Креолка. Тайна аристократки

Сойер Шерил

Достигнув края полей с сахарным тростником, они заметили, что вокруг все пришло в движение. Из темноты по направлению к хижинам бежали люди. Почти все высыпали на улицу, громко говоря о том, что гора ожила. Айша и Жозеф неторопливо приблизились к толпе. Надсмотрщики не обратили на них внимание, потому что Жозеф держал в руках корзину. Это означало, что они охотились, а ходить вечером в поисках пропитания в лес разрешалось, однако строго запрещалось спускаться к реке или к морю с наступлением темноты. Айше и Жозефу не пришлось ни обсуждать риск, которому они подверглись, нарушив правило, ни извиняться за то, что они сделали.

— Ты еще не сказал мне свои новости. О

чем они?

— Я слышал, будто хозяин собирается позвать тебя завтра в дом. Берегись, Айша. Что-то случилось. Мы должны выяснить — что.

Айша задрожала, но попыталась скрыть это, еще крепче ухватившись за руку Жозефа, пока они шли между хижинами. Оба испытывали напряжение, когда остановились в дверях хижины ее матери, где на них отбрасывал отблески уже угасающий огонь.

— У вас все в порядке, мама? — спросил Жозеф. Кроме Айши, она позволяла себя так называть только ему. Эту милость Лори оказывала ему благодаря долгой дружбе с его умершей матерью. Но эта милость была единственной, потому что Лори не желала союза дочери ни с одним мужчиной.

Лори стояла в дверях, в квадратной тени, подбоченившись и оглядывая их с головы до ног. Лунный свет отражался в ее зрачках, и светло-коричневая радужная оболочка светилась на ее морщинистом черном лице.

— Итак, вы поохотились, возвращаясь назад? Хорошую же ночь вы выбрали. Люди здесь решили, что наступил их последний час. Я окружена дураками.

Айша проскользнула мимо матери, взяла корзину, стоявшую у стены хижины, поставила ее на землю рядом с корзиной Жозефа и переложила в нее крабов. Особенно долго она задержала в пальцах большого белого краба, надеясь, что аппетит матери возобладает над гневом. Ведь мать явно догадалась об их свидании на побережье, куда запрещено ходить вечером, и о том, что она и Жозеф не поспешили домой при первом намеке на опасность.

Уголком глаза Айша видела длинные ноги матери с крупными большими пальцами, нежной темно-коричневой кожей, крошечными морщинками и окрашенными в коралловый цвет ногтями. Лодыжки у Лори были стройными и сильными, держалась она на земле очень устойчиво. Под внешним спокойствием матери скрывались такая сила и властность, что Айша и не подумала спросить у нее, не испугалась ли она землетрясения. Девушка поняла, что должна была бежать к матери, когда гора заговорила. Лори обратила вопросительный взгляд на Жозефа.

— Солдатиков мы поймали в безопасном месте, — пояснил он.

— Не клади так много для нас, малышка. Хватит.

Айша встала.

— Мы хорошо поохотились, — сказала она Жозефу. Ей хотелось подбодрить его.

— Заходи, — пригласила юношу Лори.

Жозеф отступил назад:

— Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, Айша.

Айше не понравилось, что, уходя, он не назначил ей свидания на следующий день. Уж не собирается ли Жозеф отправиться с визитом к одной из девушек, которые глядели на него в последние дни завистливыми глазами. Однако он бросил на Айшу такой взгляд, что она догадалась: Жозеф будет ждать ее на обычном месте завтра днем. Она широко улыбнулась ему. Мать заметила ее улыбку, но Айше это было безразлично.

Когда Жозеф ушел, полянка, казалось, опустела, хотя то там, то здесь в темноте, недалеко от них, пробегали люди. Айша зашла в хижину и раздула тлеющий огонь, так что вскоре языки пламени осветили жилище. Поверх кроватей Айши и Лори, сделанных из деревянных рам, был натянут холст. Поэтому они спали на несколько дюймов выше пола, что спасало их от насекомых. Их Лори ненавидела, особенно песочных клещей, влезавших к ним с полей. Лежа на боку, Айша наблюдала за Лори: та долго стояла в дверях, пока

звуки голосов не затихли.

