Крепость не сдается
Шрифт:
Через Егора Полещука челябинские подпольщики передали на копи, что Прохорова и Рожинцева переправили в Троицк.
П. А. Прохоров.
— Плохой знак, — хмуро сказал Екимов Голубцову. — В Троицке суд скорый — рой могилу и пулю в лоб.
— Сообщить надо жене Пантелея, — после некоторого раздумья ответил Степан Голубцов. — Пусть съездит, узнает,
Анастасия Прохорова с радостью согласилась поехать к мужу.
— Денег вот только нет, — погрустнела она. — Продать бы что.
— Не очень-то купят нынче, — усмехнулся Екимов. — Деньги для поездки выделим.
— А дети с кем у нее останутся? — поинтересовался Демин.
— Договорились с Берсеневыми. Пелагея присмотрит.
И вот Анастасия Николаевна в Троицке. Попросилась ночевать к пожилой солдатке.
— Ты бы на кладбище сходила, — посоветовала солдатка, когда Прохорова поделилась с ней своим горем. — Там арестанты могилы роют, авось скажут о твоем.
Солдатка оказалась права. С помощью монашек Анастасия договорилась за небольшую плату с охраной. Ей разрешили подойти к арестованным. Почти бегом бросилась к ним Анастасия и вздрогнула, услышав, как кто-то зовет ее. Пантелей Прохоров стоял на бруствере могилы с лопатой в руках. Проплакавшись, торопливо начала расспрашивать мужа о жизни…
— Чего рассказывать-то? Из Челябинска разбросали нас кого куда. Ивана Рожинцева расстреляли в Миассе, а меня сюда направили. Жуть, что творится кругом. Каратели стреляют и рубят нашего брата. Мертвых потом складывают штабелями, копаем могилы. Вот и сейчас, — кивнул на яму, — роем могилу, может быть, для себя.
— Авось бог милует, — закусила губы Анастасия.
— На бога многие надеялись, — жестко усмехнулся Пантелей. — Подговорил я троих ребят бежать, не знаю, удастся ли.
С тяжелым сердцем расставалась Анастасия Николаевна с мужем. Вернувшись на копи, рассказала Екимову о том, что нашла мужа, поведала и нерадостную весть о гибели Ивана Рожинцева.
— Жаль человека, — вздохнул Екимов. — О Пантелее переговорю с челябинскими подпольщиками, помогут ему.
Оба не знали, что Прохорова уже второй день нет в живых: его расстреляли после отъезда жены.
С Софьей Авсеевной Кривой Екимов в эти дни не смог встретиться: она находилась в отъезде, занятая подготовкой городской подпольной конференции.
11 декабря 1918 года в Челябинске собралась общегородская подпольная партийная конференция. Были заслушаны доклады о текущем моменте и решениях второй Сибирской конференции. Партийная конференция постановила создать при горкоме партии Военно-революционный штаб. Был избран горком РКП(б) из семи членов и двух кандидатов. В числе кандидатов — от угольных копей В. Я. Екимов.
Полещук и Голубцов, делегаты конференции, вернувшись из Челябинска, собрали руководителей подпольных десятков на совещание. Необходимо было сообщить о решениях общегородской конференции, где особое внимание обращено
Совещание подпольщиков Копей проходило на квартире Степана Демина под видом именин его жены. Охрана была надежная: во дворе дома дежурили Илья Петряков и Петр Набережный. На улице с балалайкой прогуливалась веселая компания — Володя Вдовин и Клава Хохлачева, чех Марко и Лена Овечкина.
Собравшиеся были сегодня по-настоящему взволнованы. Наконец-то встал вопрос о свержении колчаковского режима. Словно свежим ветром свободы повеяло в квартире, когда все узнали от Голубцова, читавшего резолюцию общегородской подпольной партийной конференции, о сроке восстания — 12 апреля 1919 года.
— Всего четыре месяца осталось, — прошептал Иван Масленников Федору Царегородцеву. — Эх, соскучился я по свободной жизни! Просто не верится, что свобода уже не за горами…
— План восстания строго предусматривает все мелочи, — продолжал между тем Степан Викторович. — Нам надлежит со своим отрядом прибыть в Челябинск в распоряжение революционного центра в ночь на 12 апреля. Отряд должен быть достаточно вооружен.
Горшков согласно мотнул головой. Недавно с помощью чеха Марко ребята упрятали в тайники еще ящик патронов и гранат.
— Подготовка к восстанию не снимает с нас диверсионной работы, — продолжал Голубцов. — Наоборот, начиная с этого момента, такая работа усиливается. От мелких операций намечаем переходить к более крупным. Первые объекты взрыва — крупная шахта, электростанция… Разработка конкретного плана поручается Федору Царегородцеву. Подберешь, — обернулся он к Царегородцеву, — людей, разведаешь обстановку, обеспечишь себя взрывчаткой и бикфордовым шнуром. Мы рекомендуем в подрывную группу Ивана Масленникова, Леонида Горшкова, Дахретдина Хуснутдинова, Илью Петрякова, Константина Рогалева. Если будут возражения, потом сообщишь.
Внезапно быстро вошел Володя Вдовин.
— Возле дома Лазовского подозрительно много солдат, — сообщил он.
Дом И. К. Лазовского находился недалеко, и подпольный комитет решил прервать заседание.
На улице мечется ветер, струисто гонит звонкую поземку, бросает охапки снега в окна, наметает сугробы у заборов. А в избе деда Задорина, где собралась на вечеринку молодежь, тепло и весело. Переливчато звенит гармошка. Лена Овечкина и Клава Хохлачева перебрасываются под перепляс задорными частушками.
Леонид сидит рядом с Володей Вдовиным, смотрит на Клаву и думает о том, скоро ли кончится белогвардейское засилье и будет возможность сыграть свадьбу.
В дверь вместе с клубами морозного белого воздуха ввалился пьяный Иван Долгодворов.
— Во где весело, а? Иду и гармошку слышу. Кто со мной плясать?
Дед Задорин слез с печи, тронул за рукав Долгодворова.
— Идем-ка, Иван, лучше пропустим в горенке по маленькой.
— В-во, золотые слова, — уцепился Долгодворов за руку деда Задорина.