Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Тут выяснилось, что шасси не выпускается.
«Пилот начинает выделывать фигуры «высшего пилотажа»: он резко набирает скорость и так же резко бросает машину вниз. Раскачивает ее с крыла на крыло. Самолетик ревет, как рассерженный бык, проносится над взлетной полосой и снова набирает высоту, чтобы сделать очередной заход. И так круг за кругом. В какой-то момент летчики хотели посадить машину на воду — не получилось. Пытались вручную вытолкнуть злополучное шасси — тоже напрасно».
— Ну вот, теперь никаких привилегий — падаем все разом. Вы чего такие скучные?
Летчики настойчиво просили пристегнуться.
— Пристегиваться не буду, — категорически отказался Ельцин. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
Нашли небольшой горный аэродром, но летчики никак не могли сесть из-за сильного ветра. Самолет потерял скорость и практически упал.
Потом все-таки шасси вышло, «и, хотя посадка была жесткая, с подскоком, мы приземлились... Выдержка Бориса Николаевича меня просто поразила: ни взглядом, ни жестом он не дал понять, что ему страшно...».
Ярошенко, обратившись к Ельцину, проговорил:
— Борис Николаевич, а ведь мы с вами чуть было не навернулись к такой-то матери...
«Ельцин с трудом, но без посторонней помощи вышел из самолета и пожал руки пилотам... Он поспешил к машине, закусив губу. Начала болеть спина...»
Вскоре президент Каталонии прислал за ними свой самолет с охраной. Через два часа все-таки полетели в Барселону. Вторая попытка оказалась еще менее удачной.
Лев Суханов:
«И опять фортуна не с нами: попали в грозовую облачность, хотя шли на приличной высоте. Началась сумасшедшая тряска, будто попали на'виброустановку для проверки самолетных узлов. Это было даже пострашнее, чем полет на «консервной банке»...
Но приземлились в общем благополучно, хотя и не без незначительного происшествия: внезапно мой шеф почувствовал острую боль в спине. Правда, быстротечную. Возможно, подумали мы, это было результатом тряски в грозовом небе».
Ночью боль в спине усилилась. Верный Суханов сидел рядом с «шефом».
«Борис Николаевич рассказал, что пятнадцать лет назад, когда он еще играл за сборную по волейболу, у него произошло смещение позвонков. Основательно лечили, и, к счастью, обошлось без операции. Но видимо, вибрация в самолете что-то растревожила.
Засыпал он беспокойно, со стоном. Я просидел рядом с ним на диване всю ночь, ибо, когда ему надо было перевернуться на друг гой бок, он не мог это сделать без посторонней помощи. Когда боль немного затихала, он засыпал, но ненадолго...
Утром, превозмогая боль, он кое-как поднялся и, немного подвигавшись, понял, что без укола не обойтись...»
Виктор Ярошенко:
«Рано утром, отказавшись от завтрака, Ельцин поехал на радио давать интервью. Мы сидели вдвоем на заднем сиденье. Все чаще Борис Николаевич закрывал глаза и откидывал голову назад. От резкой боли стал терять сознание.
Срочно вернулись в гостиницу, отменили интервью и вызвали врача. Узнав об аварии, он предположил, что это травма позвоночника: необходимо срочно ехать в больницу
— И не такую боль терпел, пройдет».
Врач сделал обезболивающий укол, дал таблетки и пригласил специалистов. Приехал нейрохирург и, осмотрев больного, тут же назвал диагноз.
— Я больше чем уверен, — сказал врач, — что у вас поврежден позвоночник, защемлен нерв.
Словно в подтверждение его слов Борису Николаевичу стало совсем плохо.
Виктор Ярошенко:
«Мы хотели посадить его в «скорую помощь», но услышали его твердый отказ. Сели в легковую машину и, как назло, попали в час пик. Бесконечные торможения просто добивали Ельцина. Когда мы приехали в госпиталь, с трудом уложили его на каталку и повезли на обследование. В тот момент он уже был частично парализован.
С каждым часом состояние Ельцина ухудшалось. Консилиум врачей пришел к единому заключению: необходима срочная операция. Главный хирург объяснил мне: от сильного удара раздроблен на мелкие куски один из межпозвоночных дисков. Острые и многочисленные осколки костной ткани позвоночника при малейшем движении травмировали и защемляли нерв. Ельцина парализовало почти на восемьдесят процентов.
— Еще немного — и наступит полный паралич, — сказал врач».
Лев Суханов:
«Нужно срочно решать — оперировать или нет.
Сначала Борис Николаевич наотрез от «ножа» отказался, поскольку знал, что это за операция. Ведь при неудачном ее исходе можно на всю жизнь остаться парализованным. У нас в Союзе после таких операций люди проводят по полгода в больнице. На строгом постельном режиме. Случись подобное — прощайте выборы, прощай работа, борьба...»
Вскоре в Москве должен открыться Российский съезд народных депутатов. С ним были связаны все надежды Ельцина.
Виктор Ярошенко:
«Ельцин ненадолго пришел в себя, ему предложили немедленную операцию, иначе начнутся необратимые процессы.
— Сделайте мне новокаиновую блокаду, и я полечу в Москву...
Позже с большим трудом разыскали русского врача. Его заключение не обнадеживало: «Лететь Ельцин уже не может, и пока такие операции у нас проходят с серьезными осложнениями».
Ельцин продолжал отказываться от операции.
Тогда я заявил, что являюсь доверенным лицом Ельцина,.беру всю ответственность на себя и даю согласие на операцию.
Директор госпиталя вызвал своего адвоката, они долго совещались. Составили необходимый документ. Его подписал я и потом Суханов».
И все-таки Ельцина уговорили.
Борис Николаевич вспоминает:
«Чувствую, весь низ тела парализован, не могу двигаться... Хирург говорит: выход только один — немедленно делать операцию, иначе паралич. До Москвы вам не долететь, полностью отнимутся ноги. Потом их уже не удастся восстановить».
Виктор Ярошенко:
«Началась сложная, многочасовая операция. Под микроскопом предстояло освободить нерв от осколков раздробленного межпозвоночного диска. Малейшее неосторожное движение могло обернуться для Ельцина полным параличом».