Крепостной шпион
Шрифт:
Трипольский, имея опыт подобных стычек, не стал предупреждать противника, что находится сзади, а нанёс удар прежде, чем тот увидел его. Голый по пояс, окровавленный англичанин пошатнулся, испустив невыносимо болезненный вопль, повалился на бок, хватаясь за разрубленное плечо.
Со вторым англичанином Андрею Андреевичу пришлось повозиться. Тот оказался неплохим фехтовальщиком. Отбив несколько коротких атак, Трипольский отступал по двору. Он пытался сориентироваться и понять, где же здесь спрятаны лошади. Наилучшим выходом из сложившегося положения Андрей Андреевич счёл просто прыгнуть
Ловким ударом он поразил, подкравшегося с боку, ещё одного бандита. Раненый тот завертелся на месте, приседая, по-бабьи всхлипнул, завыл и, попятившись, присел возле стены. Но в эту минуту перед Андреем уже вырос новый противник. В отличие от первых двух этот полуголый англичанин блестяще владел саблей, и драка начала затягиваться.
— Сэр, где вы научились так фехтовать? — на ломаном английском спросил Трипольский, отбивая новую атаку англичанина. — Конечно я вас сейчас же убью, но прежде чем я это сделаю я хотел бы сказать, что у вас неплохая школа.
— Sheet, — хрипел взбешённый англичанин. — Дэрмо.
Он был несколько пьян и, если бы не это обстоятельство, вероятно, овладел бы ситуацией.
Рассчитав поворот, Трипольский резко ушёл влево так, чтобы солнце оказалось над головой и точечным ударом поразил в грудь ослеплённого противника. Он не хотел никого убивать и удар был не сильным, хотя и вполне достаточным, чтобы свалить англичанина. Лезвие только распороло кожу, разделив надвое большую татуировку — синий якорь, занимающий половину волосатой груди — но боль была так сильна, что бандит только всхлипнул и потерял сознание.
Избавившись от пьяного фехтовальщика, Андрей Андреевич кинулся бегом за другим англичанином, безоружным, желая его поподробнее расспросить о планах графа Виктора.
Тот вбежал в помещении станции, но был настигнут Трипольским. Приставив лезвие сабли к обнажённому горлу разбойника, Андрей Андреевич спросил:
— Вы, надеюсь, говорите по-русски?
— Sorry. Sorry. Чуть-чуть, — отозвался тот. — Я могу плохо говорить. Могу понимать, не убивайте меня, please.
— Ну хоть так, — улыбнулся Андрей Андреевич. — А коли понимаешь, скажи-ка мне, братец, где коляска? Давно ли она уехала отсюда? Какие у Виктора теперь лошади?
— Совсэм нэдавно уехала, — сказал англичанин, — около один час.
— Сколько вас здесь?
Англичанин неистово качал головой.
В жаркой полутьме комнаты Андрей Трипольский вдруг увидел приблизившегося к нему сбоку человека. Глянул — это был, всего лишь, старый кривой смотритель.
— Сколько вас? — повторил он, прижимая лезвие к горлу англичанина, так чтобы надрезать кожу и пустить кровь.
— Five, — прошептал тот. — Пять.
«Троих я искалечил, — подумал Трипольский, — а это четвёртый. А где же пятый?»
Больше он ничего сообразить не успел. Незаметно подошедший смотритель изо всех сил размахнулся и ударил его поленом по голове. Комната качнулась перед глазами Андрея Андреевича Трипольского, и он потерял сознание.
С треском откинулась крышка погреба и оттуда поднялся, пьяно пошатываясь, пятый англичанин. Двое злодеев, ухватив за ноги оглушённого
В тот же час, ничего не подозревающая Анна Владиславовна Покровская, счастливая и гордая собой, мчалась в чёрном лакированном экипаже по дороге на Новгород. Граф Виктор — красивый, могучий и свободный человек сидел рядом с ней. Кнут в руке графа то и дело чёрной змеёй взвивался, казалось под самое солнце, и опускался со свистом, рассекая воздух, на гладкие тёмные бока свежих лошадей.
— Быстрее! — кричала в восторге Анна. — Ещё быстрее!
— Любишь быструю езду?
— Я обожаю быструю езду.
— У меня в поместье ты сможешь кататься сколько захочешь. Там превосходные конюшни.
— Много лошадей у тебя?
— Много, дорогая, и тебя ждёт белый трёхлетний жеребец по кличке Алтай с чёрной звездой между глаз. Представляешь, весь как снег, чисто белый и только одна звезда.
— Виктор, ты подаришь мне белого трёхгодовалого рысака с чёрною звездой меж глаз?
— Подарю.
— Мы приедем и сразу обвенчаемся, — поднимаясь в коляске так, чтобы ветер сильнее стегал в открытые лицо, прошептала в упоении Анна. — Я люблю тебя.
— Не получится, — Виктор перестал натягивать вожжи, и коляска пошла медленнее.
— Что не получится? — удивилась Анна.
— Негде нам обвенчаться, — виновато сказал Виктор. — Прошлым годом церковь сгорела, батюшка вместе с нею. А нового храма пока ещё нет, не отстроили.
Анна забрала из руки Виктора кнут и сама хлестнула лошадей. Опять взвилась к Солнцу и свистнула чёрная змея.
— Коли мы уж бежали, — крикнула девушка, — но нам, непременно, нужно здесь же обвенчаться. Здесь по дороге есть какая-нибудь церковь?
— Километров шесть, кажется. Деревушка там. Ключ и храм, вроде как, стоит.
— Но это немного в сторону будет. Крюк.
— Впрочем, ты права. Нам всё равно нужно где-то заночевать, ещё 120 вёрст, не меньше. Не оставаться же на ночь в поле.
— А я бы осталась, — Анна опять взмахнула кнутом. Глаза девушки лихорадочно блестели. — Осталась бы с тобою и в поле, кабы не пришлось нам церковь искать.
Очнувшись от холода, Трипольский попробовал присесть, но не смог даже пошевелиться. Он был крепко связан. По лицу что-то неприятно растекалось. Что-то жидкое и липкое. Сперва Андрей решил, что ему выкололи глаза, но скоро понял, что лежит в темном погребе.
Здесь пахло кислой капустой. Сверху сквозь щели пробивался дневной свет и можно было решить что времени прошло совсем немного. Снаружи ясно раздавались голоса, и слышалось ржание лошадей.
«Дурак, — обругал он себя. — Можно было предположить, что похищая Анну Владиславовну, граф Виктор позаботиться о каком-нибудь прикрытии. Он же знал, что будет погоня. Интересно, знает ли Анна кто он? Конечно нет. Эта влюблённая дурочка, вероятно, сейчас в полном упоении от своего безумного бегства. Как помочь ей? Я должен помочь ей. Может так случиться, что кроме меня у неё не осталось защитников».