Кремлевский Сурок
Шрифт:
Григорий Иванович, как и многие другие его сослуживцы, конечно не знал, да и не мог знать, что Высшая Экономическая Школа создавалась на деньги Всемирного Банка и что сюда постоянно приезжали заокеанские консультанты, которых молодой ректор встречал всегда с огромным уважением и почтением. Эти консультанты никогда не участвовали в учебном процессе. Их вообще мало кто видел в лицо. Они тихо и кропотливо делали свое дело в тиши кабинетов за закрытыми дверьми.
О том, что это за дела, кое-что стало известно только в 2001 году. Тогда двум из бывших консультантов — профессорам Гарвардского
Это была наделавшая шуму история. Оказывается, американский Конгресс выделил целых 34 миллиона долларов на проведение в России приватизации. И с этой целью отправил в Москву двух своих эмиссаров. А они не просто «проконсультировали» кого надо, но и прикупили себе на выделенные средства акции приватизируемых предприятий. Конечно же, не без содействия наших российских «реформаторов»!
Американцы очень часто залезают в чужой карман, но не любят, когда залезают в их собственный. Поэтому два эти незадачливые профессора были осуждены. А Гарварду предписали погасить все затраты в тройном размере из своего собственного бюджета.
Сколько осело денег в карманах наших российских «реформаторов», которые под их «научным» руководством осуществляли эту самую приватизацию, не знает сегодня никто.
Но самая большая претензия к Хэю и Шлейферу заключалась в том, что, занявшись личным обогащением, они на какое-то время отвлеклись от главной поставленной перед ними задачи — разрушения и без того подкосившейся российской экономики.
Эти двое были не единственными, прочно осевшими в кабинетах высших российских чиновников. Отпечатки дорогостоящих мокасин различных западных и, в первую очередь — американских эмиссаров, остались на паркетах многих министерских кабинетов.
Но об этом Григорий Иванович и его сослуживцы могли только догадываться.
Получив на руки «Обходной лист» или, как его называли сотрудники аппарата за ядовитый желтый цвет, «горчичник», Григорий Иванович долго печально вздыхал, когда в кабинет к нему буквально ввалился сослуживец по департаменту Валентин Кидакин. Увидев прокисшее выражение лица Григория Ивановича, тот неожиданно бодрым голосом предложил:
— Гриш, а может по маленькой? У тебя чего-нибудь в загашнике имеется? А то я свою бутылку побоялся тащить по коридору.
Но все в департаменте знали, что Валентин никогда не приходит со своим. Был он по жизни невероятным жмотом, у которого даже зимой снега не выпросишь. Но относились к этому спокойно. Потому что Кидакин всегда был в курсе всех правительственных сплетен. И за это ему без всяких ограничений наливали столько, сколько сможет выпить.
Вот и сейчас, Григорий Иванович, ни слова не говоря, полез в холодильник и достал оттуда моментально запотевшую початую бутылку водки. Оттуда же извлек кулек с настоящим украинским салом и баночку маринованных огурцов. Сало Григ — так звали его все сослуживцы — получал с родины. Поэтому в шутку его еще прозвали «хитрым хохлом».
Но сейчас Григу было не до шуток. Настроение и впрямь было паршивое. Он молча налил в стаканчики водку, откупорил банку с огурцами,
— Ну, чего ты вздыхаешь, как больная корова? — Валентин одним махом опрокинул водку, закусил салом и с удовольствием крякнул. — Ты, Григ, не горюй! Они без нас никак обойтись не смогут! Чтобы развалить этакую махину, нужны такие люди, как мы!
Григорий Иванович бережно поднял стаканчик, сделал глоток и аккуратно двумя пальцами взял с тарелки кусочек сала.
— Ты, Валентин Николаевич, не понимаешь. Ну, куда я теперь? Как я буду жить на свою пенсию? А, ведь, я привык жить, ни в чем себе не отказывая. И потом… Я совсем не понимаю, что это за реформа такая, при которой чиновники становятся невостребованными?
— Кто тебе это сказал? Чудак ты, Гриша! Без нас — без чиновников — эта страна существовать не сможет! Загнется на второй же день! Вот посмотришь — нашего брата в результате этой чертовой реформы будет в два раза больше! И нам с тобой местечко найдется. Но, по моим данным, — он сделал заговорщический вид, — нас с тобой вообще не уволят. Установочка поступила. Во! Из первых рук информация! Нас, правда, в другие департаменты шуранут. Так сказать, на укрепление. Меня — к социальщикам, а тебя — на культуру. — Он налил себе еще водки, выпил и закусил огурцом. — Более того, скажу тебе по секрету. Начальником у тебя будет один сосунок. Ему всего лет тридцать. И у него даже высшего образования нет. Все его заслуги — шикарные гениталии, которые шибко бабам нравятся.
— Да мне то что? — вздохнул Григорий Иванович, уже заметно повеселев. — Какое мне дело до его образования и до его гениталий? Главное, чтобы здесь оставили.
— Вот давай за это и выпьем! Все будет в порядке! Это я тебе говорю!
Он быстро налил третий стаканчик водки, чокнулся с пустым стаканом Грига и одним махом выпил. Затем сгреб все со стола обратно в холодильник и решительно показал на дверь.
— А теперь пойдем, пообедаем. У меня что-то от твоего сала шибко аппетит разыгрался.
Выйдя в коридор, они нос к носу столкнулись с секретаршей начальника Светочкой, которая на большой каталке везла куда-то целый ворох бумаг. Кидакин тут же галантно пристроился к тележке и попытался подхватить Светочку за локоток.
— Куда это наша радость катит такую уйму бумажищ? Неужели шефу?
— Ну да, шефу! — игриво возмутилась Светочка. — Нужны они ему, как осенний лист в бане! Это все из регионов пишут. Замучили совсем. Все чего-то просят и просят.
— И куда же ты их просьбы?
— А никуда! На свалку! Ну, то есть в архив, — поправилась Светочка. — Пусть полежат до лучших времен.
— А ты думаешь, что такие времена настанут?
— Кто его знает… — вздохнула Светочка, выдернула локоть из руки Кидакина и покатила тележку дальше.
— Видал? — Кивнул в ее сторону Валентин. — Уже почитай целый месяц, сразу как началась эта самая административная реформа, по всему правительству катают вот такие тележки. А чего еще делать? Народ весь поразогнали, министерства все порушили. Решать вопросы и отвечать на все эти послания теперь некому. Так что — не боись, Гриша! Без нас им никак не обойтись!