Кремлевские войны
Шрифт:
– Совершенно верно, – поддержал хозяин кабинета. – Я скажу Точилину, чтобы он своих людей подключил. Они быстро найдут. И арестуют. А может быть, найдут и другое решение.
Точилин был главой ФСБ. В возможности этой организации Первое лицо, сам бывший чекист, верил безоговорочно.
– Кроме того, я считаю необходимым выяснить, почему мошенник до сих пор находится на свободе, – продолжил свою речь глава администрации. – Кто положил на полку почти законченное дело Николова? Кто препятствовал его активным поискам? У меня есть сведения, что инициатива таких действий исходила от самого министра внутренних дел
– Вот как? – подняло брови Первое лицо. – Значит, это министр его покрывал? Что ж…
Последовала пауза. Салтанов ждал. Интуиция подсказывала главе администрации, что Сам еще не закончил свою мысль, а потому продолжать говорить дальше не следует. Интуиция у главы президентской администрации была развита не хуже, чем у создателя финансовых пирамид Николая Николова.
И Салтанов угадал: Первое лицо вновь заговорило.
– Что ж, возможно, министра об этом попросил Алексей Константинович, – сказал хозяин кремлевского кабинета.
И вновь главе администрации пришлось включать на полную силу свою интуицию и быстро принимать решение. Надо было понять это последнее высказывание Самого, и понять правильно. Причем понять следовало не только содержание слов хозяина кабинета, но и тон, которым эти слова были сказаны. Например, тот факт, что вице-премьера назвали не по фамилии, а по имени-отчеству. У Салтанова были приготовлены предложения и по министру Белозерскому, и по вице-премьеру Тарасову. Надо ли было высказывать эти предложения в том виде, в котором они были заранее приготовлены, или следовало внести корректировку?
Салтанов подумал и решил, что оба предложения – и по Белозерскому, и по Тарасову – следует смягчить.
– Уверен, что вы правы, – сказал глава администрации. – Наверняка Белозерского об этом попросил Тарасов. И у Алексея Константиновича на это, конечно, имелись свои соображения. Может быть, вполне резонные. Тем не менее министр, прежде чем принимать такое ответственное решение, должен был посоветоваться. Или со мной, или с вами. Однако он этого не сделал. Я считаю это серьезным проступком с его стороны. Мне представляется, что следует указать Николаю Демьяновичу на это упущение. Я могу взять это на себя.
– Да, это верно, – согласился Сам. – Он должен был посоветоваться. А то все это на какую-то отсебятину похоже. На кружковщину, как у Игоря.
– Я как раз собирался высказать соображения относительно Игоря Юрьевича и созданного при нем кружка, – сказал на это Салтанов. – Как я понял со слов Игоря Юрьевича – я только вчера имел с ним обстоятельный разговор, – причины, заставившие этих людей организовать свои встречи, были самые патриотические. Следует согласиться, что в основном они мыслят правильно. Однако идея организовать отдельный узкий кружок, собираться тайно, обсуждать при этом государственные дела – это идея ошибочная. С дурным запахом идея. И Игорь Юрьевич в этом со мной согласился. Он признал, что пошел на поводу у отставного генерала Шаповалова, который в данное время возглавляет организацию «Щит Родины». Согласился с его предложением создать такой кружок и проводить встречи у него в кабинете. При этом Игорь Юрьевич не знал о том, что с этим самым «Щитом Родины» связаны не только патриотические начинания. Вы же знаете, что один из членов этой организации был замешан в известном покушении на Чубайса.
– Но в суде
– Да, приговор так и не был вынесен, – подтвердил Салтанов. – Тем не менее определенный осадок остался. Полного доверия к этой организации быть не может. И Игорь Юрьевич должен был об этом знать.
– И что ты предлагаешь? – спросило Первое лицо. – Разогнать их к чертовой матери?
– Зачем же разгонять? – пожал плечами Салтанов. – Люди готовы работать сверхурочно, на благо Родины – и пусть работают. Но под контролем. Пусть встречаются у меня в кабинете и высказывают свои соображения.
– Согласен, – снова кивнуло Первое лицо. – Может, мы впоследствии их встречи как-нибудь используем. Создадим на их базе какое-нибудь патриотическое движение.
– Это было бы очень неплохо, – поддержал шефа Салтанов. – Ну а что касается Тарасова… Может быть, вы сами с ним поговорите? Мне кажется, так будет правильнее.
Это был момент импровизации. Заранее у главы президентской администрации было заготовлено другое предложение: чтобы разговор с вице-премьером провел он сам или премьер-министр (бесцветная, никому не известная фигура – Первое лицо любило назначать на высокие посты именно таких людей). Разговор был бы достаточно жесткий, неприятный для вице-премьера. И вполне возможно, что после такого разговора Тарасов, славившийся в кабинете своей независимостью, подал бы в отставку. Однако, сидя напротив хозяина кабинета (и Кремля, и всей страны), Салтанов почувствовал, что такой исход дела был бы неприятен его собеседнику. И потому внес другое предложение.
– Да, это ты верно решил, – сказал Сам. – Я поговорю. Я с ним как-то давно наедине не беседовал. Все времени не было, да и нужды тоже: Алексей Константинович и сам, без моей подсказки знает, что делать. Но тут такой случай… У тебя все?
– Да, по этому делу пока все, – подтвердил Салтанов.
– Что ж, и правильно, что все, – сказало Первое лицо. – Суетиться нам тут не надо. Откликаться на все эти булавочные уколы в прессе. Если на все уколы откликаться – будешь дергаться, как припадочный.
Первое лицо славилось своей красочной, образной речью, умением подбирать меткие, яркие, понятные народу сравнения. Многие из его выражений стали впоследствии крылатыми.
– Самые необходимые, нужные меры приняли – и довольно, – продолжало Первое лицо. – Можно переходить к другим, более важным делам. Например, готовить первые выборы губернаторов. Тут все должно пройти чисто, гладко. Чтобы никаких поводов для разного рода разоблачений!
– Я как раз этим сейчас и занимаюсь! – заверил Салтанов. – Уже провел встречи с…
– А еще у нас на подходе важный закон о новом порядке формирования Совета Федерации, – не дослушав, продолжил хозяин Кремля. – Ему также надо уделить внимание. Ну и текущие дела. Так что слишком много времени уделять этому скандалу не нужно.
Глава президентской администрации понял содержавшийся в этих словах намек. Всякие упоминания «дела Тарасова – Безбородова» в государственных и окологосударственных СМИ следует прекратить. Только кампания против структур мошенника Николова – и все. Другие имена, причастные к этому делу, мелькать не должны. Внимание населения с этого момента должно быть привлечено к иным вопросам.