Крепость не сдается
Шрифт:
— Вам пуховые шали не нужны? — спросил он у Егорова. — Женам шахтеров, дочерям. Согласен поменять и на продукты, и на уголек.
— А ты кто таков? — резко обернулся к нему член Совета Никита Ряшин.
— Гражданин свободной России, — с легкой улыбочкой, спокойно ответил незнакомец. — Впрочем, не хотите, я не навязываюсь, — быстро сказал он.
— Катись-ка ты, гражданин свободной России, со своими шалями знаешь куда? — зло заметил Никита Ряшин. — Ходят тут всякие, вынюхивают. Знаем вас, контриков.
— Ну, ну, Никита, — примирительно пробасил Егоров. — Авось кому и впрямь шалей надо…
— Так пусть по домам и ходит, а в Совет
Мужчина покорно согласился:
— Извиняйте, оно и вправду по домам-то лучше будет, — и исчез за дверью.
Председатель Совета досмотрел на Никиту Ряшина, потом сказал:
— А прав ты, Никита. Чего ему с шалями-то лезть в Совет? Ну-ка, верните его, проверим, что за птица.
А мужчина в серой кепке (это был К. В. Норенберг), скрывшись из Совета, отыскал барак, где жил меньшевик Иван Долгодворов. Хозяина он застал дома.
— Мне надо срочно возвращаться в Челябинск, — начал Норенберг. — Слушайте меня внимательно. На копях готовится общее собрание. От нас на это собрание командируется комиссар труда Самодуров. Окажите здесь ему всяческую поддержку. Уразумели?
— Ясно, что тут не понять, — засопел Долгодворов. — Кое с кем из приятелей переговорю. Трудненько стало, шахтеры так и прут за большевиками. Оно и ясно: голытьба голытьбу видит за версту. Деньжат бы надо. Подпоить там кой-кого и вообще.
— Хм! Это не предусмотрено, — пожал плечами Норенберг. — Впрочем, из своих запасов дам. Самодуров призовет шахтеров отчислить с каждого по рублю и отправить эти деньги на фронт солдатам. Сообщите ему, сколько я вам давал денег, пусть возвратит вам, а вы — мне. Пишите расписку.
Еще на фронте Карл Норенберг вступил в партию эсеров. Февральскую революцию он встретил уже в чине поручика. Оценив обстановку, Норенберг дает стрекача с фронта. С поддельными документами добирается до Челябинска. Местные эсеры и меньшевики помогли поручику устроиться конторщиком на Кыштымские копи [2] .
— Вживайся, приглядывайся к шахтерам, кто чем дышит. Когда настанет наш час, легче будет ориентироваться в обстановке, — напутствовал в ответ на благодарность поручика эсер Шулов.
2
Ныне поселок Северный рудник.
И Норенберг приглядывался. Чтобы не было подозрений, спекулировал пуховыми платками. Это давало ему возможность бывать в самых разных пригородах Челябинска, в различных поселках копей.
7 мая 1917 года на площади Ашанинских (Тугайкульских) копей [3] , перед зданием тюрьмы, многолюдно. У самой трибуны в кругу местной знати — приехавший для проведения шахтерского собрания от Челябинского Совета рабочих и солдатских депутатов комиссар труда, меньшевик Самодуров. Он стоит рядом с исполняющим обязанности управляющего Челябинскими копями Владиславом Ивановичем Витвицким, семидесятилетним стариком с аккуратно подстриженной бородкой. С опаской посматривает сквозь стеклышки очков на гудящую толпу главный инженер Креминский. Меньшевистские местные вожаки, техники Китаев и Пронский, жмутся к атаману казачьего поселка Тугайкуль Федорову.
3
В
Леонид услышал свою фамилию, когда Голубцов предлагал состав президиума. Взволнованный, он поднялся на трибуну. Самодуров ласково улыбнулся Горшкову, приглашая встать рядом. Леонид мысленно усмехнулся: «Погоди-ка, лисонька, улыбаться. Что-то ты запоешь, когда большевики слово возьмут».
— На фронтах сражаются за единую и неделимую Русь-матушку наши солдаты, — раздался резкий голос Самодурова. — Разве им не приятно будет получить от нас, тыловиков, скромные подарки?
Самодуров явно пытался разжалобить собравшихся:
— В Совет рабочих и солдатских депутатов поступил ряд пожертвований — отчислений из однодневного заработка тыловиков солдатам в окопах. И, конечно, горняки последуют примеру патриотов Челябинска. Думаю, что каждый из вас отчислит рубль из своего заработка в пользу воюющих солдат, — под восторженные крики меньшевиков закончил Самодуров.
Резко насупил брови Степан Голубцов. Видит, переглядываются шахтеры, посматривая в сторону меньшевистских крикунов.
— Нас красивыми словами не разжалобишь, — громко произнес Голубцов. — Временное правительство занимается одними обещаниями. Земля по-прежнему у помещика и кулака, а у бедного крестьянина нужда и безземелье. Рабочие все еще работают по двенадцать часов в сутки за мизерную плату.
С гневом говоря о недопустимости поддержки Временного правительства, Голубцов разоблачал буржуазную сущность «революционного оборончества». Заканчивая свое выступление, он сказал:
— Прошу дать слово только что прибывшему по ранению с фронта товарищу Горшкову, который расскажет, куда пойдут наши трудовые деньги.
А. Д. Горшков.
Усмехнулся темными глазами Леонид, мельком глянув на Самодурова, и шагнул к краю трибуны.
— Товарищи! Мне кривить душой нечего, я прямо скажу. От выступления гражданина Самодурова пахнет самодурством…
Сотней голосов грянула площадь, и в улыбающихся лицах Леонид ловил явное одобрение. Нахмурились лишь там, где стояла местная знать. Витвицкий, опираясь на трость, подошел к Гольцу, сказал:
— Мое предложение: пора переходить на восьмичасовой рабочий день.
— Горшков об этом скажет, — ответил Витвицкому Гольц.
— Да, да, я прямо заявляю это, — поднял руку Леонид. — Пожертвованные деньги пропьют офицеры тыловых частей. Вношу встречное предложение: отчислить по одной копейке с заработанного рубля в фонд Совета рабочих депутатов. Пусть наши трудовые копейки укрепляют власть Советов, а не служат для попоек господ офицеров и их прихлебателей.
— Верно! — дружно откликнулась площадь. — Давай, Леня, режь им правду!
— И еще вношу предложение, — переждав шум, сказал Леонид. — Мы должны перейти на восьмичасовой рабочий день. Правильно, товарищи?
— Это абсурд! — крикнул Самодуров. — В такое тяжелое время, когда солдаты на фронте…
Но ему не дали договорить. Свист и крики заглушали голос комиссара труда, и он, побагровев от возмущения, умолк.
Голубцов предложил проголосовать за предложения Горшкова. Общее собрание шахтеров приняло следующее решение, которое было опубликовано 11 мая 1917 года в газете «Союзная мысль»: