Крест командора (Мальтийская головоломка)
Шрифт:
Вышла Саша из больницы, оправилась, ожила немного, стала ребеночка ждать. А уж мать-то Сокова каждый день у них. То яблок принесет из своего сада, то малины, то еще каких гостинцев.
Родила Саша мальчика, Глафира еще на полставки уборщицей устроилась – денег-то не хватало, ребеночку много всего нужно. Назвали малыша Павликом, и фамилию дали Соков, так мать Пашкина настояла, она Сашу за дочку считала. Решили Пашку с зоны ждать, авось срок скостят за хорошее поведение.
Прошло два года. Глафира и не заметила, как время пролетело, все на работе горбатилась. Вдруг письмо приходит Соковой
Женщина за одни сутки состарилась на десять лет, а Саша вроде бы нормально новость печальную восприняла. Конечно, поплакала немножко да и отвлеклась на сына.
А после все и началось. Соседи рассказали: пойдет Саша на колонку белье полоскать да и застрянет там. Сын проснется, плачет, а она знай белье из корзины в таз перекладывает, заново переполаскивает. А то забудется и сидит, вода ручьем на дорогу течет, а она сидит, улыбается, даже песенку тихонько напевает. Кто мимо пройдет, за плечи тряхнет – очухается и побредет домой.
Дальше – больше. То заслонку печную забыла открыть, полный дом дыму напустила, хорошо бабка Моргунова заметила, прибежала. То, наоборот, все окна зимой распахнула, чуть ребенка насмерть не заморозила. После того случая отвезла Глафира Сашу в больницу. Смотрели ее там доктора, обследовали, вспомнили про попытку самоубийства да и заперли в психушку. Пашкина мать тут и забрала у Глафиры маленького Павлика к себе – ты, говорит, работаешь да за сестрой ухаживаешь, тебе недосуг. А ведь и верно, Глафира тогда совсем забегалась.
Через год умерла Саша в больнице. В последнее время она никого не узнавала, даже Глафиру. Доктора сказали, что опухоль у нее в мозгу оказалась. Не то после ушиба, как Пашка-то ее кулаком приложил, не то сама по себе.
После похорон Глафиру тоска одолела. Раньше она работой спасалась, до того уматывалась, что даже совесть молчала. А теперь все, что сотворила, перед глазами и всплыло. Как ни крути, а она одна виновата, что у сестры жизнь полностью сломанной оказалась. И ребенок теперь без отца, без матери растет. Сунулась было Глафира к Павлику, чтобы хоть для него что-то сделать, хоть как прощение заслужить, ан нет, там старуха Сокова круговую оборону заняла. Не отдам, говорит, внука, знаю, что ты в его сиротстве виновата. Сердцем чую, только доказать не могу. Так что иди отсюда по-хорошему. Но потом Сокова опомнилась, деньги да подарки принимала – годы тогда были голодные, без помощи не обойтись.
Так и жила Глафира – раз в неделю с племянником виделась, остальное время работала да в своем палисаднике возилась. Тоска ночами сердце грызла – мужа нет, родителей нет, а сестру единственную, как ни посмотри, сама она на тот свет спровадила. Промается Глафира ночью, подушку всю изомнет, поплачет. Да и слез-то уже не стало. Утром поднимется – на себя в зеркало глядеть неохота. И раньше-то красавицей не была, а теперь и вовсе от горя подурнела…
Полина слушала терпеливо, стараясь вычленить из беседы необходимое. Но Глафира разливалась соловьем про свои жуткие переживания, а пора бы к делу перейти – Полине нужно было узнать, каким образом в ее
Глафира выпила еще рюмочку и продолжила трудную повесть о своей жизни.
Николай однажды зашел на телеграф – не то телеграмму кому-то отправлял, не то открытки покупал. И спросил у Глафириной напарницы, не сдает ли кто комнату. Та бы и рада была сдать такому приличному мужчине, да откуда у нее комната, если в доме сама с мужем, детей трое да еще свекровь за печкой охает каждую ночь. А Глафира подумала-подумала, да и сдала бывшую Сашину комнатку – деньги-то не лишние будут, и все-таки мужчина в доме.
Работал Николай бухгалтером на консервном заводе, деньги за жилье вносил аккуратно, на питание давал да еще и подарки мелкие к праздникам делал.
– Ты вот думаешь, что я полная дура, – неожиданно сказала Глафира. – Приехала, мол, деревня замшелая! А я сразу поняла, что Николай – мужчина не про меня. Не того полета птица. Хоть соседи и судачили за спиной, а ничего у нас не было. Я и не пыталась его завлечь.
«Где уж тебе…» – с необъяснимой ревностью подумала Полина, но вслух ничего не сказала.
И вот как-то приходит Глафире известие, что в городе Мезенске умерла ее тетка, остались от нее участок и дом – не новый, но еще крепкий и большой. Только на дом претендуют другие родственники и так просто Глафире ничего не отдадут.
Пригорюнилась Глафира, а тут как раз Николай Васильевич с работы пришел. Выслушал всю историю, подумал немного, а потом вдруг и говорит: хочу, говорит, Глафира Ивановна, сделать вам интересное предложение.
Глафира как услышала, так и обмерла – неужто, думает, приличный человек замуж позовет? Неужто Бог ее простил? Но сдержала себя, ничего не сказала. А Николай Васильевич тогда и разъяснил, в чем предложение заключается – они фиктивно поженятся и переедут в Мезенск. А за то, что Глафира с ним в брак вступить согласится да еще фамилию свою позволит ему взять, Николай ей денег даст, чтобы родственникам отступного заплатить.
Так и получилось, потому что Глафира недолго думала, почти сразу согласилась. Что ее тут держит? Павлика можно на лето к себе брать, места в доме много…
И зажили они с Колей отлично. Только он себе в доме отдельный вход оборудовал и Глафире намекнул, чтобы лишний раз к нему не совалась. А прошло три года, отправился Николай купаться да и утонул в речке Мезенке. А теперь выходит, что вовсе он не утонул, а нарочно подстроил, чтобы его погибшим посчитали. А паспорт на имя Ильи Моргунова он, видно, еще раньше у бабки Моргуновой украл – все знали, что старая не видит ничего…
– Вот так вот! – Глафира, порядочно опьяневшая, отставила пустую рюмку. – Хватит мне, пожалуй.
– Погоди! – всполошилась Полина. – Ты скажи, от кого он прятался-то? Может, он преступник? Ты ничего такого не заметила?
– Вот это мне нравится! – мгновенно вскипела Глафира. – Три года замужем была, жила на всем готовом как за каменной стеной, а теперь его в преступники записала! У меня брак хоть и был фиктивный, я и то в плохое не верю!
– Я тоже не верю, – неожиданно для себя призналась Полина. – Илья был хорошим человеком, мне ли не знать…