Край Земли. Книга первая
Шрифт:
У Лешего вновь навернулись слезы.
– Хватит носом хлюпать, тут крапивы наросло, не пройти, не проехать, – проворчал Стёпка.
Не успел Леший ответить, как по лесу прокатился злобный хохот. Он эхом отразился от каждой веточки, от каждой травинки многократно усиливаясь и делаясь от этого ещё болеё жутким. Он звенел в верхушках деревьев, дрожал в камнях, гудел в стволах деревьев. Он сам превращался, и всё вокруг себя превращал во мрак. Непроглядная тьма пожирала любое мало-мальски светлое место в лесу. Деревья оборотившись в черные чудовища, всасывали в себя свет, умирающий в них. Чернота поглотила небо, низвергнув на землю злые струи ливня. От них шёл холод и могильный запах гнили. Мороз
– Эй, вы где? Теперича мне одному – одинешеньку пропадать?
– Не гомони, – раздался шепот старика-лесовика. – Иди сюда, только тишком.
Ерёма шагнул на голос и провалился в землянку.
– Ступенек не видишь? –заворчал Леший, затаскивая внутрь тропинку.
Он плотно закрыл вход огромным камнем, да ещё и запер дубовую дверь на засов для верности. Снаружи бесновалась буря, ей вторил жуткий хохот. Ураган был столь силен, что дверь выгибалась. Ерёма с беспокойством поглядывал на вход. Леший, не обращая внимания на оглушительный рев, раздающийся снаружи, заботливо стал сворачивать лесную дорожку, рассматривая её и горюя.
– Ну, вы видели такое? Ещё одну тропинку мне эти пакостники испортили! – он показал тропинку, которая выглядела, как рваная тряпка. – Здесь всегда улиточка Соня сидела. Маленькая с чудесными нежными рожками. Где теперь Соня? Тут лютик рос. Рос себе и радовался теплому дню. На этом месте лужица была с чистой водичкой, от неё всегда солнечный лучик отражался. Случалось и радуга над лужицей сверкала. А теперь? Придется заплатки ставить, корнями деревьев дырки прикрывать,– вздыхал он. – Ямы и ухабы на моей тропинке будут.
Пока Леший причитал над истерзанной тропинкой, Ерёма огляделся. На полу уютной землянки постелена трава, издававшая мягкий терпкий запах. В центре возвышался круглый деревянный стол, на нем пузатился самовар, в блестящих боках которого, отражалось веселое пламя свечи. Прямо из земли торчали пеньки, стоявшие вместо стульев вокруг стола. В углу кровать, сбитая из неотесанных бревен. С виду она была неказиста, по коре ползали жучки – паучки, из бревен росли веточки с зелеными листочками, над которыми порхали живыми цветами бабочки. Голубые, как небеса, оранжевые, как подсолнухи, пёстрые и розовые, зеленые и малиновые они кружили в танце. Леший, свернув тропинку, спрятал её под кровать. Ерёма заметил, что там были ещё лесные дорожки.
– Дедушка Леший, спасибо тебе. Из беды нас вызволил. Ежели мы тебя обидели, то не со зла.
– У нас, леших, имена тоже есть. Прокопыч я. Да и не винись, Ерёмейка, – Леший наклонился к уху Ерёмы и зашептал. – Объявился в наших краях Князь Мрака и Тлена. Худыми делами занимается. Живет он в самой, что ни на есть чащобе, куда луч солнца и не проникает. Хода туда нет ни пешему, ни конному. Мало того, кто осмелится дойти, то и сам во мрак превращается. Паче того, становится он прислужником Князя.
– Как это во мрак превращается?
– Ты настоящую самую темную темноту видел? – спросил Леший
– В дворцовом погребе
– Вот и тут так, только жутче. Становится живность, али человек таковской темнотой, но живой темнотой, беспощадной и гибельной. Свирепствует, изводит все на своем пути.
– А палёные кошки с золотыми когтями, тоже прислужники Князя Мрака? – спросил Степан.
Прокопыч вздохнул, и от переживаний его мохнатые уши вновь задымили.
– Те коты – не коты. Возникают они из неоткуда. Могут предстать чудищами ужасными о шести головах, о тринадцати руках. Хватают эти руки зазевавшихся горемык и рвут на части. Мутными тенями являются. Бродят те тени по ночам. Как припадут к чему живому, то душу и выпивают. Могут и расщелиной бездонной в земле стать. Ежели кто супит рядом, вмиг пропадает в глубине тёмной. Смердящими псами с человечьими лицами могут показаться. Загрызают всякого и кости обгладывают. То вдруг из земли поднимаются исполинскими волками, а из страшных пастей их капает горячая черная кровь. Могут явиться котами с золотыми когтями. Это челядь Князя Мрака. Невинные души они выискивают и тащат прямо в логово Князя.
Еремей негодующе воскликнул:
– Бесчинство какое! Невинные души! В логово!
– М-да, дедуля Прокопыч, нехорошие дела приключаются,– задумался Степан. – Получается, мы не сможем через Зачарованный лес пройти?
– О- хо- хо, боюсь, не сможете. Я уж и сам не знаю, что делать. Что мог к себе спрятал. Но не утаить весь лес в землянке моей. Хорошо, что хоть бабочек смог сберечь.
– Благолепие от сих небесных созданий исходит, – улыбнулся Еремей.
– Сие не просто бабочки, а души не родившихся ребятишек. Ишь, как порхают и не знают, какая беда их ждет, – вздохнул тяжело Прокопыч, его уши ещё болеё задымили. – У Марфутки – поварихи скоро дитя должно родиться, и пока он не родился, его живая душа здесь летает. А Князь Мрака и Тлена он, ведь, что? Сгубит на раз – и всё! И не станет в царстве-государстве Дорофея народу. Да и царства самого не будет, все живое в прах превратится, черная нежить будет владычествовать.
Еремей встревожился:
– Может статься, вернусь я с Края Земли, а нет ни Марфутки, ни конюха нашего, ни Феофана-охотника, ни Дорофея, ни маменьки моей?
– Ты того, Леший – Прокопыч, не очень-то ушами переживай. Ишь, туману напустил, дышать уж нечем. Ребятишкам, небось, не в пользу дым-то твой, – проворчал Степан. – Запричитали в два голоса. Мне, может, тоже всех жалко.
Леший виновато помахал руками вокруг своей головы, стараясь разогнать дым.
– Никак не возьму в толк, отчего эти коты-обормоты нас не слопали со Степаном, – задумался гонец, – а я и ус ещё выдернул.
– Карамболь получился, – согласился пёс.
– Это ты по-каковски говоришь? – с подозрением прищурился Леший.
– Это он при Дорофеё нахватался словесов всяческих, не обращай внимания, – ответил Ерёма. – Прокопыч, не сидеть же нам и ждать, когда Князь всех изведет? Делать-то что?
– Есть одна мыслишка, – сообщил Леший, – но утро вечера мудренее. Вот утром и обсудим.
Глава V
Выглянувшее из-за горизонта солнце сияющими лучами разогнало грозовые тучи и окрасило золотом голубой купол небес. На изумрудной траве бриллиантовыми капельками искрилась роса. Из землянки вылез Ерёма, следом за ним пёс. Выпорхнувшие бабочки, беспечно закружили по лесной полянке. На раскидистой берёзе деловито работал дятел, оглашая окрестности весёлым постукиванием. Солнечные лучи коснулись нечёсаных кудрей Еремея. Они вспыхнули рыжим огнем, будто ещё одно маленькое солнце взошло над полянкой. Веснушки на носу засверкали россыпью искр.