Крест поэта
Шрифт:
И деревня моя, хутор ли, называй по желанию, исчез, хутор Ивашла. Красиво — ива шла? Где еще такой был? Нигде. И пропал. Растворился. Могильные холмики в траве пригнулись и растворились в ней, а бураны и дожди их сровняли — пустошь: ветер гуляет, снег метется, годы звенят. А я задержался перед зеркалом — седой. Виски — тем снегом осыпаны. Волосы — в том снегу. И — хутора нет.
А Родина цела?.. Вчера по Новороссийской бухте килями прочертили американские эсминцы — прочертили по центру бухты. Отдыхающие — ахнули. Военные — побагровели. А Михаил Сергеевич Горбачев — не стушевался. Позвонил Рейгану — поздоровался. Теперь Бушу звонит. Руст приземлился
Где КПСС? Что КПСС? Александр Николаевич Яковлев трясет день и ночь русских писателей. Мало тряс при Брежневе? Ему — удовольствие, а писателям — беда. Соратник. У Горбачева соратников не меньше, чем у Ленина: и сам Горбачев — Ленин сегодня. Он сравнивает себя добровольно с Ильичем: мол, в период нэпа на Ленина гневались друзья по Кремлю и по партии, а Ленин прав, оказалось. Мне, мол, сейчас предлагают покинуть какой-то пост, из трех, а я не хочу, я завтра окажусь прав, как Ленин, как Сталин, с оговорками, как Хрущев, как Брежнев, как Андропов, как Черненко. А помру, куда меня класть? В Мавзолей. Так повелит партия Ленина и моя — КПСС.
Есть нечего, а Горбачев прав. Границы наши, сухопутные, водные и воздушные, пересекают, усекают, обрезают, а мы слюну глотаем, а Горбачев — прав. Цены на лук и на хлеб, на соль и на мыло, на белье и на тапочки подпрыгнули, невозможно купить, а Горбачев прав. Седьмую весну разрушает СССР. А снять — кишка тонка у КПСС. Ленин отвалил Польшу, Финляндию. А Горбачев? Никсон обожает Горбачева...
Ленин и Крупская на Ленинском проспекте, в начале улицы Крупской — на мраморной скамейке. Читают газету. Надежда Константиновна читает Ильичу на своей улице и на его проспекте. И мрамор — из карьера Ильича. И привезен по железной дороге пионерами-ильчевцами, по инициативе полустанка Ленинского. А у Горбачева нет пока такого памятника. Горбачев внедряет: мол, он похож на Ильича, а Раиса Максимовна — на Надежду Константиновну? Еще мраморная скамейка нужна...
Как нам быть? Платить ли взносы? Кормить ли своим трудом и потом их, бесцеремонно циничных, гениальных среди нас, глупых? Каждый ленинец непременно снабжает охламонов, жадною толпой стоящих у трона. Речи — сочиняют. Выступления — сочиняют. Книги — сочиняют. Горбачеву ярче и быстрее оттискивают в типографиях переплеты к очередным томам, чем оттискивали Ленину, Сталину, Хрущеву, Брежневу, Андропову, Черненко, и лишь Раиса Максимовна никак не перещегольнет, не переплюнет в славе Надежду Константиновну Крупскую: та-то — профессиональная революционерка, а эта — доцент или кандидат наук... Писательница.
Только Генрих Боровик ей способствует на зарубежных и отечественных экранах. Генрих, губа не дура, знает кому способствовать! А КПСС — парализована. КПСС — мигает ресницами. А Михаил Сергеевич говорит, говорит, говорит, произносит, произносит, произносит, выступает, выступает, выступает — речи не свои, не жалко.
Ленин отобрал сундуки, имения, наделы, особняки, ограбил в храмах деньги, иконы, серебро и золото, наследственные драгоценности, швырнул русский народ в голод — опомнился: онэпил и доконал. Сталин — заколхозил Россию.
Горбачев разрешил церкви мыть, крыши латать, пустые сундуки и заросшие бурьяном наделы вернуть. А у русских трудяг — ни копейки. Ворье, партийно— и демократно-беспартийное, ленинцы и яковлевцы, “академики” всех мастей, манер и калибров, скупают последние жемчуга и бриллианты, приобретают гектары, мастачат высокоэтажные виллы, за ленинцами и яковлевцами — кавказцы, торгующие мясом, перцем, айвой и помидорами. ,
Народ русский в шоке: Горбачев обласкал блатных — по триста пятьдесят тысяч партвзносы платит кое-кто с месячного оклада, а Горбачев — лауреат Швеции, лауреат Америки, лауреат Испании, лауреат Италии, лауреат Германии? Ужас. За какие таланты, теории, практику? А КПСС — невеста, смущается, не спросит: когда задумаешься о родной стране, чужой лауреат?..
Еще есть у меня один друг, поэт, честный, как Вячеслав Богданов, — Иван Савельев:
Жулики с партийными билетами,
Жуликами щедрыми воспетые,
Нам теперь указывают путь, -
Наступают, не передохнуть.
Перестройки якобы ревнители
(Разве вы не слышали, не видели?),
Все в поту, с утра и до зари
Зданье разрушают изнутри.
Побратались с теле и газетами
Жулики с партийными билетами,
Выжигают соль земли моей -
Веру! — как напалмом из людей.
И — ленинцы. И — яковлевцы. И — горбачевцы. И — коротичи, адамовичи, Старовойтовы, Собчаки, бурлацкие, Корякины, черниченки, евтушенки, заславские, поповы, станкевичи, Шаталины, бросившие партию, вступающие в партию, бранящие КПСС, орудующие в КПСС, новее-за штакетником перестройки: руки просовывают между штакетинами и штакетничают, штакетнмчают, не успевают пережевывать, глядь — куш, глядь — куш!.. Рабочий Константин Осташвили возмутился — арестован. Забуянил — срок намотали. Прозрел — повесили?.. Юрий Черниченко — срок ему намотал. А изверги — повесили.
А КПСС — невеста? А Ленин — жив. Ленин — будет жить. Ленин — в Сталине. Ленин — в Хрущеве. Ленин — в Брежневе. Ленин — в Андропове. Ленин — в Черненко. Ленин — в Горбачеве. А Горбачев — в нас. Хотя вряд ли сыщешь в СССР крестьянина и рабочего, кто бы взял его в себя, вряд ли! Надоел.
Но кого интересует истина? Перестройщики — соратники Горбачева. Диссиденты — соратники Горбачева.
Мы охмурили евреев или евреи нас, решить нелегко: евреи бегут, и мы без куска хлеба! Но привязанность у нас обоюдная: мы им — должности, они нам — с трапа машут...
Россия без евреев — не Россия!.. Когда русские одни — труба...
* * *
В молодости, учась на Высших литературных курсах, Вячеслав Богданов подвыпил и разбеседовался с “кормчими” столицы. Спрашивает у цементно-бетонного Маркса:
— Зачем ты здесь? Ехай в Германию. Утомили. И мы тебя утомили. Взаимно отпихиваемся, а соседние страны богатеют, ехай к себе! — Но Карл не ответил.
Слава Богданов свернул к Свердлову:
— А ты зачем здесь? Чинил часы и цепочки, латал кастрюли и чайники, а теперь с портфеликом, в пенсне, на пьедестале, бездельник! В портфелике-то не часы, не цепочка, а, поди, динамит? Цареубийца! — И Яков Михалыч не ответил. И к себе не убрался.