Крест в круге
Шрифт:
«Все изменится. У меня еще будет хорошая работа. У меня все будет хорошо».
«Националь» между тем жил своей новой жизнью. На первом этаже здания в восточном крыле, выходящем на Тверскую, открылся ресторан «Максим». Это заведение, принадлежавшее Кобзону-младшему, было призвано побить популярность своего парижского тезки. Однако московский бомонд не спешил занимать места за столиками нового ресторана, и он с первых же дней перебивался за счет случайных пижонов, желавших поразить своих спутниц неслыханной щедростью, и нагловатых депутатов, заходивших сюда через улицу и ежедневно скандаливших с официантами.
– Пять долларов за чашку кофе? – слышалось в «Максиме» начиная с полудня. – Пять баксов за этот пенный плевок?
– Из чего у вас этот супчик в наперстке? Из черепахи? Судя по цене – из Тортиллы. С золотым ключиком вместе. Я отказываюсь платить! Вызывайте милицию, у меня депутатская неприкосновенность!
Для службы безопасности «Националя» открытие «Максима» означало появление нового поста. Отныне каждый сотрудник смены проводил свои положенных два часа в этом заведении, развалившись в бархатном кресле, жуя «максимовские» шоколадки и с ленивой улыбкой наблюдая за нервным швейцаром, проклинающим депутатов, бизнесменов и свою собачью жизнь без чаевых.Однажды ночью, сменившись с ресторанного поста, Вадим отправился в операторскую. Он еще не миновал глухой и пустынный служебный коридор, когда в рации щелкнуло:
– Григорьев, ты сейчас на свободной смене?
– Да, – подтвердил он.
– У нас погасли все мониторы наблюдения за четвертым этажом. Что-то с проводкой, наверное. Или с камерами. Пойди,
Вадим вызвал служебный лифт и нажал кнопку с цифрой четыре. Железные челюсти тяжело захлопнулись, замуровав его в душной пасти полутемной кабины. Лифт заурчал, словно переваривая свою добычу, и остался недвижим. Единственная лампочка дневного света под самым потолком еще больше потускнела от перепада напряжения. Вадим машинально нажал кнопку вызова службы безопасности. Рация в служебном лифте не принимала эфир, поэтому единственной связью с операторской была эта крохотная кнопочка «SOS». Динамик молчал. Вадим еще раз сделал вызов и, убедившись, что его не слышат, принялся беспорядочно нажимать на все кнопки подряд. Кабина висела в мертвой тишине где-то между первым и вторым этажами западного крыла здания.
– Эй! – осторожно позвал Вадим. – Слышит меня кто-нибудь?
Внезапно зеркало на противоположной стене вздрогнуло брызгами мигающей лампочки и явственно отразило рядом с Вадимом того самого молодого человека в зеленой форме с синими петлицами, который уже однажды напугал его своим странным, мистическим появлением.
Теперь Вадим видел этого человека так отчетливо, что смог бы составить его словесный портрет. Серые глаза, густые брови, тонкий нос, волевой подбородок и темные волнистые волосы. Этот молодой парень в форме работника НКВД был очень на кого-то похож. А так как в зеркальной мути рядом с бледным лицом незнакомца дрожало в мерцающем свете и его собственное испуганное лицо, Вадим мгновенно понял – на кого…
Он отпрянул назад, задыхаясь от ужаса, гулко ударившись спиной о панель управления лифтом. Кабина качнулась, озарилась светом и неожиданно начала движение вверх. Незнакомец в зеркале исчез, но его место занял другой молодой человек – в грязной, испачканной землей и глиной рубашке с закатанными рукавами, с металлическим прутом в руке. Он страдальчески поморщился и загородил лицо ладонью, словно свет очнувшейся лампочки под потолком причинял ему физическую боль. Он так и стоял, заслонившись от света некрасивой, увечной ладошкой, пока дверь лифта не открылась с гулким стоном и Вадим не выскочил из кабины на четвертом этаже. Только после этого странное видение опустило руку и медленно утонуло в зеркальном омуте.Вадим тяжело дышал, таращась на закрывшуюся дверь, готовясь к тому, что она откроется вновь и оба таинственных призрака выскочат из лифта. Он не знал что и думать. Этому своему новому болезненному видению он не мог дать ни одного сколько-нибудь вразумительного объяснения. Плод его воображения был настолько ярким и почти осязаемым, что он готов был скорее поверить в призраков, чем в собственную болезнь.
Все еще не в силах оправиться от потрясения, с трудом успокаивая стук выпрыгивающего из груди сердца, Вадим попятился в глубь коридора. Он озирался по сторонам, панически боясь увидеть где-нибудь на стене новое зеркало.
