Минни не удивилась, что слепой ее забыл. Когда она вспоминала первые несколько дней с Лукой, до того как раздались выстрелы, то испытывала соблазн вычеркнуть слепого из своей памяти. Лука был Адамом, а она — Евой, он был Пятницей, а она — Робинзоном Крузо, он был Мастером, а она — Маргаритой. Во всех этих историях не присутствовало третье лицо.
В другом конце ресторана Минни увидела родителей Лори, мистера и миссис Берд. Они завтракали яичницей и тостами. Миссис Берд держала вилку левой рукой, мистер Берд правой, свободные руки прятались за подносом с солонками и перечницами на дальнем краю стола, где можно было сплестись пальцами, не опасаясь, что кто-нибудь увидит. Они вели себя как смущенные подростки на первом свидании. И одновременно — как пожилая чета, которая так долго держалась за руки, что уже не в состоянии отличить, когда они прикасаются друг к другу и когда нет. Очень мило.
Минни, оказавшись в городе, видела Бердов не раз, даже махала им, но они ее не узнавали. Ничего удивительного. В конце концов она гораздо сильнее, чем они, изменилась за много лет, которые прошли с тех пор, когда они с Лори были лучшими подругами.
Задумавшись, Минни поняла, что, наверное, вспоминала о Лори не больше пятнадцати — двадцати раз за всю свою взрослую жизнь. Она была не из тех, кого преследуют воспоминания о прошлом, — по крайней мере пока не началась эпидемия и не запестрели статьи в газетах, а на зеленой колыхающейся траве появились трупы. Но потом она умерла и узнала, что Лори встречалась с Лукой, и начала постоянно о ней думать. Минни мало что могла припомнить — всего несколько случайных картинок, когда они обе играли в «дочки-матери», или притворялись, что ходят по канату, и что-то еще про осу и крепость…
Девочка, которую Минни обожала и которая была ее лучшей подругой, кажется, с третьего класса.
Как странно.
Доев завтрак и заплатив по счету, они уступили столик мужчине в походных ботинках и деловом костюме. Снова начался снегопад, и Минни спрятала руки в карманы, выйдя на улицу.
Лука обнял ее за талию, сунув руку под полу куртки, и притянул ближе, когда они переходили дорогу.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— М-м-м…
— В последнее время ты такая тихая.