Крещение огнем

Койл Гарольд

Чтобы оказывать давление на Соединенные Штаты, необхо­димо не только привлечь ООН и Организацию американских государств, но и создать коалицию стран Центральной Америки. К настоящему времени, по инициативе Мексики, уже организо­вано объединенное военное командование, под началом которо­го находятся вооруженные силы Гватемалы, Сальвадора, Ника­рагуа, Гондураса, Панамы, Колумбии и Венесуэлы. Хотя участие некоторых стран оказалось минимальным, Барреда отмечал, что факт образования такой коалиции не смогут игнорировать ни Соединенные Штаты, ни мировое сообщество. Если Мексика, подвергшаяся нападению сверхдержавы, попросит помощи, это обеспечит ей поддержку тех стран, которые хотели бы отпла­тить американцам за прошлые обиды.

Главная выгода всего этого, подчеркнул Барреда, состоит в том, что Совет

тринадцати, не приложив почти никаких усилий, неминуемо получит признание как законное правительство Мек­сики: "Взяв на себя роль невинной жертвы и убедив всех, что наши военные операции ведутся в соответствии с международ­ными соглашениями и протоколами, регулирующими боевые дей­ствия, мы заставим ту международную систему, которой США так успешно манипулировали в прошлом, работать на нашу по­беду".

Прочитав последние строки, Чайлдресс задумался, заметив, что слова: "...убедив всех, что наши военные операции ведутся в соответствии с международными соглашениями и протоколами, регулирующими боевые действия" — подчеркнуты дважды. Ему не надо было объяснять, что имел в виду Хозяин. Сунув доклад в простой бумажный конверт, Рэндел посмотрел на Делапоса:

— Откуда ты знаешь, что это — подлинный документ?

Глотнув кофе, мексиканец обвел взглядом зал и только по­том ответил:

— Я уже сказал, что в Совете тринадцати больше нет едино­душия. Кое-кто считает внешнеполитические манипуляции, на­правленные против Соединенных Штатов, слишком опасной игрой. Как выразился один из членов Совета, это все равно, что дергать быка за хвост. Эти же люди стыдятся предлагаемой по­литики, называя ее стратегией трусов. Не желая сдаваться без боя, они требуют, чтобы армия защищала каждый метр мекси­канской земли. Лучше смерть, чем позорное отступление. Да, мой друг, этот документ подлинный.

Хотя Чайлдресс уже догадался, чего именно требует Аламан, он хотел услышать это из уст Делапоса. Американец надеялся, что план эль Дуэньо все же не будет таким чудовищно жесто­ким, каким он его вообразил. Делапосу самому не терпелось все объяснить, и он с готовностью выложил все, что задумали они с Хозяином.

— Американская армия вторгнется, то есть уже вторглась на территорию Мексики, чтобы продвинуться примерно до той ли­нии, о которую указал Гуахардо. Мексиканская армия окажет ей символическое сопротивление — дабы удовлетворить нацио­нальную гордость и дать стране новых героев и мучеников, не­обходимых, чтобы сплотить народ. Как только армия США про­двинется до намеченного предела, наступит затишье, которое американцы используют для того, чтобы очистить занятую зону безопасности от шаек бандитов и преступников, а Совет тринад­цати — для осуществления дипломатического давления и разду­вания антивоенных настроений внутри США. Сеньор Аламан предвидит, что все закончится переговорами, в результате кото­рых американцы признают, что их цели достигнуты, и выведуг войска. Совет, со своей стороны, будет иметь все основания праздновать победу, заявив, что это он предотвратил полную ок­купацию и поражение Мексики. В конце концов, будет восста­новлен довоенный статус-кво, отношения между двумя странами возобновятся, а новое правительство будет официально призна­но как в Мексике, так и во всем мире.

Сделав паузу, Делапос выжидательно посмотрел на Чайлдрес- са, и не увидев на бесстрастном лице американца никаких эмо­ций, продолжал:

— Чтобы предотвратить это, Хозяин собирается снова бро­сить в бой наши отряды, как только американская армия про­двинется на юг и остановится. Обосновавшись за линией фронта на мексиканской стороне, мы станем оттуда совершать набеги на отдаленные посты и магистрали, по которым пойдет грузовой транспорт. И хотя мы предполагаем, что мексиканцы займутся тем же, наши набеги будут отличаться невиданной жестокостью, сопровождаясь поистине чудовищными зверствами. Таким обра­зом, мы заставим американцев проявить характер и либо отпла­тить противнику той же монетой, либо, что куда лучше, вклю­чить в свои планы свержение Совета тринадцати.

