Крепче цепей
Шрифт:
Он переменил позу, и на его лице впервые проявился слабый интерес. Он понял, что она узнала карту, но объяснять ничего не стал, а лениво выключил пульт и шагнул к ней.
Тревога кольнула ее, почти такая же сильная, как боль в запястье. И она выпалила:
— Я никому не скажу.
— Верно, не скажешь, — согласился он.
Тревога превратилась в страх, когда она не увидела на этом сильном лице никакого тепла, никакого зова.
— Ты ведь сказал, что сам выбираешь время, место и партнершу? — с напускной бравадой сказала она.
Холодный юмор в немигающих черных глазах поразил ее, как удар. Она дрогнула и схватилась
Точнее, попыталась. В суставах из-за повышенной тяжести стреляло, и она поворачивалась слишком медленно. Анарис опередил ее, защелкнув замок.
— И то, и другое, и третье, конечно, не идеально. — Он стиснул ее ушибленное запястье без намека на нежность. — Ну да ничего, сойдет.
24
Пока они ждали коммандера Тотокили, лейтенант-коммандер Ром-Санчес уловил в капитане Нг затаенную искру юмора — словно она хотела поделиться с ними какой-то шуткой, но не могла. Он посмотрел вокруг, уверенный, заметили ли это другие в тактической рубке. Коммандер Крайно уж точно заметил. Хотя его рубленое лицо ничего не выражало, он слишком долго служил под началом Нг, чтобы не научиться угадывать, в каком она настроении. Что до орудийщицы Наваз, Ром-Санчес так и не разобрался, насколько она чувствительна к чужим эмоциям: всю душу она вкладывала в свою технику, делавшую «Грозный» почти не зависящим от центров снабжения.
Пси-заградник на столе перед капитаном указывал на важность предстоящего совещания.
«Хочет быть уверенной, что должарианка не узнает наших секретов».
Ром-Санчес не сомневался, что темой совещания будет подход к Геенне, до которой осталось меньше двух суток.
Геенна. Какое зловещее слово. Из любопытства Ром-Санчес отыскал его значение и пожалел об этом. Иллюстрация, работа какого-то художника, которому не следовало бы давать волю, лишила его спокойного сна: мусорная свалка за стенами древнего города Утерянной Земли, окутанная зловонным дымом, и пламя, ползущее из щелей, где свалены тела преступников, пожираемые голодными собаками... Неужели и в Тысяче Солнц существует нечто подобное?
Перед стартом им сообщили координаты планеты и ничего более. И что еще хуже, в базах данных Флота не имелось никакой информации о Геенне — даже на том уровне, к которому имел доступ Ром-Санчес. Абсолютно никакой.
Зашипел люк, избавив его от бесплодных раздумий, и. вошел коммандер Тотокили. Как только он сел, капитан Нг включила пси-заградник, и прибор начал излучать ультразвуковые волны.
— Это совещание проходит под грифом секретности в соответствии с кодексом военного положения. — Она говорила строго официально, но этому противоречила улыбка, приподнимающая уголки ее рта. — Следуя инструкциям, полученным от адмирала Найберга, я пригласила вас сюда, за сорок восемь часов до Геенны, чтобы вы присутствовали при вскрытии секретного пакета.
Крайно по привычке повернул пульт к капитану, но Нг, вместо того чтобы ввести свои опознавательные данные, достала из внутреннего кармана плотный, цвета буйволовой кожи конверт.
— Всегда мечтала это сделать, — улыбнулась она.
Остальные в изумленном молчании смотрели, как она разрывает конверт. У Ром-Санчеса от треска пергаментной бумаги даже мурашки пошли по коже. Прямо
Нг извлекла из конверта листок бумаги, развернула его, и ее глаза широко раскрылись. Помолчав, она положила листок на стол перед собой и начала смеяться.
Ром-Санчес, как ни вытягивал шею, не мог рассмотреть текст — он видел только, что все письмо состоит из одной строчки с четырьмя словами, написанной сильным, размашистым почерком. Мало того, что приказ на бумаге, он еще и написан от руки.
— Блестяще! — выдохнула наконец Нг. — Прямо охренеть можно!
Ром-Санчес затаил дыхание. Он никогда еще не слышал, чтобы Нг выражалась столь ненормативно. Она, встретившись с ним взглядом, рассмеялась еще громче, и он почувствовал, что покраснел.
— Извините, лейтенант, — сказала она, вытирая глаза. — У вас такой вид, точно ваша матушка исполнила перед вами стриптиз.
— Ну ладно, капитан, — буркнул Крайно. — Дайте-ка сюда. — Он протянул руку, но Нг убрала листок и сложила пополам. Тотокили был озадачен, лицо Наваз не выражало ничего, но глаза перебегали с Нг на Крайно.
— Нет, Пертс. Слишком большое удовольствие это доставляет — вы скоро тоже его испытаете. Вы все, я уверена, задавали себе вопрос, в чем заключается тайна Геенны, как она охраняется и, главное, как правительству удавалось сохранять эту тайну столько лет. — Присутствующие закивали головами. — Очень просто. Это никогда не вводилось в ДатаНет. Секрет Геенны существует на бумаге и в памяти немногих людей, занимающих посты высшего уровня.
— Значит, придется идти вслепую, — помрачнел Тотокили. — Мне это не кажется столь уж забавным. Не думаю, чтобы там содержалось много информации, — указал он на письмо.
— Там есть все, что нужно. — Нг пододвинула к себе пульт, быстро прошлась по клавишам, и над столом возникла голограмма, очень знакомая Ром-Санчесу: плоская гипербола с голубовато-белым солнцем в центре. Коническая часть, густо-красная близ асимптоты, бледнела по мере удаления от солнца. Шарики и точки обозначали планеты и астероиды, последние были густо насажены по всей системе.
— Система ФФ, — сказала вдруг Наваз. — Узел.
«Ну конечно!» — подумал Ром-Санчес. Каждый кадет помнил эту проклятую систему ФФ. Задача основывалась на теоретически возможной комбинации гиперпространственной трещины, оставшейся от эпохи более высокой космической энергетики, и солнца с массой в 1,4 раза больше стандартной. В результате получилась система, вход в которую был возможен только в плоскости эклиптики, и даже тогда пространственный скачок допускался только на самые малые расстояния. Из этого вытекала очень интересная тактическая ситуация.
Четвертая планета на голограмме начала мигать, и Ром-Санчес вдруг вспомнил, как противник на занятии прижал его к той планете и превратил в облако плазмы, не дав совершить скачок. Интересно, какие воспоминания его коллеги сохранили о системе ФФ?
Тут смысл того, что он видел перед собой, стал постепенно доходить до него. Он открыл было рот, но тут Нг развернула приказ и предоставила его для всеобщего обозрения. Там почерком адмирала Найберга была написана одна-единственная фраза:
«Геенна — это система ФФ».