— Что ты слышишь? — спросила наконец Айша. — Будет ли гора…

Мать оборвала ее:

— Откуда мне знать? Я не Романа. Ты не услышишь от меня о том, что будет. — Она повернулась и подошла к огню, глядя на свои руки. — Все, что у меня есть, — вот это. — Лори вытянула руки и оглядела освещенные ладони. — Нехорошие разговоры о том, чего тебе лучше не слышать.

Айша тоже посмотрела на руки матери — они так упорно трудились, чтобы помочь многим женщинам, и благодаря им на свет появилось много детей. Девушка вспомнила, как Ниа клала руки на живот и ощущала в своем чреве ребенка.

— Когда у Ниа родится ребенок?

— Когда будет готов к этому, возможно, завтра. Ты пойдешь со мной, пора учиться помогать мне в этих делах.

Сердце у Айши подпрыгнуло. Теперь ей придется лицом к лицу столкнуться с тем, о чем ранее она только слышала: с воплями, страданием, громким криком новорожденного и кровью. Айше казалось, будто она стоит на краю пропасти.

Лори подвинулась ближе к очагу и села возле огня, поджав колени. Глаза ее блеснули, когда она увидела выражение лица дочери. Айша не знала, что обрадовало мать — ее страх или ее любопытство.

Девушку удивили слова Лори:

— Сейчас самое время начинать, ты увидишь. — Она нагнулась и нежно погладила волосы дочери. — У Ниа все будет хорошо.

Лори положила руку себе на колени, и обе женщины опять замолчали, слыша лишь потрескивание в очаге, звук их дыхания и ощущая тепло земляного пола хижины. Как обычно, Айша заснула гораздо раньше матери, но после того, как огонь превратился в красную искру, светящуюся в бархатной темноте.

На следующее утро солнце стояло низко на горизонте, с полей доносился звук голосов, так как женщины работали и пели на свежем воздухе. Айша, находившаяся в центре ряда, вытаскивала сорняки и ползучие вьющиеся растения, чтобы они не мешали расти сахарному тростнику, и отбрасывала их назад, другим женщинам. Поле отдыхало от предыдущего урожая уже два месяца, и сейчас приходилось освободить его от каждого листочка, корня и стеблей. Айша выпрямилась и потянулась, заложив руки за спину. Девушка посмотрела сквозь пучки листьев сахарного тростника на голубое небо, затем на вереницу женщин, которые опускались и приседали, подхватив мелодию песни, которую запела самая высокая из них, стоявшая в конце шеренги.

Айша увидела, как надсмотрщик приглядывается к женщинам. Медленным грациозным движением она снова наклонилась и принялась за дело, а песня все плыла над полем. Айша редко присоединялась к поющим, предпочитая слушать и мечтать. Однако сегодня утром мелодия захватила ее. Когда глубокий низкий голос Айши присоединился к поющим, женщины переглянулись и улыбнулись:

Если ты не любишь,

Я тоже не люблю,

Ведь найдется другой мужчина,

И совсем рядом.

Мелодия пробудила воображение Айши, и она начала мечтать о домике ее грез на склоне горы Пеле. На этом склоне, слишком крутом, нельзя было выращивать урожай; гора, покрытая кустами и лесом, была необитаема. Много лет назад там жили индейцы — карибы, но они давно вымерли. Ни кофе, ни сахарный тростник не могли расти там, поэтому никто не использовал землю, о которой рассказывали таинственные истории. Рабов, бежавших на склоны горы, обычно отлавливали, приводили назад и наказывали, но некоторые исчезали без следа. Однако никто никогда не видел клубов дыма, позволяющих предположить, что они живы.