Рэндел продолжал хранить молчание. Мексиканец же, несмотря на отсутствие реакции собеседника, все больше воспламенялся. Глаза его сверкали, на лице появилась торжествующая усмешка. Он говорил все быстрее, помогая себе взмахами

руки:

— А в Соединенных Штатах такие настроения наверняка воз­никнут. После окончания войны в Персидском заливе многие американцы считали, что нельзя оставлять Саддама Хусейна у власти. Зверства над курдскими повстанцами и иракскими бе­женцами стали пятном, омрачившим блестящую во всех отно­шениях победу американского оружия. И если мы добьемся, чтобы Совет считали сборищем таких же злодеев, как иракский дикта­тор и его компания, общественность Америки может потребо­вать, чтобы были предприняты решительные шаги для предотв­ращения ошибки, допущенной в Персидском заливе — особен­но, если учесть, что на этот раз жертвами будут сами американ­цы.

Закончив, Делапос стал ждать, что скажет Чайлдресс. Теперь, после долгого бесстрастного молчания, ему придется высказать свое мнение. В душе Рэпдела боролись противоречивые чувства. И самое сильное подсказывало ему: несмотря на годы, проведен­ные вдали от дома, он все-таки остается американцем. Как ни нравилось ему в юности считать себя человеком без родины, эдаким перекати-полем, с возрастом он все чаще начинал заду­мываться о том, что в жизни должно быть нечто большее, чем риск, опасность и приключения. И вот теперь, когда ему трид­цать пять, Рэпделу, наконец, захотелось жить в ладу с собой и со страной, которой он гак давно пренебрегал.

Это ощущение сопровождалось уверенностью: если он, Чайл­дресс, американец по крови, рождению и мировосприятию, то Делапос — мексиканец. Слепо повинуясь Аламану, который в его глазах стал настоящим мексиканским патриотом, Делапос забыл о том, что в высшей степени неразумно прибегать к услу­гам наемников в районе, ограниченном расположением двух про­тивоборствующих армий. Холодная, беспощадная логика под­сказывала американцу: как бы ни был обширен район боевых действий, как бы Ни были разбросаны силы противников, как бы ни были ловки и неуловимы отряды Аламана, и как бы ни была слаба мексиканская армия, все равно — вечного везения не бывает. Когда-нибудь удача откажет наемникам или, еще того хуже, они перестанут быть нужными своему нанимателю. Рэндел знал, что Аламану не составит никакого труда устроить так, что­бы сведения о расположении базовых лагерей попали в руки ЦРУ или мексиканской разведки. После этого для уничтожения наемных отрядов в ход пойдет все — от мощных бомбардиров­щиков до частей особого назначения, и Хозяин чужими руками избавится от необходимости платить своим верным слугам.

И все же, несмотря на все эти соображения, Чайлдресс решил остаться на службе у эль Дуэньо. Он знал, что столь рискован­ное предприятие заставит Аламана раскошелиться. Не потребу­ется большого труда, чтобы через Делапоса убедить его платить вперед. Таким образом, американец видел возможность, рискнув в последний раз, выполнить задание, которое в случае успешно­го исхода позволит ему оставить эту опасную профессию и вер­нуться на родину, в любимые Зеленые горы. Правда, он не мог окончательно отделаться от мысли, что строит свое будущее на трупах соотечественников, но умел сдерживать подобные чув­ства. Чем он, в конце концов, хуже политиков из Вашингтона? Ведь они, в угоду своей карьере, снова послали американских солдат на войну, которая, по всем меркам, не только безнрав­ственна и несправедлива, но и наверняка закончится для Соеди­ненных Штатов весьма бесславно.

9 сентября, 13.10 35 километров к югу от Нуэво-Ларедо, Мексика

Вертолеты-разведчики скрылись из вида, и снова наступила тишина. Американцы опять их не заметили... Это и удивило, и насторожило Гуахардо. Он отлично знал, что маскировка и по­зиция его людей настолько же плохи, насколько хороши опти­ческие приборы и датчики, установленные на разведывательных вертолетах. И дело было вовсе не в нерадивости или недис­циплинированности солдат и командиров. Напротив, и настрой, и боевой дух в мексиканской армии оказались исключительно высоки, и порой доходили до экзальтации. И хотя за всем этим чаще всего скрывалась нервозность, Альфредо был уверен, что солдаты, которых он отобрал для действий в тылу противника, полны решимости сделать все от них зависящее. Не их вина, что не все получается так, как хотелось бы: ведь их подготовка ос­тавляет желать лучшего, да и боевого опыта у них почти нет.