Пробираясь по коридору спиной вперед причудливыми зигзагами, он постепенно стал приходить в себя и даже попытался собраться с мыслями, силясь понять, что такого ужасного с ним произошло. Однако еще более страшный удар его ждал впереди.
Если бы кто-то увидел, как Вадим в страхе пятится по коридору, то непременно вскрикнул бы от ужаса: он шел прямо на высохшую, как мумия, безобразную старуху с вытаращенными глазами и полуоткрытым кривым ртом, застывшую в светлом квадрате распахнутой двери.
Вадим остановился в шаге от нее, перевел дыхание и повернулся. Его взгляд ударился о стекло ее прозрачных, бесстрастных ледяных глаз, и он, вскрикнув, выронил рацию. Старуха не проронила ни слова, не шелохнулась. Ни одна жилка не дрогнула на ее обтянутом кожей лице.
– И-извините, – пролепетал Вадим, таращась на жуткое изваяние.
Не сводя глаз с ее недвижного и холодного лица, он подобрал рацию и отступил на шаг. Старуха медленно повернулась к нему спиной и исчезла в глубине апартаментов. За ней бесшумно закрылась дверь, щелкнул электронный замок, моргнув послушной лампочкой, а в полумраке коридора с фатальной обреченностью блеснула на двери позолоченная триада: 215.
– Григорьев! – радостно зашуршала рация. – Ты на четвертом? Спускайся. У нас все мониторы опять заработали.Спустя час Вадим уже не мог с уверенностью сказать, была ли ужасная старуха таким же призраком, как и те двое в зеркале, или он встретил в дверях таинственного номера нечто совершенно реальное и земное.
Ответ на этот вопрос он получил в свое следующее дневное дежурство, когда, проходя по роковому четвертому этажу, вдруг услышал за спиной странные шорохи. Он обернулся и похолодел: жуткое видение, так напугавшее его прошлой ночью, все так же стояло в дверях 215-го номера. Только на этот раз дверь была закрыта. Старуха возилась с мудреным замком.
Увидев Вадима, она замерла на минуту, впившись в него ледяным жутким взглядом, потом медленно отвернулась и сунула карточку в щель электронного устройства. Замок щелкнул, но не открылся. Она со злостью выдернула карточку и вставила снова. Лампочка на панели вспыхнула красным светом и погасла.
Сделав над собой усилие, Вадим приблизился к старухе. Теперь он мог ее хорошо рассмотреть. Она и впрямь походила на высохшую мумию, облаченную в дорогой костюм из бархата или мелкого вельвета. Жидкие, абсолютно белые гладкие волосы были собраны в пучок аляповатым черным гребнем, похожим на ворона в заснеженной кроне умирающего тополя. Но самым пугающим и странным было ее лицо. Казалось, что неведомый, жестокий и злой мастер обтянул кости черепа мертвенно белой кожей и грубым скальпелем обозначил на лице кривую щель плотно сжатых, бесцветных губ. И на этом безжизненном, бледном пятне ледяным светом горели два неподвижных, прозрачных глаза. Так смотрят мертвые – невидяще и не мигая.
– Могу я вам помочь? – выдавил из себя по-английски Вадим.
Старуха обожгла его холодом ледяных глаз и молча протянула пластиковую карточку. На секунду что-то странное промелькнуло в ее взгляде. Что-то похожее на вопрос или, наоборот, на догадку. Кривая щель на бледном лице едва заметно дрогнула и, расширившись, почернела.
Вадим проворно распахнул дверь:
– Прошу вас.
Старуха помедлила, еще раз бросила на него странный взгляд, словно пытаясь запомнить своего спасителя, и молча проследовала в номер.Спустившись в операторскую, Вадим осторожно поинтересовался, кто проживает в 215-м.
– Милица Федоровна Вершинская, – радостно прочитал в журнале Зевкович.
«Русская, – мелькнуло в голове Вадима, – а ведет себя словно иностранка. Может, она немая?..»
– Пожаловала к нам из Лондона, – продолжал старший смены, словно прочитав его мысли. – Туристка. А что, приглянулась тебе девушка?
Вадим криво улыбнулся:
– Ага, девушка как раз в моем вкусе. Но уж больно юная.Спустя два дня он снова встретил на этаже жуткую мумию. На этот раз старуха, казалось, специально дожидалась его появления.
– Молодой человек, – проскрипела она, – помогите мне открыть дверь. Вечно я вожусь с вашими замками…
Вадим отметил про себя, что если и ожидал услышать от нее какие-нибудь звуки, то именно такие. Это был даже не голос, а глухой скрежет. Словно тяжелый комод протащили по мокрому асфальту.
Тем не менее он послушно сунул карточку в замок и распахнул дверь, процедив на этот раз по-русски:
– Пожалуйста.
– Могу я попросить вас об одной услуге? – дребезжала старуха. – Зайдите в номер.
