Крепость Луны
Шрифт:
Я сунул карту за шиворот и принялся искать на земле небольшой камушек. Нашёл довольно быстро, но, крутя его в руках, задумался. «Искупать в лунном свете» — так перевёл древний текст Авенир. Как это? Мудрить я не стал, просто вытянул руку, зажмурил один глаз и закрыл камнем луну. Потом острым лезвием короткого ножичка провёл по запястью и выступившей кровью смочил камень. Тряпкой, заботливо положенной Авениром, перевязал жжением охваченное запястье, замахнулся и что было сил запустил камень на запад. Он засеребрился в воздухе, плавно опустился на землю, с короткими
«И?» — спросил я у себя.
Миллионами пудов ответила дрогнувшая гора. Заскрипели камни. Воздух наполнился упругими волнами, катящимися во все стороны и в бездонное небо. С дыханием, перехваченным судорогой, я наблюдал, как из земли начали подниматься чёрные глыбы, выворачиваться с мукой, протяжным глухим стоном и рокотом. Каменный пузырь стремительно разрастался, земля качалась под ногами так, что я едва удерживал равновесие. Вскоре мне пришлось отбежать назад, чтобы не быть погребённым под скатывающимися камнями.
Я был сражён удивительным и страшным зрелищем. Я лицезрел роды земли. Твердь разрешалась уродливым каменным младенцем, тёмной ледяной плотью, с громоподобным воплем неудержимо выходящей из утробы под мёртвый свет ночного светила. Наверное, если бы это продолжалось вечно, я бы умер, но не двинулся с места.
И вот всё кончилось. Последний валун откатился и затих. Чёрные стены средневекового замка исчезали в морозной выси. Окна светились длинными серебряными прямоугольниками. Высокие ступени вели к громадной деревянной двери с золотой ручкой.
От замка веяло вековым холодом. Я поёжился, огляделся и прислушался — никого. Подумал о Денисе. Что-то подсказывало: мы ещё встретимся.
Волнение клокотало в груди, отнимало силы, но я поступил так, как всегда поступал в подобных случаях: решительно пошёл вперёд, буквально взлетел по ступеням и постучал в дверь. Удары кулака потерялись в морозном воздухе.
— Да! Да! Да! — гулко донеслось из замка, и безумный этот возглас как будто обжёг меня. — Входи, Николай Переяславский!
Дверь так и осталась в проёме, запертой, просто она в одно мгновение превратилась в подобие облака, надулась и взорвалась серебряными искрами, которые обдали моё лицо колким дыханием льда. Я невольно зажмурился, а когда отрыл глаза, увидел, что стою на пороге узкой, невероятно длинной комнаты. Она была пуста, а каменный пол и разбросанные на нём цепи серебрились под лунным светом.
Я стоял, окоченев от холода.
— Ну что же ты, входи, — прозвучало эхом со всех сторон, но намного спокойнее. Мне почудилось, что говорят камни замка.
Я шагнул, раздумывая над тем, что будет, если замок вновь уйдёт под землю. Едва ли бездна поглотит меня, ведь замок — это своего рода портал в Луриндорию, а владелец замка выполняет своё предназначение. Откуда-то я твёрдо знал, что Хранитель замка угрозы не несёт. Я опасался обстоятельств.
В отдалении звякнул металл. Это и не удивительно, ведь вокруг всё было увито цепями с крупными кольцами. Ими же был устлан пол. Не отдавая себе отчёта, я перешагивал через эти цепи, боялся наступить на них.
«А если это обман зрения, магия? Если цепи не настоящие?» — такая мысль закралась в голову. Мне так захотелось проверить, из настоящего ли металла скованны эти цепи, что не удержался и нагнулся. В это мгновение одна из цепей дёрнулась жирной смолянистой змеёй, жутко зазвенела и оборванным концом скрутилась вокруг ноги. Могучим рывком я попытался освободиться, и выставил руку, чтобы удержать равновесие, но другая цепь исподтишка вцепилась в эту руку, а третья перехватила живот.
Волна ужаса окатила меня, когда я понял, что бессилен против ожившего металла, ибо скован по рукам и ногам. Чёрная масса нескольких сотен цепей пришла в движение, подхватила меня и понесла в противоположный конец комнаты. Скрежет был таков, что воздух сделался упругим. Я решил, что оглохну навсегда.
Через несколько секунд я был у дверей. Бурлящей волной цепи нахлынули на высокие деревянные створки и распахнули их, а потом вдруг подобострастно рассыпались на камнях круглой залы, в центре которой высился человек. Его поддерживали в воздухе цепи, и хотя внешне это походило на домашний театр, в котором куклу дёргают за верёвочки, заставляя совершать движения, по тёмной фигуре, по истекавшей силе можно было безошибочно угадать в нём властелина замка и то, что все цепи повинуются ему по первой же скользящей мысли.
— Дайте поглядеть на вас, Николай, — возбужденно произнес незнакомец. Цепи дёрнулись, и через секунду я мог вглядеться в серое, как будто пыльное лицо и чёрные пронзительные глаза, которые за минувшие века сделались бездонными. — Вот вы какой. Рад вас видеть.
— И я рад, — я лишь кивнул головой. — Рад и надеюсь до того, как лечь в могилу, побродить по земле без этих цепей.
— Мне глаза ваши нравятся, — по слогам проговорил задумчиво человек, словно и не слышал моих слов. — У того, другого, нехорошие глаза, злые.
— У другого? — насторожился я, как будто предчувствуя что-то.
— Я за вас буду переживать, Николай, — вновь очень медленно сказал человек. — Так уж сложилось. Судьба. Фатум. Или звёзды, — глаза его вдруг полыхнули огнём радости. — Да только я сегодня освобожусь! — Цепи понесли его по зале под самым полотком. — Я буду свободен, а мою ношу примет другой.
— Вы знаете, как зовут другого человека? — спросил я громко.
— На что мне имя, коли он станет Хранителем, коли цепи его скуют на десятки лет, пока он не научится держать власть над ними.
— Вы Хранитель?
Человек подлетел и протянул руки, на которых болтались железные обручи.
— Не я ли? Не моя ли ноша? Ах, ах, друга предать, убить, и на сотни лет. Тяжело, тяжело, только я искупил, легко вот тут, в груди. Искупил!
Поняв, что передо мной сумасшедший, я решил перейти к делу.
— Вы Хранитель и должны по правилам пропустить меня в Луриндорию, прежде забрав сердце.
Человек всплеснул руками, цепи зазвенели.
— Вот те раз! Да как же? Вот объясните: как?