Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Филатов смутился: ну как такие слова передать? Ельцин очень грубо выразился, нельзя же напрямую это Хасбулатову сказать. Поднялся в президиум, Хасбулатов сразу спросил:
— Ну как, поговорили?
— Поговорил, Руслан Имранович, но Борис Николаевич сказал, что он не сможет.
Конфликт перешел в непримиримую борьбу.
Филатов, когда увидел, что дело совсем плохо, сказал своим коллегам по президиуму Верховного Совета Владимиру Шумейко и Юрию Ярову:
— Ребята, сходим к Борису Николаевичу, посидим, посоветуемся, что дальше делать. А то как-то неуютно
«Ведь нас всех избрали по предложению Хасбулатова — ему съезд очень доверял, нас даже на трибуну не пригласили, — ностальгически вспоминает Филатов. — Ельцин завидовал нашей команде. Как-то собрались все вместе — на одной стороне стола Ельцин, на другой мы сидим. Видно было, что он завидует такой цельности команды. Действительно, команда была дружная, мы понимали друг друга с полуслова. И вдруг все стало разваливаться...»
Ельцин был непримиримо настроен к Хасбулатову и сказал своим союзникам в Верховном Совете:
— Я ему не могу доверять. Он постоянно обманывает, постоянно строит какие-то коварные планы. Поэтому давайте, если это возможно, вашими усилиями проводить в жизнь реформы. Я готов вам помогать.
«Это был явный раскол, — говорит Филатов. — Хасбулатов узнал, что мы были на этой встрече, и тогда начал всеми силами давить уже на нас. Я ушел, Шумейко ушел, Яров ушел... Практически из заместителей председателя Верховного Совета остался один представитель коммунистов Юрий Воронин. Хотя первоначально Хасбулатов нас собрал и говорит:
— Ребята, Воронину я не доверяю. Я его вынужден был взять ради компромисса с коммунистами.
С этого началось, а кончилось тем, что мы все оказались у него во врагах, а Воронин — лучший друг».
Возможно, ошибка состояла в том, что Хасбулатова сделали первым человеком в Верховном Совете. Гавриил Харитонович Попов говорил: «Руслан Имранович — прекрасный заместитель, но его ни в коем случае нельзя делать первым лицом...»
— А что, действительно Хасбулатов в какой-то момент увидел себя первым человеком в стране? — спросил я Сергея Филатова.
— Да, конечно. Он критиковал экономические реформы и видел, что на местах его поддерживают. Он очень часто встречался с простыми людьми. Когда ему высказывали сомнения в том, что делает Гайдар, когда поддерживали его идеи, это все придавало ему определенные силы. Его постоянно подталкивали к конфликту с правительством, говорили: почему вы не воспользуетесь своим правом? В конституции же было написано, что съезд народных депутатов может принять к рассмотрению любой вопрос. Это давало право считать съезд народных депутатов и Верховный Совет высшей властью в стране. И депутатам казалось естественным приструнить президента, я уже не говорю о министрах, председателе Центрального банка, Генеральном прокуроре.
Хасбулатов был хорошо информирован о происходящем в правительстве. У него можно поучиться. Он массу времени уделял текущей политике, например, позаботился о назначении многих заместителей министров. Они к нему приходили, рассказывали.
Все
У Хасбулатова, конечно, стало появляться ощущение, что он главный человек, который все понимает, все умеет. Когда его в чем-то одергивали, возникала обида. Действовали обычные человеческие эмоции, ничего сверхъестественного не происходило.
Но в политике многие простые вещи обретают иной смысл. Когда ты у власти, кажется, что в руках есть волшебная палочка, которой можно заставить подчиненных сделать что угодно. Когда видишь, что эта палочка действует, мало кто отказывает себе в удовольствии ею и дальше размахивать. Особенно люди такого типа, как Хасбулатов...
Он настойчиво пробивал пакет поправок к конституции, принятие которых ставило его вровень с президентом России: он хотел, чтобы Верховный Совет мог отстранять от должности президентов республик, входящих в состав России, а председатель Верховного Совета получил право подписывать законы, если этого не делает президент.
Руслан Имранович стал со значением говорить:
— За ситуацию в стране отвечают два человека — президент и я.
Хасбулатова безумно раздражало, что в нем не видели фигуру, равную Ельцину. И это было несправедливо, потому что Руслан Имранович, возможно, был самым талантливым политиком России, но после Бориса Николаевича. .
Хасбулатов неустанно работал над собственным образом выдающегося государственного деятеля, храброго и мудрого. Он считал, что российское общество недооценило самого бесстрашного защитника демократии в России и отдало все лавры Ельцину, поэтому ему пришлось самому рассказать о славных эпизодах августа 1991 года. В изображении Хасбулатова события выглядели так.
В первый день путча собравшиеся на даче Ельцина в Архангельском демократы нервничают и не знают, что делать. Хасбулатов решителен, смел, находчив: «Не могу больше оставаться здесь, буду прорываться, вы как хотите...» Пришлось и остальным поневоле ехать за ним в Москву.
В Белом доме все бросаются к Хасбулатову. «И опять вопрос: «Что делать?» Сказал: «Надо организовать людей, надо строить баррикады».
Охрана предлагает Хасбулатову перейти в более безопасное крыло здания. «Я спокойно продолжал сидеть в кресле, курил свою трубку и затем заметил, что не вижу никакой необходимости покидать кабинет».
Беспримерное мужество Хасбулатова оттеняется малодушием президентского окружения. «Один из главных помощников» Ельцина, увидев входящего в его комнату офицера, в страхе закричал: «Я ни при чем, это все Ельцин и Хасбулатов!» Хасбулатов поведал о том, что даже тогдашний премьер-министр Иван Силаев 20 августа, когда ждали штурма Белого дома, сплоховал и ушел домой. Хасбулатов снисходителен к чужим слабостям и уговаривает Ельцина: «Перенервничал он, не надо на него сердиться».