Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай
Шрифт:
Путь Турахана на Мистру также превратился в сущий кошмар, когда против турок восстали местные крестьяне. Они бросали свои хижины, прятали или уничтожали припасы, уводили домашний скот, вооружались и сбивались в отряды. Поначалу это были небольшие, разрозненные группы, которые часто погибали в стычках со стремительной османской кавалерией и янычарами. Однако, со временем, они стали действовать слаженно и эффективно. Нашлись и способные командиры, готовые вести эти отряды в бой. Вскоре имена некоторых из них превратились в символы борьбы против завоевателей и я, не без удовлетворения, отметил про себя, что среди прочих, неизменно выделялось имя Рангави, который
В итоге, когда до Мистры оставалось не более двух дней пути, Турахан отдал приказ остановить дальнейшее продвижение. Голодная и усталая армия турок все еще была в состоянии захватить столицу Мореи, но обратный путь, в таком случае мог стать для нее катастрофой. Тем более что Константин Палеолог, по слухам, собрал разрозненные остатки своего войска и двигался на помощь городу. Эти слухи были сильно преувеличены и, по чести сказать, я сам приложил руку к их распространению, но осторожный Турахан не решился проверять их правдивость и незамедлительно повернул обратно.
Так мой город был спасен, но что сталось с Мореей!
Выжженная и разоренная земля, разрушенные города, десятки тысяч убитых и уведенных в плен – вот какой грозный урок преподал султан непокорному царевичу Константину. Да, пусть его борьба с самого начала была обречена на провал, но никто не упрекнет моего господина в том, что он не отдавался ей до самого конца. К сожалению, история немилосердна к проигравшим, но, пройдет время и потомки, возможно, по-другому оценят наши деяния. Быть может, они сумеют понять причины, которые подтолкнули Константина Палеолога к такому тяжелому решению?
А еще мне хотелось верить, что однажды на этой земле появится человек, который поднимет наши упавшие знамена и воплотит в жизнь то, что для меня и моего поколения навсегда останется лишь мечтой… Мечтой о свободе.
Глава 10
По дорогам войны
Рангави
Cui dolet, meminit.
(Кто страдает, помнит.)
Отряд Рангави пробирался вдоль берега небольшой извилистой реки, стараясь создавать как можно меньше шума и избегать внимания вражеских патрулей. Пешие воины шли напрямик, через чащу, всадники же вели своих лошадей под уздцы, аккуратно ступая по неудобной каменистой почве.
Солнце садилось за горизонт, а значит, длинный дневной переход, так сильно измотавший греков, подходил к концу. С самого утра они шныряли по болотам, обходя турецкие посты, скрываясь от погони в горах и разыскивая нужную дорогу. Запасы воды и еды подходили к концу, а о привале и речи быть не могло. Уставшие воины недовольно бурчали себе под нос, но продолжали следовать за своим командиром. Рангави шел впереди всех, внимательно вглядываясь в сгущающуюся темноту. Разведчики докладывали, что где-то здесь остановился на ночлег крупный турецкий отряд с награбленным в греческих землях добром. Встретившиеся по дороге селяне рассказывали, что турки
Отряд пересек реку и поднялся на холм, когда издали послышалось переливчатые звуки дудок и свирелей. Рангави сделал знак, и его отряд, разделившись не несколько групп, стал быстро обступать долину, в которой пировали ни о чем не подозревающие турки. Накрапывающий дождь и сильный ветер заглушали шаги, что позволило грекам подобраться практически вплотную к лагерю, отрезая туркам все пути к отступлению.
– Люди готовы, – шепнул Василий, старый и опытный воин с вечно угрюмым лицом.
– Начинайте, – кивнул Рангави. – Но не поднимайте лишнего шума.
Спустя несколько минут греки выбрались из своих укрытий и молча бросились в атаку. Не издавая ни единого звука, они преодолели наскоро возведенную ограду, перебили часовых и ворвались в лагерь. Отдыхающие за трапезой солдаты не сразу сумели понять, что происходит. По лагерю носились воины с булавами, мечами и вилами, сея смерть среди беспомощно озирающихся мусульман. Увидев спасение в бегстве, многие османцы бросились к воротам, но навстречу им вылетели всадники, пронзая беглецов копьями и обрушивая на их головы мечи и секиры.
Османские командиры, выбежавшие из дома, пытались созвать своих людей, но было уже слишком поздно – турки в ужасе метались по лагерю, помышляя лишь о спасении. Резня продолжалась еще около четверти часа и закончилась, лишь когда последний магометанин рухнул наземь с проломленной головой. Пленных не брали.
Осмотрев тела убитых, греки забрали все, что могло пригодиться в пути.
До рассвета было еще далеко, и отряд продолжил свой путь.
Уже много недель двигался Рангави по следам уходящей из Мореи султанской армии. Ночными вылазками и засадами, ужасом и лютой смертью платил он завоевателям за обращенную в пепел родную землю. Много турецких отрядов уже было уничтожено им, однако Рангави не желал останавливаться. Что-то тревожило его душу, заставляло спешить и со все новым остервенением рваться в бой, ведя за собой своих бесстрашных воинов.
Очень скоро его имя уже гремело по всему Пелопоннесу. Люди с разных концов страны собирались под его знамена, чтобы бить ненавистных захватчиков. Рангави принимал к себе всех без разбору, лишь расспрашивал новобранцев, откуда они родом, и о том, что делалось на их землях во время войны.
Примкнувших к нему добровольцев, Рангави разбивал на отряды, назначал им опытных командиров, обучал военному делу, и, если нужно, выдавал оружие. Каждый подчиненный ему офицер знал, куда следует вести своих людей и что делать. Особо Рангави следил за порядком в своей разношерстной армии, не допускал воровства и пьянства, а предателей неизменно карал смертью.
Жесткая дисциплина, недостаток провизии, бесконечные переходы под палящим солнцем и проливным дождем – такие условия мог вытерпеть далеко не каждый, однако дезертирства в отряде Рангави, практически не случалось. Воины верили в счастливую звезду своего командира, который еще ни разу не совершил ошибки и всегда приводил их к победе.
В середине зимы, когда войска султанской армии стали покидать Морею, Рангави устремился им вслед. Продвигаясь все дальше на север, он видел разоренную и безжизненную землю, на которой то здесь, то там, попадались остовы сгоревших домов или руины церквей. Отметины, которые оставила война в этих краях, заживут нескоро, а шрамы, вероятно, не исчезнут уже никогда.