– Нам запрещено заходить в номера без крайней необходимости… – начал было Вадим, но осекся, споткнувшись о стальной взгляд ее бесцветных глаз.
С силой, которую в ней было трудно предположить, старуха схватила его за рукав и втянула в номер.
Несмотря на то что Вадим был здесь совсем недавно, он опять отметил про себя, что убранство комнаты – шикарное. Безобразная, высохшая старуха смотрелась среди этого великолепия, как опарыш в балыке.
Она вцепилась в запястье
– Ты узнаешь меня, Вадим?..
Бесцветные глаза вылезали из орбит, а натянутая кожа грозила вот-вот лопнуть. Вадима охватил ужас. Он почувствовал, что задыхается. Ледяная змея царапнула легкие и больно скользнула куда-то в желудок.
– Вы… Вы обознались, – прохрипел он, отшатнувшись от сумасшедшей старухи и пытаясь протиснуться обратно в коридор.
– Таких совпадений не бывает! – закричала она. – Ты пришел наказать меня! Я заслуживаю смерти!
Вадим постарался взять себя в руки.
– Послушайте, – сказал он как можно благожелательнее. – Я не сделаю вам ничего плохого. Мне не за что вас наказывать. Сейчас я уйду… – С этими словами он приоткрыл дверь. – Уйду, и вы обо мне больше не вспомните.
Очутившись в коридоре, он бросился со всех ног к служебному выходу.
– Я стала старой! – в отчаянии бросила ему в спину старуха. – А ты все еще молод!.. Но это пройдет… – закончила она уже бесстрастно. – Уже скоро…
Окончательно пришел в себя Вадим только в операторской.
«Ну и дела… – думал он, тяжело дыша. – Только этого не хватало! Она же помешанная!»Вадим старался избегать встреч с сумасшедшей старухой. Когда он находился в «свободной смене», то совершал обход, минуя этот жуткий сектор четвертого этажа.
Но старуха оказалась хитрее. Сигнальная лампочка ее номера то и дело вспыхивала на табло в операторской именно тогда, когда на дежурство заступал Вадим.
Зевкович, беззлобно матерясь, в пятый раз за день набирал ее номер:
– Алло, здравствуйте, Милица Федоровна. Это служба безопасности вас беспокоит. Что у вас случилось? Возможно, вы случайно нажали кнопочку на стене в холле или дернули за красный шнурочек в ванной комнате?
– Я хочу получить ответы на некоторые вопросы, связанные с безопасностью, – проскрипела старуха в трубке. – Не будете ли вы столь любезны, милостивый государь, прислать ко мне одного из ваших сотрудников. Например…
– Например, кого? – уточнил Зевкович.
– Например, Вадима. У вас ведь есть сотрудник по имени Вадим?
– Имеется, – ухмыльнулся в трубку старший смены. – Хорошо, Милица Федоровна, сейчас он к вам поднимется. – Зевкович щелкнул кнопкой рации. – Вадим, ты где? На «двадцать первом»?
– Да, – отозвался Вадим, потому что действительно в это время дежурил на служебном входе.
– Иди, мой хороший, в двести пятнадцатый номер. Там тебя одна женщина… очень хочет.
Вадим похолодел – старуха!
Через мгновение опять хрустнула рация.
– Вадик, запасись терпением. И… контрацептивами!
Это острил Шумаков на «пятнадцатом» посту в «Максиме».
– Жуй шоколадки! – огрызнулся Вадим. – Балбес!
Он постоял какое-то время в нерешительности и, поймав на себе вопросительный взгляд напарника Димы Мещерского, нехотя двинулся к лифту. Тому самому…
В кабине он повернулся спиной к зеркалу и на всякий случай нажал кнопку «SOS».
– Служба безопасности. Зевкович, – донеслось из динамика.
– Это я… – вздохнул Вадим. – Еду в двести пятнадцатый.– Послушайте… – начал он, едва старуха распахнула дверь. – Я вам уже сказал, что…
– Я хотела извиниться перед вами, – перебила она. – Зайдите в номер.
Вадим вдруг с изумлением заметил, что от прежнего сумасшествия в ее страшном взгляде не осталось и следа. Ему показалось даже, что у этих мертвых глаз появился цвет.
Поколебавшись, он переступил порог.
– Вы очень похожи на одного человека, – медленно произнесла старуха, изучающее вглядываясь в его лицо. – Очень похожи… Его тоже звали Вадимом. Но он… мертв. Его убили. Застрелили в самое сердце. Вот сюда…
Она поднесла руку к пиджаку Вадима, нарисовала дрожащим пальцем на его грудном кармане невидимый круг, на миг задержалась и вдруг быстро дорисовала в этом круге крест.
– Мне показалось, что передо мной опять мой Вадим. Простите, что напугала вас.
