Крауч-Энд
Шрифт:
— Ваза, которая хочет, чтоб ее заполнили не водой, а фунтами стерлингов, — вставил Холмс.
— Джори совсем другой, — продолжил свое повествование Лейстрейд. — Лорд Халл обрушил на него всю силу своего презрения и издевок. С раннего детства дразнил мальчика, обзывал разными обидными кличками. Ну, типа Рыбьего Рыла, Кривоножки, Толстопузика. Надо сказать, что в этих прозвищах, сколь ни прискорбно, есть доля истины. Джори Халл не выше пяти футов росту, кривоног и чрезвычайно безобразен на лицо. Он, знаете ли, немного напоминает этого поэта. Ну, как его… эдакий хлыщ?..
— Оскара Уайльда? — предположил я.
Холмс окинул меня беглым насмешливым взглядом:
— Полагаю,
— Джори Халл родился мертвым, — сказал Лейстрейд. — Синюшным и недвижимым, и оставался таким целую минуту. Вот доктор и объявил его мертвым, и накинул салфетку на его изуродованное тельце. Тут леди Халл неожиданно проявила себя с самой героической стороны. Села в постели, сорвала салфетку с младенца и окунула его ножками в горячую воду, что стояла рядом с постелью. И младенец тут же задергался и закричал.
Лейстрейд ухмыльнулся и закурил сигарилью, с самым довольным видом.
— Халл не уставал твердить, что именно из-за этого погружения в воду мальчик остался кривоногим, и просто изводил этим жену. Говорил ей, что лучше бы она оставила его под салфеткой. Лучше бы Джори умер, чем остаться навеки калекой. Обзывал его обрубком с ногами краба и рылом, как у трески.
Единственной реакцией Холмса на эту необычайную (и с моей, врачебной точки зрения, довольно подозрительную) историю, было замечание в том духе, что Лейстрейду удалось собрать невероятно много информации за столь короткий отрезок времени.
— Тем самым я лишь хотел обратить ваше внимание на один из аспектов этого весьма примечательного дела, дорогой Холмс, — сказал Лейстрейд. Тут мы с громким всплеском въехали в огромную лужу на Роттен-роуд. — Никто не принуждал их делиться этими подробностями. Напротив, этим мальчикам всю жизнь затыкали рот. Они слишком долго молчали. А тут вдруг выясняется, что новое завещание исчезло. Облегчение, как оказалось, способно развязать языки сверх всякой меры.
— Исчезло? — воскликнул я. Но Холмс не обратил внимания на это мое восклицание, мысли его все еще были заняты Джори, несчастным уродцем.
— Он действительно очень безобразен? — спросил он у Лейстрейда.
— Ну, красавцем его вряд ли можно назвать, но я видал и похуже, — ответил Лейстрейд. — И лично мне кажется, отец непрерывно унижал его лишь потому…
— Потому что он был в семье единственным, кто не нуждался в отцовских деньгах, чтобы обустроиться в этом мире, — закончил за него Холмс.
Лейстрейд вздрогнул.
— Черт! Как вы догадались?
— Да просто лорду Халлу не к чему было больше придраться, кроме как к физическим недостаткам Джори. Как, должно быть, бесновался этот старый дьявол, видя, что потенциальная цель его издевок так хорошо защищена во всех остальных отношениях! Высмеивать человека за внешность или походку — занятие достойное разве что школяров или каких-нибудь пьяных грубиянов. Но злодея, подобного лорду Халлу, должны были бы привлекать более изощренные издевательства. Осмелюсь даже предположить, что он побаивался своего кривоногого среднего сына. А кстати, что делал Джори наверху, на чердаке?
— Разве я не говорил вам? Он занимается живописью, — ответил Лейстрейд.
— Ага!..
Джори Халл, что позже подтвердили полотна, развешанные внизу, в доме, оказался весьма неплохим художником. Не великим, конечно, этого я не сказал бы. Но он весьма правдиво изобразил на портретах мать и
9
пройдохе (фр). — Примеч. пер.
Создание подобных полотен — процесс медленный, долгий. Но он умел также делать быстрые наброски, и по субботам возвращался из Гайд-парка с двадцатью фунтами в кармане, не меньше.
— Готов держать пари, отцу это нравилось, — заметил Холмс. И автоматически потянулся за трубкой, достал ее, потом сунул обратно в карман. — Сын пэра рисует портреты богатых американских туристов и их возлюбленных, словно принадлежит к французской богеме.
Лейстрейд от души расхохотался.
— Можно представить, как он бесновался, видя все это. Но Джори — что делает ему честь! — так и не оставлял своего маленького прилавка в Гайд-парке. По крайней мере до тех пор, пока отец не согласился выдавать ему раз в неделю по тридцать пять фунтов. И знаете, как лорд Халл назвал все это? Низким шантажом!..
— Просто сердце кровью обливается, — сказал я.
— Мое тоже, Ватсон, — подхватил Холмс. — Однако есть еще третий сын. И побыстрее, Лейстрейд. Кажется, мы уже подъезжаем к дому.
Судя по словам Лейстрейда, Стивен Халл, безусловно, имел самую вескую причину ненавидеть отца. По мере того как подагра донимала лорда Халла все сильнее, а в голове наступала все большая путаница, он все чаще обсуждал дела компании со Стивеном, которому ко времени кончины родителя исполнилось двадцать восемь. Наряду с делом, Стивен должен был унаследовать и всю ответственность, и малейшая оплошность повлекла бы за собой нешуточные последствия. Однако в случае удачного решения никакой финансовой выгоды работа ему не приносила. Стивен же продолжал стараться, и дело отца процветало.
Лорд Халл смотрел на Стивена, в целом, благосклонно, поскольку он был единственным из сыновей, проявившим интерес и способности к семейному бизнесу. Стивен был идеальным примером того, что в Библии называют «хорошим сыном». Однако, вместо того чтоб выказывать любовь и благодарность, лорд Халл вознаграждал молодого человека одними лишь упреками, подозрением и ревностью. Не единожды за последние два года старик высказывал мнение, что Стивен «способен украсть монеты, прикрывающие веки покойника».
— Вот сукин сын! — воскликнул я, не в силах сдерживаться долее.
— Забудем на время о новом завещании, — сказал Холмс и снова погладил подбородок. — И вернемся к старому. Даже если бы его доля оказалась более щедрой, Стивен Халл все равно имел все основания быть недовольным. Несмотря на все его усилия, несмотря на то, что он не только сберег, но и приумножил семейное состояние, его вознаграждение было наименьшим. Да, кстати, каким образом собирался распорядиться пароходной компанией мистер Халл, согласно так называемому «Кошачьему завещанию»?