Крепостной шпион
Шрифт:
— Вы в состоянии понять женщину, у которой похитили дитя?
— Я понимаю, — повторил Генрих.
Он просто не находил иного слова. И вдруг, отведя глаза, не удержавшись, сказал:
— Я люблю Вас, Анна Владиславовна, а Вы не верите мне?
— Простите меня, — рука Анны легла на его руку, лёгкая и холодная. — Простите меня, Генрих, я тоже люблю Вас. Нам нужно поговорить, но мы оба устали, нам нужно отдохнуть, а уж тогда…
Она отняла осторожно руку от его руки, и Генриху показалось, что у него отсекли ударом клинка часть собственного тела, так стало больно. Анна подошла
— Нам здесь придётся подождать, — сказала она. — Пока обмоют Ивана Кузьмича, пока оплачут, пока нарядят покойника.
Анна улыбалась и Генриху её улыбка показалась странной. Эта женщина была ещё более желанна ему сейчас и недоступна.
Ночью полковник проснулся и зажёг лампу, кажется, прошло много часов. Лёжа на широкой постели рядом со своею женой, он успел отдохнуть. Ребёночек спал, Анна Владиславовна также спала. Платье на груди её немного отвернулось и, пригнувшись к вырезу, полковник отчётливо увидел серебряный уголок пятиугольника.
«Вот ведь, не боится же уколоться. Неужели она член тайного общества? — подумал Генрих. — Невероятно».
Он замер над своей женой. В груди на секунду возникло неприятное волнение. Так бывает, когда тебя ни за что ни про что вдруг жестоко обманет близкий человек. Стараюсь не производить шума, Генрих Пашкевич осторожно вынул маленький железный сундучок, поставил его посреди стола и открыл. В сундучке лежала большая толстостенная бутыль, на треть наполненная маслянистой жёлтой жидкостью.
— Вот он, эликсир вечной молодости. Вот где спрятал ты его, несчастный травник, — прошептал полковник.
Также в сундучке была плоская металлическая коробка, но открыть коробку полковнику сразу удалось. Пашкевич потряс её. Судя по звуку, внутри находилось стопка бумаги. Совершенно очевидно, там лежала рукопись, раскрывающая тайну составления чудесного эликсира. Вернув железный сундучок на место, в нишу, Генрих Пашкевич опустился на постель. Он ни о чём в эти минуты не думал, просто лежал на постели, пока опять не уснул.
Ничто не указывало в склепе на движение времени, но проснувшись, полковник понял, что проголодался. Анна уже сидела за столом. Генрих поднялся, размял ноги, взглянул на свою жену.
— Откуда это у Вас? — спросил он и протянул руку к пятиугольнику, спрятанному под платьем.
Анна удивлённо взглянула на него.
— Ночью я хотел украдкой поцеловать Вас, — смущённо признался Генрих. — Я не хотел Вас даже разбудить, я увидел…
— Поцеловать?
— Но Вы же жена моя венчанная. Я соскучился по Вас. Мы очень давно не были вместе, я хотел Вас поцеловать и наклонился и увидел пятиугольник. Откуда он у Вас? Вы член тайного общества?
— Поцелуйте меня, Генрих.
Анна потянулась к нему, прикрывая глаза.
— Вы не ответили мне.
— А Вы хотите услышать ответ?
— Скажите, — он обнял Анну, прижался губами к её губам. — Скажите, умоляю Вас, скажите, — шептал он между жаркими поцелуями.
— Нет, я не член «Пятиугольника», — задыхаясь, отозвалась Анна. — Знак мне вручила Аглая, когда я собиралась бежать из Трипольского.
— Зачем же?
— Аглая думала,
После долгого молчания полковник спросил осторожно:
— Вы счастливы сейчас Анна Владиславовна?
Она кивнула.
— Счастлива, — прикусила губу, отвернулась, стала поправлять на ребёнке одежду. — Невозможно счастлива. Но, прошу Вас, Генрих, подождите немного, не торопите меня.
Дважды за ночь Генрих поднимался наверх. Он ошибся. На кладбище действительно появилось несколько десятков новых могил. Но кого хоронили здесь? Только свежие холмики, зарастающие снегом, ни креста, ни камня.
Ночью наверху было холодно и ветрено. Небо бездонное, звёздное просто сверкало над головою изогнутым чёрным бархатом. Запрокинув голову, Генрих Пашкевич помолился этому небу. Он благодарил создателя за то, что тот вернул ему жену. Когда он сошёл вниз по ступенькам, Анна Владиславовна сказала:
— Я должна выйти, разузнать, что творится в усадьбе.
— Может быть, всё-таки я? — возразил Генрих.
— Нет, Вы сразу привлечёте внимание. Вы не знаете этих мест. К тому же, если меня схватят, то вряд ли убьют, никому и в голову здесь не придёт, что на усадьбу напали именно из-за меня. Скажу испугалась взрыва, спряталась. Что мне сделают? Только умоляю Вас, ждите меня здесь, я вернусь через два-три часа.
Барский дом взрывом разворотило так, что на месте левого крыла, где располагался гарем, высились лишь дымящиеся обломки. На правах управляющего поместьем, сделав все необходимые распоряжения, Виктор обследовал разрушенную взрывом часть дома и ходил по руинам. Среди повсюду разбросанных мёртвых тел, он думал найти Аглаю. Он решил почему-то, что Аглая непременно участвовал в нападении, и погибла.
Тело Ивана Кузьмича, найденное в развалинах, положили в гроб и поставили в уцелевшей нижние зале. За Виктором повсюду маленькой тенью ходил карлик по имени Пит. Это был последний из трёх карликов, живших в розовом флигеле. Пит, также как и его хозяин, обследовал обломки. Если карлик находил что-то интересное, то громким мычанием привлекал внимание и показывал Виктору находку. При взрыве арсенала портрет Степаниды Михайловны, висевший в столовой, упал. Снег, проникающий в разлом стены, присыпал бархатное платье старой хозяйки. Снежинки таяли на золоте, смешивая свой блеск с блеском нарисованных бриллиантов. Виктор немного постоял возле портрета потом взял его и прислонил к стене, почистил ладонью.
Мёртвые тела складывали во дворе перед пулуразрушенным парадным крыльцом, и к исходу второго дня собрали, кажется, всех. Только убедившись, что Аглаи среди мёртвых нет, так же как нет среди мёртвых мёртвых и Анны Владиславовны, Виктор вспомнил о главном. Где-то в доме был спрятан необходимый документ. Как и всем своим преданным слугам, Иван Бурса после своей смерти обещал ему свободу. Тайник, где были спрятаны вольные завещания, Виктор нашёл только к утру. Вместе с карликом они разобрали завал в кабинете, вскрыли шкафчик, и в руках Виктора оказался большой пакет.