Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай
Шрифт:
Девушка бессильно опустила голову на сложенные руки.
– Ты совсем не изменился, Георгий, – покачала головой она. – Напрасно я надеялась.
Вновь поднявшись, Феофано медленно подошла к окну и долго глядела в освещаемую луной синеву ночного города, что расстилался у подножия горы Тайгет.
– Ты полагаешь, что я все та же наивная девчонка, которая верит пустым обещаниям и ежедневно выходит на берег в надежде увидеть парус твоего корабля? Но годы не проходят бесследно, Георгий. Особенно если эти годы наполнены безумным страхом.
Последние
– Я возродилась к жизни, Георгий, но душа моя пуста, – обернулась ко мне Феофано. – И никакими покаяниями не искупить вины за то, что мне приходилось совершать.
– Возрождение и покаяние… – тихо произнес я, и взгляд мой упал на бронзовый медальон, который все это время лежал на столе, поблескивая в неровном мерцании свечей. Внезапная догадка озарила меня, и я, пораженный своим открытием, растерянно посмотрел на Феофано. – Так это была ты!
Девушка тоже взглянула на медальон и печально улыбнулась.
– «Многократно омой меня от беззакония моего и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю и грех мой всегда предо мною» [21] .
Она замолчала, а затем глубоко вздохнула и посмотрела на меня.
– Да, Георгий, – с вызовом произнесла Феофано. – Ты догадался верно. Псалом Давида написан словно обо мне, а лилии – древний символ перерождения.
Девушка сделала паузу, собираясь с силами, чтобы признаться в самом главном.
21
Псалом 50. Ветхий Завет.
– Тот склад подожгла я, Георгий. И сделала еще очень много ужасных вещей.
Ее слова едва не лишили меня дара речи.
– Но зачем? – только и сумел выговорить я.
– Считай, что это плата за мое исцеление, – отозвалась Феофана, проводя рукой над пламенем свечи. – Моя жизнь в обмен на жизни других людей. Но теперь мой долг закрыт, а я свободна, Георгий.
Произнося мое имя, она устремила на меня умоляющий взор, словно заклиная простить все ее прошлые грехи. Я же испытующе глядел на женщину, которую по-прежнему любил, но которая вдруг стала для меня такой чужой и далекой.
– Этот медальон предназначался мне? – холодно поинтересовался я. – Для чего ты оставила его?
– Чтобы вернуться, – ответила девушка. – Он мне дорог. Точно так же, как и ты.
Я поднялся, взял со стола медальон и протянул его Феофано.
– Уходи, – коротко приказал я.
Девушка вздрогнула от моего резкого голоса. Она явно ожидала чего-то иного.
– Георгий… – она сделала шаг ко мне, но я остановил ее жестом руки.
– Забирай
На этот раз девушка повиновалась. Забрав медальон из моих рук, она отворила дверь и, бросив на меня прощальный взгляд, произнесла:
– Мы еще обязательно встретимся, Георгий. Я столько вытерпела ради нашей встречи и не отпущу тебя просто так.
Сказав это, Феофано скрылась в темноте коридора.
После этой встречи я еще долго не мог собраться с мыслями. Первые лучи уже окрасили стены моей комнаты в ярко-алый цвет, когда мне удалось, наконец, погрузиться в липкий и беспокойный сон.
На следующее утро я чувствовал себя вялым и разбитым. Бессонная ночь, странный ночной разговор и страшная правда – все это не позволяло мне в полной мере сосредоточиться на работе. Всюду меня преследовал облик Феофано. Словно наяву, я чувствовал запах ее волос, теплоту рук и сладость губ. Мне вновь захотелось увидеть, почувствовать ее рядом с собой, согласиться на любое ее условие. Но это было невозможно. Невозможно! По крайней мере именно так я вновь и вновь твердил себе.
Вконец исстрадавшись и потеряв всякий покой, я устало опустился на кровать, надеясь забыться спасительным сном. Однако все было напрасно и только внезапный приход Алексея вырвал меня из трясины мрачных видений.
– Господин, к вам пришел один из офицеров дворцовой стражи. Он уверяет, что дело весьма срочное.
– Зови, – приказал я. Сейчас мне было все равно, кого принимать, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей.
На пороге появился Павел. К моему удивлению, на его лице играла ликующая улыбка, впрочем, я даже и не подозревал, что удивляться было еще рано.
– Мы напали на след банды предателей, которая в последнее время причиняла нам столько беспокойств. – Павел сделал многозначительную паузу, а затем добавил: – Не без вашей помощи.
Его вызывающие манеры разозлили меня.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я, обуреваемый недобрыми предчувствиями. И эти предчувствия оправдались вполне.
В руке Павла появился знакомый медальон, и душу мою охватила тревога.
– Девушка, – голос офицера рассек воздух подобно стальному пруту, – которая вчера была у вас. Она ведь созналась в своих преступлениях. Почему вы не передали ее в руки страже?
Я изо всех сил старался сдерживаться и вместо жестких слов, которые так и просились на мой язык, почти спокойным голосом осведомился:
– Где она?
Павел понял, что я не собираюсь оправдываться перед ним за свой поступок.
– В дворцовой темнице, – зло усмехнувшись, произнес он. – Есть основания полагать, что она действовала не в одиночку. У нее наверняка есть сообщники и сторонники в городе.
– Что ж, если ты полагаешь, что она виновна, – сложив пальцы лодочкой, проговорил я. – То, наверное, собрал и необходимые доказательства.