Край ледника
Шрифт:
Дзирт улыбнулся превосходной степени, которую Головастик использовал перед его именем.
– Великий Дзирт До'Урден, – тихо повторил он, закончив со смешком. – Брат Афафренфер говорил о тебе.
Мастер Афафренфер, – поправил Головастик.
– Он всегда хотел титула брата, – сказал Дзирт.
Головастик пожал плечами и кивнул.
– Я скучаю по нему. Ты был там, когда он умер?
Прямой вопрос задел Дзирта за живое и пронесся в его голове, возвращая его к тем моментам, когда Афафренфер пришел за ним в начале грандиозной трансценденции.
– Отчасти, – ответил он, потому что не знал, что еще сказать. Как он мог начать объяснять ощущения, которые испытал в тот замечательный момент?
– Напоминание о том, что мы должны жить теми днями, которые нам даны, – тихо заметил Головастик. – А что с его другом, дворфом?
– Атрогейтом?
– Нет, – сказал Головастик, и даже в лунном свете Дзирт мог видеть, что он покраснел.
– Амбра, – сказал Дзирт. – Амбергристл О'Молл из Адбраских О'Моллов.
– Она поцеловала меня, – сказал Головастик, явно смущенный. – Я был очень молод. Это был мой первый поцелуй.
Дзирт ответил улыбкой, но медленно покачал головой, сбивая молодого человека с толку.
– Она умерла как герой, – сказал ему Дзирт.
– Слишком много героев умирает, – сказал Головастик.
– Многие бы не согласились, – тихо ответил Дзирт, вызвав растерянный взгляд монаха. Дзирт только рассмеялся в ответ, не желая спускаться в эту философскую кроличью нору.
Благодаря десятилетиям опыта, Дзирт пришел к выводу, что многие живые люди остались недооцененными за их жертвы и усилия, благодаря критикам, которые тявкали, как гноллы под поздней осенней луной.
Конечно, до самой смерти, после чего люди действия и следствия часто возносились до почти богоподобного статуса – чего никогда не могли достичь те, кто принял рясу.
Пока они не будут мертвы.
Станет ли это его собственной судьбой, подумал он, и усмехнулся глупости этой мысли, потому что, по мнению Дзирта, ему оказали больше доверия, чем он заслуживал, и у него были лучшие друзья, которые понимали правду больше, чем «легенды».
Улыбка не продлилась долго, и его взгляд рефлекторно устремился на север. Кэтти-бри, несомненно, ценили, и когда она встретит свой конец, все дворфы Гаунтлгрима и Мифрил Халла, Адбара, Фелбарра и Долины Ледяного Ветра, все хафлинги Кровоточащих Лоз, вся Длинная Седловина и Гарпеллы, и большая часть Лускана будут по-настоящему раздавлены огромной потерей для них всех!
Но что насчет Джарлакса? Кто по-настоящему понимал, что за негодяем скрывается нечто большее, чем корыстное попустительство?
Что с Закнафейном? Дзирт оценил глубину самопожертвования этого дроу, но немногие из ныне живущих имели хоть какое-то представление о том, что он делал в свои дни в Мензоберранзане.
А что насчет Артемиса Энтрери? Его репутация, несомненно, была известна повсюду, но в основном это была репутация человека, которого больше не существовало, и подвиги идеального убийцы вряд ли были мерилом того человека, которым
Это зависит от Дзирта...
Дроу втянул в себя воздух и чуть не упал! Как он мог позволить мыслям блуждать в таком мрачном и нездоровом направлении?
Он знал как, и в этом была проблема. Он так ужасно волновался.
– Ты уверен, что мы должны это сделать? – спросила Саван Хозяйка Зимы.
– Киммуриэль связался со мной, – ответил магистр Кейн. – Возможно, назревают неприятности.
– Но ты не сказал Дзирту.
– На самом деле тут не о чем рассказывать. Мы взяли его под свою ответственность, ты согласна?
Саван с любопытством посмотрела на него.
– Он находится в самом разгаре своей тренировки, – объяснил Кейн. – Обучение, которое я и Орден предложили ему. Есть ли более уязвимое положение, чем это? Дзирт, конечно, великий воин, но он еще не научился идеально сочетать две дисциплины, которыми сейчас владеет. Он близок, но не совсем готов. Мы подготовим его.
Он кивнул в сторону заднего крыльца, где Головастик и Дзирт смотрели на восток и прислушивались к вою гноллов на луну.
– Брат Головастик хорошо играет свою роль, – сказал Кейн.
– Это выглядит немного нечестно, – отметила Саван.
– Так и есть. И даже больше, чем немного. Но ты бы предпочла, чтобы я рассказал ему правду о нашей игре? Ибо тогда он помчится к ожидающей беде, и я без колебаний скажу тебе, что он не готов.
Саван несколько мгновений обдумывала это, затем покачала головой. Она уже сталкивалась с такой ситуацией раньше и слышала от Кейна о некоторых легендарных героях Земель Кровавого Камня, соратников магистра Цветов из давних-давних времен. Видя его подвиги, многие желали больше узнать о путях монаха. Однако стиль боя и движения были другими. Слишком другими. Это могло дополнять подготовку, которую воин знал раньше, или противоречить ей – причем последнее в самый неподходящий момент.
– Это так же просто, как дышать, – объяснил Кейн. – Воин выпячивает грудь и втягивает живот, вдыхая весь воздух, чтобы казаться больше и внушительнее. Мы понимаем ценность более мягкого живота, дыхания в суставы, использования дыхания для подпитки мышц, а не для какой-то птичьей демонстрации силы.
Саван обдумывала это всего мгновение, прежде чем ответить со смехом.
– Есть разница в подходах, и она проявляется в различии действий, – сказал Кейн. – Ты слышала об этом существе, которое они называют Охотником?
Саван на мгновение уставилась на старого монаха.
– Ты имеешь в виду тот внутренний огонь, который кипит внутри нашего гостя?
Кейн кивнул.
– Я слышала, что Дзирт отправляется в место чистой, первобытной ярости. Я не была свидетелем этого...
– Я был. Только однажды, во время Войны за Серебряные Пределы. Вместе с Братом Афафренфером я был в его мыслях и душе. Довольно впечатляюще, не сомневайся. Почти звериное, каждое его движение инстинктивно или реактивно, каждый его удар силен и точен.