Крест и корона
Шрифт:
Сестра Винифред радостно рассмеялась.
— Брат Эдмунд, скорее сюда! — позвала она.
И тут появился он. Я почувствовала, как его исхудавшие руки нежно взяли меня за запястье, прикоснулись к моему горлу. Он поднял мне веки, заглянул в глаза. Я ответила ему долгим взглядом. Несмотря на усталый вид, брат Эдмунд выглядел самим собой. Его карие глаза смотрели не тем безмятежно-вялым взглядом, который, как я знала, появлялся под воздействием опасного снадобья — красного цветка Индии. Он взирал на меня с мучительной тревогой.
— Я рада вас
Он улыбнулся:
— А я вас, сестра Джоанна.
И тут я все вспомнила — весь тот ужас, что мы пережили в туннеле под монастырем. Я подалась назад, моментально почувствовала обжигающую боль в затылке и страшным голосом закричала:
— Нет, сестра Кристина, не надо!
— Все хорошо, успокойтесь, — быстро сказал брат Эдмунд. — Сестры Кристины здесь нет. Она не может вам навредить. Пожалуйста, не делайте резких движений, сестра Джоанна.
— Моя голова, — простонала я.
— Вы получили серьезную рану, — пояснил он. — Нам пришлось вызвать цирюльника. А вчера из Лондона приезжал врач.
Я изумленно уставилась на него:
— Вчера? Сколько же… сколько я спала?
— Вы несколько недель не могли ни двигаться, ни говорить, — тихо сказал он.
Сестра Винифред крепко сжала мою руку и прошептала:
— Мы боялись, что вы умрете.
Я посмотрела в ее огромные любящие глаза. Потом на брата Эдмунда, который проверял повязку у меня на голове. Я слышала, как громко потрескивает огонь в камине. Зима была в самом разгаре.
— Я не умру? — спросила я.
— Нет конечно, — уверенно сказал брат Эдмунд. — Теперь вы обязательно выздоровеете, хотя на это потребуется какое-то время.
Я покрепче ухватилась за руку сестры Винифред и задала следующий вопрос:
— А что с моим отцом?
Они переглянулись. Брат Эдмунд наклонился ко мне и сказал:
— Мы пока не нашли его.
— Но его должны были освободить! — воскликнула я. — Епископ Гардинер обещал это принцессе.
— Его освободили три дня спустя. Это мы знаем точно. Джеффри Сковилл специально ездил в Лондон, чтобы лично в этом удостовериться.
Я недоуменно уставилась на брата Эдмунда. Наконец сказала:
— Тогда он, наверное, в Стаффордском замке.
— Мы отправили письмо вашему родственнику сэру Генри. И как раз вчера получили ответ: он не видел вашего отца и ничего не слышал о нем.
Соленые слезы обожгли мне глаза.
— Его поисками занялся Джеффри Сковилл. А уж мы с вами, сестра Джоанна, знаем, что он человек упорный: этот господин обязательно своего добьется.
— Как и я, — сказала я.
— Да. Он действительно похож на вас, — подтвердил брат Эдмунд. Затем он опустил голову и отвернулся.
Раздался звон колоколов — наступило время молитвы. Сестра Винифред вопросительно посмотрела на нас.
— Идите, пожалуйста, — сказала я. — Я хочу, чтобы вы помолились.
Когда сестра Винифред ушла, я спросила брата Эдмунда про корону.
Он отрицательно покачал головой:
— Корону так и не нашли. Ее хранили в
— А что говорит на этот счет сестра Кристина?
— Когда ее уводили, она прокричала, что мы никогда не найдем корону. Что она якобы освятила ее.
Я проглотила слюну.
— Да, брат Эдмунд, зло, совершенное ее отцом, свело бедняжку с ума. Сестра Елена была очень наблюдательна. Она, вероятно, видела то, на что другие не обращали внимания, и подозревала, что сестра Кристина убила лорда Честера. Но я так и не поняла, в чем смысл гобелена Говардов.
— Сестры, которые изображены на нем, танцуют для своего отца — Атланта, осужденного богом Зевсом держать на плечах небесный свод. Плеяды, разумеется, скорбели по нему. Но в некоторых мифах также упоминалось, что они обижены на отца за то, что он не защитил их от пленения. Все плеяды родили детей, зачав их от богов и полубогов, причем те иногда брали девушек силой. По одной из версий легенды, сестры ненавидят отца. Именно это и запечатлел гобелен Говардов.
Я кивнула:
— Вот почему сестра Елена хотела, чтобы я увидела этот гобелен, хотя он был выткан давно и совершенно другими монахинями.
Тут я вспомнила еще кое-что и испуганно спросила:
— А что епископ Гардинер?
— Он провел в Лондоне неделю и вернулся во Францию. Знаете, зачем король вызывал епископа? Он возложил лично на него поиски новой супруги. Гардинеру поручено провести переговоры с французским королем Франциском — Генрих Восьмой хочет заполучить в жены французскую принцессу.
— Не повезло бедняжке, — искренне посочувствовала я принцессе. И по выражению лица своего собеседника поняла: он сообщил мне не все новости, есть что-то еще. Причем не слишком приятное.
Я выжидательно уставилась на брата Эдмунда, и тот наконец сказал:
— Сестре Кристине было предъявлено обвинение в убийстве. Она признана виновной на сессии суда ассизов. — Он сделал паузу.
— Ну и? — прошептала я.
— Сестру Кристину повесят.
Некоторое время я молча переваривала услышанное, а потом заключила:
— Лучше бы ее сожгли.
Лазарет поплыл перед моими глазами.
— А теперь отдохните, — успокаивающим голосом сказал брат Эдмунд. — Не думайте ни о чем плохом: ни о сестре Кристине, ни об исчезнувшей короне, ни о епископе Гардинере. Все будет хорошо.
Я опять провалилась в серый сон.
Дело помаленьку пошло на поправку. Еще через два дня я уже могла садиться, не испытывая головокружения. Но руки и ноги были еще по-прежнему слабые и непослушные, что очень меня огорчало. Брат Эдмунд и сестра Винифред придумывали для меня задания: в каждый последующий день я должна была сделать чуть больше, чем в предыдущий. Сесть, вытянуть одну руку, потом — другую. Через некоторое время я уже могла вставать. Но ходить не рисковала: боялась, что ноги подогнутся подо мной.