Кремлевские войны

Казанцев Кирилл

– А вы и не должны это утверждать! – возвысил голос адвокат. – Это не ваше дело – разбираться в мотивах поступков господина Николова! Это их задача, а не ваша.

– Хорошо, а какой второй пункт вашей… то есть нашей, защиты? – прервал их диалог Алексей Константинович.

– Второй пункт состоит в том, что Егор Борисович не снял с этого счета ни рубля, – объяснил адвокат. – И вот это утверждение является чистой правдой, не так ли?

– Да, так, – подтвердил Алмазов. – Пока что происходила только аккумуляция средств. Использовать их предполагалось в будущем, в случае возникновения кризиса. И только по распоряжению Алексея

Константиновича.

– Надеюсь, этого вы своему следователю не сообщили? – спросил Бортник.

– Нет, что вы! – воскликнул референт. – Алексея Константиновича я ни разу не упоминал! Я только рассказал о целях фонда… его задачах… И тут, признаюсь, сказал, что это не моя личная разработка, а позиция всего министерства.

– Это пусть, – разрешил адвокат. – С министерства и взятки гладки.

– А я не считаю, что мое участие в этом деле надо так тщательно скрывать, – заявил Тарасов. – Наоборот! Надо его афишировать! В конце концов, скрыть его и не удастся. Ведь если Егор Борисович будет утверждать, что создал фонд без моей санкции, лишь по собственной инициативе, это будет выглядеть крайне подозрительно и усилит позиции обвинения. Нет, наоборот: Егор Борисович должен всячески подчеркивать, что действовал по моему указанию.

– Но это может стать поводом для того, что предъявить обвинение уже вам, – заметил Бортник.

– Ну, на это они вряд ли решатся, – усмехнулся Тарасов. – Руки у них коротки. Так что я предлагаю менять линию защиты. Валите все на меня. Пусть я буду козлом отпущения.

– Решение, конечно, благородное, но… Не знаю, не знаю… – пробормотал адвокат.

– Время свидания окончено! Прощайтесь! – донесся до них откуда-то из-под потолка металлический голос охранника.

Все трое встали.

– Может быть, вам все же что-то необходимо? – спросил у Алмазова вице-премьер. – Какие-то лекарства… Или помощь врача?

– Нет, я правда нормально себя чувствую, – сказал Алмазов, улыбнувшись.

– Что касается ноутбука, этот вопрос, я думаю, мы решим буквально завтра, – пообещал Тарасов. – И в дальнейшем, если что-то будет необходимо…

Но охранник уже вошел в комнату и встал возле Алмазова.

– До свидания, Егор Борисович! – сказал Тарасов.

– До свидания, Алексей Константинович! – отвечал ему подчиненный.

Обратно по тюремным коридорам шли молча. И только когда сели в машину, Бортник спросил:

– А вы почему так уверенно говорили о том, что завтра решите вопрос с ноутбуком? Что, Быстров дал положительный ответ?

– Нет, – покачал головой вице-премьер. – Быстров как раз ответил отрицательно. Беседа с ним не дала никакого результата. Но я сегодня вечером должен встретиться с человеком, имеющим гораздо больше полномочий, чем Быстров. И я надеюсь на взаимопонимание.

– Что ж, отлично, если так, – сказал адвокат. – А то… Парень держится, но состояние у него угнетенное. Я же вижу. Он сейчас очень нуждается в поддержке, в каких-то обнадеживающих известиях. А ему отказывают в возможности работать, в свидании с девушкой… Хорошо, хоть вы его поддержали. Эта ваша линия: «Валите все на меня» – это для него важно. Не знаю, правильно ли это с точки зрения защиты, но для него сейчас это просто необходимо.

– Вот это для нас главное, – сказал в ответ Алексей Константинович.

Машина остановилась возле конторы Бориса Бортника. Адвокат распрощался, вышел из машины. Выруливая со стоянки, водитель спросил:

–

Куда теперь, Алексей Константинович? Домой, наверно? Время-то позднее…

– Нет, не домой, – отвечал вице-премьер. – Едем в министерство. И ты пока не уходи. Возможно, еще выезжать придется.

– Так точно! – по-военному ответил водитель. – Буду ждать.

Разумеется, в ведомстве вице-премьера на вечернее время имелись дежурные водители, и основному водителю Тарасова не было никакой необходимости сидеть в гараже день и ночь. Но сегодня был особенный вечер: на сегодня у Тарасова была назначена встреча с главой президентской администрации Александром Салтановым. Эта встреча решала очень многое. И Алексей Константинович, человек вообще-то не суеверный, что называется, дул сегодня на молоко: он хотел, чтобы все прошло без сучка без задоринки и чтобы вез его именно этот водитель, которого он хорошо знал и которому доверял.

*

Что всегда раздражало Тарасова в кабинетах и коридорах Кремля, так это чрезмерная, кичливая пышность: обилие позолоты, дорогих пород дерева, слоновой кости, инкрустаций. То же самое относилось и к убранству президентской администрации. Но после назначения Салтанова вице-премьер, посетивший кабинет нового руководителя, отметил, что обстановка там стала гораздо скромнее. Позолоченные кресла в стиле ампир, золотые ручки дверей, толстые ковры, дорогие зеркала – все это исчезло, сменилось обычной мебелью, какой были обставлены все правительственные кабинеты.

Это, казалось бы, незначительное обстоятельство вкупе с несколькими важными решениями главы администрации привело Тарасова к мысли, что Александр Салтанов, возможно, является человеком, близким ему по духу и с ним можно будет договориться. Не заключить союз – нет, это было бы слишком хорошо, – но поддерживать хорошие партнерские отношения. «Человек – это стиль, – говорил сам себе вице-премьер. – Безвкусие, стремление к показной роскоши говорят об умственной ограниченности владельца кабинета, его спеси. Простота, отсутствие собственного стиля еще ни о чем не говорит. Но, может быть, за ней скрывается равнодушие ко всему внешнему? Увлеченность работой?» В известной степени и его нынешняя надежда на помощь Салтанова в деле вызволения Егора Алмазова из тюрьмы тоже покоилась на этом представлении.

И вот сегодня Алексея Константиновича ожидал в здании администрации Президента сюрприз – крайне неприятный сюрприз. Едва вице-премьер вошел в холл, его ослепило сверкание золота, блеск хрусталя, бившее в глаза великолепие. Убранство президентской администрации стало еще роскошнее, чем прежде. И на лестнице снова были толстые ковры, и в приемной, куда он вошел в сопровождении дежурного помощника главы, – инкрустированные столики и музейного вида кресла.

– Я вижу, вы сменили обстановку, – сказал Алексей Константинович сопровождавшему его молодому человеку. – Указание, что ли, такое было?

Он еще надеялся, что перемена действительно вызвана указанием из Кремля – его хозяин был известен своей любовью к роскоши.

– Зачем же нам указания? – ответил помощник. – Александр Александрович и сам понимает важность внешнего антуража. Обстановка должна соответствовать статусу учреждения. У нас тут не какое-нибудь министерство водных ресурсов, сами понимаете.

– Да, конечно, конечно, – сказал Тарасов, чувствуя, что его уверенность в успешном исходе нынешней встречи куда-то улетучивается.