Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай
Шрифт:
Видел Рангави и развалины древнего Гексамилиона, где не так давно под непрерывным огнем турецкой артиллерии сражался царевич Константин и его храбрые воины. Пушки сумели пробить в укреплениях огромные бреши, но султан приказал пленным христианам разобрать эту стену полностью, дабы впредь она не вставала на пути его армии. Несмотря на многодневный труд тысяч рабов, до конца эту задачу исполнить не удалось, и даже теперь, глядя на руины Гексамилиона, можно было представить, насколько грандиозно было когда-то это сооружение.
Миновав Коринфский перешеек, Рангави узнал, что султан Мурад покинул свое войско и вместе с небольшой свитой повернул на Адрианополь.
– Этот
Однако Рангави не спешил. Разослав соглядатаев во все стороны, он со своим отрядом расположился в небольшом, покинутом местными жителями селении и стал дожидаться новостей.
На рассвете в лагерь ворвался всадник на взмыленной лошади. Не заметив часовых, он спрыгнул на землю и бросился к колодцу. Омыв лицо из стоящего на срубе ведра, юноша вдруг поморщился и, аккуратно зачерпнув из него рукой, приложил к губам. Догадка оказалась верной – вода в колодце была испорчена. Незнакомец сплюнул и отошел в сторону, однако тут же его окружили люди Рангави.
– Эй ты, кто таков? – спросил один из воинов, нацеливая на пришельца острие своего копья.
– Я гонец из Фив, – ответил юноша, с любопытством поглядывая на диковинное вооружение ополченцев. – Спешу по срочному делу.
– Из Фив? – недоверчиво почесал лысину один из греков. – Почем нам это знать?..
– Что тут у нас? – послышался командирский голос.
Воины быстро расступились, пропуская Рангави вперед. Он приблизился к гонцу и окинул того взглядом. С исхудавшего, молодого лица на него смотрели знакомые, озорные глаза, непослушная прядь соломенных волос упала на вспотевший лоб, а потрескавшиеся губы юноши растянулись все в той же приветливой улыбке.
– Андрей? Ты ли это? – радостно воскликнул Рангави, крепко прижимая юношу к себе. – Какими судьбами здесь?
– И я рад тебя видеть, – отвечал гонец. – Но прежде чем допрос учинять, дай сперва горло промочить, а то второй день уже без продыху скачу и окромя дождевой воды ничего во рту не было!
Утолив жажду из принесенного ему черпака и вверив скакуна на попечение конюшего, Андрей рассказал, по какому делу и куда он спешит.
– Неделю назад турки подступили к Фивам и осадили город, – начал рассказывать парень. – В первый же день османы пошли на штурм, однако защитники устояли. Тогда турки подвели к стенам афинского князя.
– Нерио? – спросил Рангави, не веря собственным ушам.
– Да, теперь он служит туркам.
– Этот стервец всегда им служил, – хмуро заметил Василий, оттачивая лезвие своего фальшиона [23] . – Надо было его тогда еще…
Рангави взглянул на своего товарища и тот сразу же замолчал.
– Князь обещал, что если жители добровольно откроют ворота турки никого не тронут, – продолжил рассказывать Андрей.
– Каков подлец! – воскликнул один из греков. – А что же фиванцы?
23
Фальшион – средневековое клинковое оружие с расширяющимся на конце односторонним лезвием.
– Решили драться, – вскинул подбородок юноша. – Все до единого.
Рангави одобрительно качнул головой, хотя в душе его нарастала тревога.
– А как же тебе удалось выбраться?
– Очень просто. Наш архонт вызвал меня к себе и попросил как можно скорее доставить это письмо на Пелопоннес.
Андрей
– Ночью, – продолжил рассказчик, – во время одной из наших вылазок мне удалось проскочить мимо турецких дозоров и улизнуть.
– А что в письме? – спросил Рангваи.
– Просьба о помощи, что же еще, – пожал плечами Андрей. – Хоть народ бьется храбро, но припасы подходят к концу, да и сил у защитников день ото дня не прибавляется.
Рангави кивнул, как бы решая что-то про себя.
– Сколько отсюда до Фив? – спросил он.
– Два-три дня, если делать короткие остановки.
Рангави повернулся к своим людям.
– Объявляйте сбор. Мы выступаем немедленно!
Решение Рангави идти на помощь осажденным вызвало в отряде раскол. Солдаты, до сей поры верные своему предводителю, не хотели упускать возможность захватить в плен султана, который как раз был совсем неподалеку. В результате с Рангави к Фивам отправилось не более полусотни людей, остальные продолжили погоню за Мурадом.
Старый, вечно недовольный Василий, оставшись с Рангави наедине, проворчал:
– Не нравится мне твоя затея. Городу мы вряд ли сумеем помочь, а вот султана изловить можно попытаться.
– Мурад не настолько глуп, – отозвался Рангави. – Он наверняка предусмотрел то, что мы попробуем перехватить его по дороге в столицу. Надеюсь, что ошибаюсь, но если это так…
– Ты думаешь, это ловушка? – настороженно спросил Василий.
Рангави молча взглянул на своего помощника – в этом взгляде читался недвусмысленный ответ.
– И зная это, ты отпустил наших людей на смерть! – вскричал воин. – Почему?
– То, что я задумал, не менее опасно, – спокойно ответил Рангави. – Кроме того, мои слова ничего бы не изменили.
– Все это лишь отговорки. – Василий выругался от досады.
– Нет, – покачал головой Рангави. – Их жизни я ценю выше своей собственной и именно поэтому позволил им уйти. Так у них будет больше шансов вернуться домой…
Рангави не лгал. За его головой сейчас охотилась едва ли не половина османской армии, и он умело пользовался этим. Проносясь по тылам вражеских войск, Рангави отвлекал на себя значительные силы неприятеля, а затем бесследно исчезал, скрываясь в дремучих лесах и труднопроходимых горных ущельях. Так ему уже удавалось несколько раз спасти войска греков от окружения и снять осаду с ряда крепостей. Если теперь у него получится совершить нечто подобное, тогда Фивы, возможно, сумеют продержаться до прихода помощи из Мореи, а его отряд, преследующий султана, не попадет в ловушку, хитро расставленную турками. Но для этого нужно совершить практически невозможное…
Впрочем, раньше Рангави это вполне удавалось.
Среди людей, хорошо знавших Рангави, не нашлось бы ни одного, кто хоть на секунду усомнился в положительных качествах этого доблестного человека. Умный и дальновидный стратег, харизматичный лидер, искусный воин, он не был способен на подлость и всегда честно исполнял свой долг. Рангави никогда не стремился к собственной выгоде и сейчас, когда он спешил на помощь жителям осажденного города, отказываясь от долгожданного поединка с султаном, любой бы сказал, что это делается это из благородных побуждений. Нельзя отрицать, что все было именно так, однако существовала и иная причина торопиться на выручку Фивам, о которой Рангави не говорил никому, да и себе боялся признаться в этом.