Крепче цепей
Шрифт:
Геласаар покачал головой.
— На Геенне сила тяжести нормальная, одно «же». Нет смысла слишком себя баловать.
Если Анарис и уловил иронию в этих словах, то не подал виду.
— Я был изумлен тем, как мало информации о вашей тюремной планете содержится в дворцовом компьютере. Только координаты, орбита карантинного монитора и место посадки.
— Я сам знаю немногим больше. Планета контролируется семьей Абуффидов — это определено указом Николая 1. Свои секреты они хранят про себя, а у меня не было причин расспрашивать их.
— И у
Условия жизни — не самое главное.
— Зона обитания, кажется, невелика.
— «Правитель ничей», — процитировал Анарис. — Но я не об этом хотел поговорить.
«Я тоже — хотя именно Геенна дает мне власть над тобой».
— Время на исходе, — сказал Анарис. — До Геенны меньше трех суток.
Панарх испытал шок. Что было причиной — страх, тревожное ожидание? Но он ничего этого не проявил, а Анарис продолжил:
— Поэтому я попытался подвести итог нашим беседам за все время пути от Артелиона. И решил, что вся ваша государственная философия умещается в двух афоризмах. Вот на них мы и употребим оставшееся нам время.
Геласаар сделал жест, означавший «Я в твоем распоряжении». Анарис, видимо, понял его — он блеснул зубами в подобии улыбки, прежде чем продолжить:
— Одно из этих изречений вырезано на камне над входом в конкордиум Лао Цзы.
— «Делай то, что не требует действия, и порядок будет сохранен», — с улыбкой процитировал Геласаар.
— Да. Помнится, мои учителя на Артелионе говорили мне, что это — фундаментальная аксиома вашего правления. Мне это непонятно. Как же править, если ты не действуешь? Власть проистекает из действий.
— Лао Цзы не говорил, что не надо действовать. Он сказал: делай то, что не требует действия.
Анарис смотрел непонимающе.
«Если я не сумею сделать так, чтобы ты это понял, тебе придется умереть, ибо твое полузнание делает тебя еще опаснее твоего отца».
— Помнишь, я говорил, что у ритуала нет антонимов? Что участвующему в ритуале крайне сложно против него восстать?
— Помню.
— То же самое и в политике. Делать то, что не требует действия, значит войти в поток, заключающий в себе все мыслимые варианты, и плыть по течению...
Анарис стал задавать вопросы, и мысли Геласаара разделились надвое: одна половина продолжала вести философскую дискуссию, другая подытоживала то, что Панарх узнал об Анарисе с их первой встречи в Тайной Палате на «Кулаке Должара».
За время их путешествия сын Эсабиана изменился — в этом сомневаться не приходилось. Он уже не был столь агрессивно самоуверен — значит, поумнел достаточно, чтобы подвергать сомнению не только чужие, но и свои мотивы. Однако заложенная в нем злоба, та, что прежде побуждала его часами изобретать способы уничтожения Брендона, теперь оформилась и приобрела цель.
«И это будет еще опаснее, если он не научился задавать вопросы», — подумал Панарх.
— Я понял, — сказал наконец Анарис. — Чем меньше приказов ты отдашь, тем меньше
— Совершенно верно. Лао Цзы также сказал: «Когда жаришь мелкую рыбу, убавь огонь».
Анарис, к великому удивлению Панарха, рассмеялся.
— Должарианец в таком случае бабахнул бы из раптора.
— И получил бы взамен только запах гари, так и не утолив голода, — согласился Геласаар.
Анарис задумчиво кивнул и нахмурился.
— Но я не убежден, что ваша модель правления не обусловлена межзвездными расстояниями, мешающими вам контролировать ситуацию.
«Ну, кажется, я до него достучался».
— Ах да, контроль. К тому мы еще вернемся. Меня не удивляет твоя сосредоточенность на этом предмете — ты ведь вырос на планете с неконтролируемой средой. — Панарх помолчал и добавил: — Не об этом ли трактует второй афоризм, о котором ты упомянул?
Анарис кивнул, подошел к пульту, потрогал клавиатуру, не включая ее, и сказал, не оборачиваясь:
— Да. Мы уже много раз его обсуждали: «Правитель вселенной — правитель ничей, власть над мирами держит крепче цепей». — Он снова повернулся к Панарху: — Ваш сын Семион не был с этим согласен, верно?
Геласаар ощутил прилив горя, смешанного с удивлением. Неожиданный поворот разговора застал его врасплох, и он ответил не сразу:
— Теперь мне так не кажется.
— Было много Панархов, которые не придерживались этого правила.
— Если ты так хорошо знаешь историю, то должен также знать, что они были наименее удачливыми в нашей династии. Самый худший из них буквально исчез с лица вселенной — вирус, по сей день существующий в ДатаНете, никому не открывает ни его единственного уцелевшего изображения, ни имени, с единственной целью искоренить всякую память о нем. Он, как и мой сын, забыл, что, чем большей властью ты обладаешь, тем меньше к ней можно прибегать.
Анарис хотел что-то сказать, но Геласаар жестом удержал его.
— Я устал и предлагаю отложить этот разговор до завтра. Однако подумай вот над чем, Анарис ахриш-Эсабиан. Твой отец, возможно, уже непоправимо нарушил равновесие Тысячи Солнц. От тебя зависит либо поправить дело, либо довершить разрушение. Чтобы решить, как поступить, советую тебе поразмыслить над аксиомами Джаспара, которые, можно сказать, и сделали нас такими, какие мы есть. Особенно над второй Полярностью: «Чем больше законов, тем меньше порядка; нельзя, чтоб система работала гладко».
Анарис посмотрел на него долгим взглядом и кивнул.
— Хорошо. Поговорим позже — после Каруш-на Рахали.
Геласаар, видимо, как-то все же проявил свое удивление: Анарис саркастически улыбнулся и нажал что-то на пульте. Дверь открылась и появился Моррийон.
— Это должарская заповедь, которая делает нас такими, какие мы есть.
— Это будет завтра, — сказала Тат.
Моб запрокинула голову и залилась смехом. Тат отвела глаза, чтобы не видеть ее жутких красных зубов.