– Ничего страшного. – Вадим почувствовал облегчение. – Я понимаю… Понимаю вас. Всего доброго.
Он повернулся, чтобы уйти.
– А вчера, – невозмутимо продолжала старуха, – я видела его вот в этом зеркале. Он был такой молодой и красивый. В форме старшего лейтенанта.
Вадим застыл на пороге.
– Вы видели… его… в зеркале? – прошептал он, чувствуя, что у него леденеют руки.
– Да, – подтвердила старуха с достоинством. – В этом самом зеркале я видела вчера Вадима Григорьева .Через два дня, прогуливаясь у одиннадцатого поста центрального входа, Вадим подошел к стойке reception. Менеждер лобби Лиза Мотькина находилась там одна.
Это была некрасивая, замужняя женщина лет тридцати, с крохотным бюстом и большой головой в мелких кудряшках. Вадим давно чувствовал ее симпатию к себе.
– Привет, – улыбнулась Лиза, отрываясь от компьютера. – Ты чего такой грустный?
– Скорее – задумчивый, – поправил Вадим и, поиграв ремешком рации, неожиданно спросил: – А что за старушенция живет в двести пятнадцатом? Кажется, ее фамилия Вершинская…
Лиза пожала плечами:
– Старуха как старуха. Из Лондона. Эмигрантка, наверное.
– А на какой срок она остановилась в отеле?
– А тебе зачем? – подмигнула Лиза. – Ты ей не пара. Это мезальянс. – И она расхохоталась.
Вадим тоже улыбнулся.
– И все-таки, – настаивал он, – на какой срок?
Лиза недолго повозилась с компьютером, деловито клацая кнопками, а потом хмыкнула и озадаченно уставилась в монитор.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Вадим.
– Подожди, – ответила женщина и снова застучала по клавишам.
– Ничего не понимаю, – пробормотала она наконец. – У нее нет срока check out.
– Поясни. – Вадим озадаченно потер щеку. – Это как?
Лиза поджала губки.
– Я сама ничего не могу понять. Она живет… бессрочно.
– Но так ведь не бывает? – осторожно поинтересовался Вадим.
Лиза мотнула головой:
– Не знаю, почему ей сделали исключение. Получается, она может оставаться в отеле сколько угодно. И может уехать когда захочет…
– А что ей здесь так долго делать? Чем она занимается?
– Понятия не имею, – фыркнула Лиза. – Приходит, уходит… Иногда принимает визитеров у себя в номере. Но редко. Да вы и сами знаете, кто, когда и у кого в гостях бывает. Для этого установлены мониторы.
– Это верно, – согласился Вадим, – мы всегда в курсе.Но он ошибся. Визит, который нанесли таинственной старухе через полчаса, остался для службы безопасности незамеченным. Это и неудивительно. Даже если бы смену Зевковича предупредили о том, что в 215-й номер должна прийти с неизвестной целью одна странная особа, найти ее среди большого количества странных и подозрительных женщин разных возрастов, входящих и выходящих через центральные двери отеля, было бы задачей непростой.
Услышав стук, старуха приоткрыла дверь и, просунув в дверной проем безобразную голову, застыла в немом удивлении.
– Вы?.. – Она растерялась. – На этот раз я вас не звала…
– Звали, – был ответ, – но в другом качестве. В редакции сказали, что вы очень хотите меня видеть.
– В редакции? – переспросила старуха. – Может быть… Я хотела найти Галину Помилуйко.
– Вам это удалось. Она перед вами.
В глазах старухи промелькнул страх. Кривая черная щель дрогнула на ее мертвенно-белом лице.
– Вы – Галина Помилуйко? – спросила она в замешательстве. – Этого не может быть!
– Вот мое редакционное удостоверение.
Старуха вытаращилась студенистыми глазами на зеленую книжицу и распахнула дверь.
– Итак, я слушаю вас, – произнесла Галина Помилуйко, когда они оказались в комнате. – Вам нужна моя помощь?
Старуха некоторое время хранила гробовое молчание, а потом вдруг неожиданно выпалила:
– А как ваша настоящая фамилия?Прошел месяц или полтора, и Вадим стал забывать о существовании странной и загадочной обитательницы 215-го номера. Он не встречал ее больше, когда проходил по коридору четвертого этажа, и старался даже не смотреть на знакомую дверь с тремя золотыми цифрами. Он не справлялся о ней на reception и ни разу не видел, чтобы загоралась лампочка ее номера на табло в операторской. Старуха перестала существовать. А может, ее и не было никогда. События тех странных дней казались ему теперь собственной нелепой выдумкой. «Мне давно пора заниматься нормальным делом, – размышлял Вадим. – Искать перспективную и интересную работу. В противном случае я когда-нибудь сойду с ума от праздности».