Крепость демона 2
Шрифт:
– И купил «этого несчастного коня» Алан.
Мама высокомерно подняла бровь:
– Ты его не просила. Так ведь?
– Так.
Мама усмехнулась:
– Я слишком хорошо тебя знаю, дочь. Ты не просила. Он сам узнал, и решил тебя впечатлить, его право. Удалось ему или нет – это уже дело третье. Женщина не обязана выходить за всякого, кто преподнёс ей букет цветов, а для ис'Тера эта сумма – практически букет цветов. Не обеднеет, так что забудь. Дом наш, и в нём очень уютно, твоя комната всегда тебя ждёт. Я купила тебе новый рояль, ещё лучше проданного. Всё будет хорошо.
***
Отступление
Алан Иссадор стоял в лифтовом холле, смотрел на закрывшуюся за двумя эльфийками дверь лифта, и ощущал себя на грани двух Миров – справа грохотал и вонял дымом мир прошлого, слева было чисто, пусто и холодно. На террасе, с которой он только что вышел, пели пьяными голосами, прыгали и пили; на террасе, с которой вышла его жена, не осталось никого. Оттуда пахло едва уловимым ароматизатором, который в этом отеле добавляли во все моющие средства, что-то связанное с розами и росой, почти неуловимое, но приятное. У гномов было модно заказывать для предприятия эксклюзивную ароматическую композицию, и пропитывать этим запахом всё – офисы, торговые залы, упаковку и сам товар. «Роял Даймонд» пах розами, и ресторан «Диамант» ими пах, и стойка ресепшена, и халаты с полотенцами. Алан посмотрел на свои руки, прижал рукав к носу и глубоко вдохнул – он вонял дымом, как настоящий демон из преисподней.
Посмотрев направо, он увидел размытое море из пьяных лиц, ярких костюмов и блеска украшений, глаза застилал дым, рассмотреть хоть одно лицо не удавалось. Они прыгали и орали так, как будто он со сцены и не уходил.
Он открыл дверь слева и вышел на пустую террасу с видом на город. Мебель была влажной, столы блестели, пол блестел, перила выглядели так, как будто к ним вообще никогда никто не прикасался, за исключением единственного места. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, беря след, как зверь – этой частью наследия оборотня он умел пользоваться, это часто спасало. Запах жены был похож на запах лезвия топора лесоруба, который наточили утром, а потом весь день рубили вековые сосны – растревоженная сталь, холодная по сути, но разогревшаяся от работы, хвоя и смола, медленная, тяжелая и несокрушимая сила, способная, тем не менее, взорваться молниеносным рывком, снося любые препятствия и плюя на царапины – ещё раз наточат, если будет нужно, это сталь, она может.
Канал Печати она закрыла, а с её контролем, это выглядело не как табличка «Закрыто» на двери, а как дверной проём, заложенный кирпичами, вообще без шансов. Он дошёл по запаху до того кресла, в котором она сидела, положил ладони на те места, которых она касалась. Спящий город внизу подсвечивал пустые улицы, на восточной террасе прыгали, орали и вели себя как животные, а здесь была такая пустота и такой дикий холод, что он невольно осмотрелся в поисках пледа или чего-то подобного – обычно в ресторанах с террасами их выдавали после заката. Но не здесь.
В кармане зазвонил телефон, он достал и посмотрел на экран – Деймон. Ответил:
– Да?
– Ты в порядке? – голос звучал одновременно встревоженно и неловко, как будто он испугался, почувствовав волну через канал Печати, но при этом ему было стыдно за то, что он испугался такой ерунды. Алан ответил с улыбочкой:
– Немного пьян, а что?
– Да как-то подозрительно по каналу прилетело что-то. Ты точно в порядке?
– Конечно. У меня вечеринка.
– На этой вечеринке
– Я немного... упал.
– А. Ну смотри, осторожно. Ничего не сломал?
– Я крепкий, – усмехнулся Алан, Деймон фыркнул:
– Ну там унитаз не разбил, не знаю, пол не проломил?
– Дно пробил, – рассмеялся Алан, откинулся на спинку кресла и с силой потёр лицо, продолжая смеяться, – дно своей жизни, бро. Своего мнения о себе, всё такое.
– Ты пьян, – с усталым всепрощением констатировал Деймон, Алан кивнул:
– Пьян. Для того и вечеринка, нет?
– Ладно, пей. Если что, звони.
– Ага. У тебя всё хорошо? Чем занимаешься?
– Фильм смотрим с Никси.
– Фильм это хорошо... Хороший?
– Я стараюсь в эти вопросы не вникать, потому что мы их обычно не досматриваем, – рассмеялся Деймон, Алан тоже рассмеялся, вздохнул:
– Ладно, не буду отвлекать. Предохраняйтесь там.
– Хорошая шутка, – фыркнул Деймон.
– Не особо.
– Ладно, давай. Ты точно в порядке?
Алан убрал руку от лица, обвёл взглядом пустую террасу, небо и город, сказал без улыбки:
– Завтра узнаем.
Деймон долго молчал, потом сказал с нарочитым весельем и оптимизмом:
– Ну давай тогда, до завтра.
– Ага. Давай, – Алан положил телефон на колено, долго смотрел на сменяющиеся цифры продолжительности звонка – Деймон не отключился, и он не отключался, пока цифра не стала красивой. Дождался и нажал на кнопку, перевернул телефон, потом перевернул обратно и нажал на кнопку быстрого вызова – единица, жена.
Гудки звучали так оглушительно, что он сбросил сам. Было очевидно, что она не возьмёт – у неё море причин его ненавидеть, и ни единой причины любить. Он написал сообщение. Ещё одно. И ещё. Она их даже не читала, это так взбесило, что он еле удержался от желания швырнуть телефон об пол. Встал и пошёл к выходу, распахнул дверь, пнул дверь напротив и пошёл прямиком на сцену, выдернул звук из розетки, следом выдернул свет и дым-машину, развернулся к удивлённой толпе и приказал:
– Расходитесь, вечеринка окончена.
Все продолжали смотреть на него с недоверием, он гаркнул громче:
??????????????????????????
– Пошли вон отсюда, чтобы через минуту ни единой рожи тут не было! Валите все! – толпа стала отступать от него, как от опасного больного, некоторые пошли к выходу сразу, некоторые не пошли, а просто стояли и чего-то ждали, тихо переговариваясь. Алан пнул ближайшую пустую бутылку, она со звоном брызнула осколками по стене, вызвав в толпе волну страха. Он пнул ещё одну, повторяя громче, для тех, кто не верил, что сейчас здесь будет беспредельничать демон: – Пошли нахрен отсюда быстро! Быстро, блин!
В толпе понемногу началась паника, все ринулись к выходу, образовав толпу, Алан пнул следующую бутылку просто так, ему понравилось. И ещё одну. Следующую уже сопровождали женские вскрики и вжатые в плечи склонённые головы – так ему тоже нравилось, гораздо больше, чем улыбочки и псевдосексуальное жеманство. Музыканты стали паковать оборудование, тихо, но быстро, он посмотрел на них, одобрительно кивнул и отвернулся, пошёл вдоль края террасы, несильно пиная лежащих на полу и сидящих у стены гостей, которые были настолько пьяны, что не понимали, что происходит, а трезвых и неравнодушных друзей с собой не привели. Они выглядели убого, но ему легко было представить себя на их месте.