Креолка. Тайна аристократки

Сойер Шерил

Молодым вожаком овладела ярость. Он прижал кулаки к голове и задрожал всем телом, его глаза устремились на одинокую фигуру, продолжавшую стрелять с полуюта. Их взгляды встретились, и мужчина наверху, отбросив свой пистолет, вытащил белый носовой платок.

Фуршон, заметив это, заорал:

— Сдавайтесь!

Англичане, с горечью посмотрев на своего старшего по званию офицера, прекратили сопротивление и столпились около главной мачты.

— Сложите оружие!

Оружие со звоном упало на палубу, и Фуршон начал отдавать приказы. Одна часть пиратов бросилась тушить пожар в зарядном погребе, других отправили

вылавливать отставших матросов. Пираты пересчитали своих. Ни один не был убит, но трое серьезно ранены. Врач уже собирался вернуть их на корвет, когда молодой человек указал на раненого англичанина, скрючившегося напротив кабестана. Одна его нога обгорела до самого бедра.

— Его тоже забери.

Врач удивленно поднял брови:

— Что мне с ним делать?

— Есть же какое-то средство от ожогов!

— Можно посыпать ногу мукой, чтобы прекратить к ней доступ воздуха. Кроме того…

— Забери его! — одновременно воскликнули Фуршон и юноша.

После этого хозяин отошел, а молодой человек с надменным видом стоял на том же месте. На корвет послали команду плотников починить поврежденный нос. Мертвых англичан положили в ряд, чтобы сбросить их в море, палубы очистили, болтавшиеся снасти и пушки закрепили. Второй помощник капитана на «Русалке» оказался агентом лондонского купца. Его расспросили о товарах и личном составе на борту. Он говорил на ломаном французском, и, судя по его словам, на судне не было ни одного богатого пленного, которого стоило бы отправить к губернатору в надежде на выкуп.

— Ладно. А что скажете о вашем пассажире? — Фуршон указал на высокого, хорошо одетого джентльмена. Его обнаружили на корме вместе с женой и дочерью. Позади стояли четверо слуг, добравшихся до мачты, а рядом с ним — две женщины, старавшиеся не замечать суровых и жадных взглядов французской команды.

— Ручаюсь, у этого человека дома хранится состояние, — сказал Фуршон.

Внезапно молодой человек вышел вперед, оглядел пассажира и назвал его имя, четко выговаривая каждый английский звук.

— Сэр Джон Мэтчем.

Англичанин, вздрогнув от удивления, повернулся к офицеру, стоявшему рядом с ним, но молодой человек, не дожидаясь перевода, обратился к Фуршону:

— Каюту англичанина следует тщательно обыскать и проверить трюмы. Он собирался купить дом и земли на Барбадосе. Все его состояние вы найдете здесь, на этом корабле.

Каждый пират выказал готовность провести обыск, поэтому ждать пришлось недолго. В большой каюте погибшего капитана нашли сундук с золотом, и снова юноша загадочным образом без труда определил, что это зарплата для милиции в Бриджтауне, столице Барбадоса. В каюте пассажира стоял большой сундук, набитый золотом и драгоценностями, явно принадлежавшими Мэтчему. В трюме обнаружили домашний скот, оборудование для фермы, строительный лес, серебряную посуду, товары домашнего обихода. Остальную часть груза составляли бочки со спиртным, тюки с хлопком, сыпучие продукты и другие товары, предназначенные для продажи в порту назначения.

Последняя группа, проводившая обыск, подняла на палубу человека, который томился в самом нижнем трюме. Это был громадного роста чернокожий с бритой головой, закованный в кандалы, с его рук свисали тяжелые железные цепи. Он стоял перед ними, жадно вдыхая свежий морской воздух. Чернокожий всматривался в лица окружающих. Когда его взгляд

остановился на юноше в треуголке, тот побледнел.

— Кто ты? — спросил юноша.

Великан молчал, но бросил выразительный взгляд на Мэтчема.

— Почему этот человек в цепях?

Все видели, что гнев юноши еще не иссяк, ибо в его черных глазах горел странный свет. Не получив ответа на заданный по-французски вопрос, он приказал:

— Освободите его!

С великана сняли кандалы и цепи. Ключи от них нашли в трюме недалеко от того места, где содержался пленник. Великан стоял все так же неподвижно и внимательно поглядывал на того, кто освободил его. Юноша повернулся и взглянул на двадцать с небольшим человек с «Русалки», оставшихся в живых.

— Все эти люди свободны.

Обратившись к чернокожему, он спросил:

— Останешься с нами?

Великан, опять промолчав, медленно подошел к пиратам, и те посторонились, с уважением разглядывая его огромную фигуру. Между тем Фуршон велел осмотреть командирскую шлюпку. Шлюпка не пострадала, но места для всех пленников в ней не хватало, поэтому Фуршон распорядился спустить за корму лодку. Англичане пришли в отчаяние, и второй помощник капитана, отвечавший за груз, не успевал переводить их просьбы и увещания. Никто не обращал на него внимание.

Во второй половине дня в кормовой рубке провели совещание, решая, кто будет командовать обоими кораблями во время краткого следования в родной порт — Пуэнт-а-Питр на Гваделупе. Следуя обычаю, хозяин победившего корабля — в данном случае Фуршон — брал на себя командование захваченным судном. Оно отправится в путь с командой, состоящей из двадцати пяти матросов. Юноше приглянулась каюта, выделенная раньше жене и дочери сэра Джона Мэтчема. Фуршон с удовольствием разместился в большой капитанской каюте с великолепным кормовым балконом и маяками, обращенными к морю. Старшина-рулевой взял на себя командование другим кораблем, прихватив с собой бутылку хорошего бургундского в качестве подкрепления, поскольку на его долю выпала печальная обязанность предать тело капитана корвета морским волнам. Перед встречей с неприятелем тот заболел и лежал на своей койке. Он не дожил до конца сражения. Его место занял юный незнакомец, который и стал героем дня.

Англичан погрузили в командирскую шлюпку и в лодку вместе с раненым матросом и дамами, которых никто не обидел. Старшие офицеры решили держать курс на Сент-Лючию. Им дали морскую карту, инструменты и другие необходимые вещи. Мэтчем был возмущен. Он никак не мог устоять на ногах, мешал матросам поднять парус и выкрикивал оскорбления на английском языке, адресованные захватчикам. Но над ним лишь издевательски насмехались на обоих кораблях. Только одного человека задел его гнев — юношу в треуголке, и он бросил ему по-французски:

— Лодка у тебя есть, посмотрим, как ты доплывешь до Барбадоса. Собираешься выращивать сахар — теперь придется делать это своими розовыми руками. Хочешь держать слуг в подчинении, но они теперь будут сторониться тебя. Пошел к черту, работорговец!

Корабли отправились в путь. Фуршон поднялся на полуют захваченного корабля, чтобы вести его к Гваделупе. Команда матросов оживленно принялась за дело, украдкой поглядывая на юного вожака. Некоторое время он оставался на главной палубе вместе с высоким чернокожим, застывшим в шаге позади него.