Крест в круге
Шрифт:
Теперь каждый день Лика читала по страничке волшебную, завораживающую книгу под названием «Жизнь Вадима Григорьева». Перед ее взором вставали картины его детства и юности – трогательные и печальные, забавные и серьезные. Ей казалось, что она вместе с ним, рука об руку, проживает его судьбу. Она плакала, когда он был расстроен, и чувствовала себя счастливее всех, когда он улыбался и радовался.
Спустя месяц она научилась понимать его поступки и их мотивы, она знала, какой ответ он дал бы на любой, самый сложный вопрос. Она почувствовала его боль от собственной неустроенности и ненужности, его терзания от вынужденной праздности и бесполезности.
Но самое интересное и невероятное открытие Лику ждало впереди. Совершенно случайно она с изумлением узнала, что Вадим Григорьев писал статьи и очерки для той самой газеты, которой она теперь безраздельно владела. Лика сходила в архив и провела несколько часов среди старых подшивок. В такие совпадения было трудно поверить.
Лика сняла телефонную трубку.
– Отдел верстки? Мне срочно нужна рекламная листовка. Объявление о приеме на работу. Совершенно верно… Я лично составлю текст. Напечатайте мне эту листовку тиражом в один экземпляр… Совершенно верно, вы не ослышались…
Карьера Вадима Григорьева была делом решенным и не вызывающим сомнения ни у самой Лики, ни у главного редактора Владимира Семеновича, поддержкой которого хитрая «шефиня» заручилась с самого начала. Редактор вообще в последнее время соглашался с любыми идеями хозяйки издания, желая ей угодить во всем. И это тоже, как ни странно, Лике в нем не нравилось. Владимир Семенович как человек неглупый прекрасно догадывался о том, что устраивает молодую и энергичную владелицу издания лишь до поры до времени. Но он не знал, что этого времени окажется так мало. С того момента, как Вадим Григорьев переступил порог редакции, его собственная судьба тоже была решена.Лика ждала появления Вадима у себя в кабинете с бьющимся сердцем и дрожащими от волнения руками. Она знала, что он придет. Сегодняшняя новость не оставляла ему выбора. Она ходила взад-вперед по кабинету, садилась, снова вставала, перекладывала зачем-то с места на место бумаги на своем столе, опять садилась и, подперев руками подбородок, смотрела на дверь.
В полдень затрещал селектор. Растерянный голос секретарши сообщил, что Григорьев ожидает в приемной.
Лика вскочила из-за стола и стремительно отошла к окну.
«У окна – лучше… Не так официально и даже романтично, – решила она. – И свет хорошо падает…»
Едва распахнулась дверь, она повернула голову и заставила себя широко улыбнуться, хотя внутри у нее все дрожало.
– Наконец-то… Здравствуй, Вадим.Глава 6
В первое мгновение Вадим остолбенел. Он недоуменно обвел взглядом комнату и опять уставился на Лику. Она сделала шаг ему навстречу и протянула руку.
– Я бы хотел, – произнес неуверенно Вадим, даже не думая отвечать на приветствие, – увидеть Милицу Федоровну.
– Ты ее уже видишь, – ответила девушка, пожимая плечами. – Это я.
– Милица? – переспросил Вадим, словно не веря своим ушам.
Лика рассмеялась.
– Это имя дал мне мой отец, Федор Бесараб. А потом всю жизнь звал просто Ликой.
– Странно… – пробормотал Вадим.
– Странно, что мне дали такое имя?
– Я ожидал здесь увидеть другую Милицу Федоровну.
Лика выглядела озадаченной.
– Ты разочарован? – спросила она тихо.
К Вадиму стала медленно возвращаться способность оценивать ситуацию.
– А ты что же, – спросил он без тени удивления, скорее даже насмешливо, – и есть хозяйка нашей газеты?
– Да, – ответила Лика, бледнея от гордости. – Ты работаешь в моей газете.
– В твоей… – повторил Вадим тоном, каким обычно произносят «Ах, вот оно что!..» – А со старой профессией, стало быть, завязала? Или удается совмещать?
Он старался держать себя в руках, но возмущение и обида брали верх.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Лика, которая ожидала совсем другой реакции и теперь начинала бояться этого разговора.
Вадим не ответил. Его подмывало сказать колкость, но он сдержался и, выдержав паузу, перешел непосредственно к цели своего визита.
– Значит, это тебе я обязан своим стремительным взлетом?
– Своим карьерным ростом, – произнесла Лика заранее приготовленную фразу, – ты обязан только себе. Своим способностям. Своему таланту, если хочешь…
– Никакие способности, – мрачно возразил Вадим, – не могут за один квартал превратить консультанта или спецкора в главного редактора.
– А я решила, что – могут. – В голосе Лики зазвучали властные нотки. – И я вправе принимать такие решения.
– Ты решила, – криво улыбнулся Вадим, – что вправе написать мою судьбу?
Лика растерялась. Она чувствовала, что все, так блестяще ею задуманное и исполненное, на глазах рушится, рассыпается на звенящие осколки и стремительно превращается в такую же нелепость и пошлость, как великодушно, по-барски вынутый из-за пазухи «Фольксваген». Она готова была разрыдаться от отчаяния. Ей вдруг захотелось плюнуть на все условности, броситься на шею этому упрямому парню и прошептать в самое ухо:
«Я люблю тебя, слышишь? Все это время я жила только тобой,
Вадим направился к выходу.
– Что ты намерен сделать? – крикнула Лика и сама испугалась своего голоса. – Если ты уйдешь… – Она замерла, словно ей не хватило воздуха, чтобы закончить фразу.
– Если я уйду… – повторил как эхо Вадим.
– То я удавлюсь! – закончила Лика и без сил опустилась на стул.
Вадим остановился в дверях. Он вдруг увидел что-то новое в глазах этой сильной женщины. То, что не заметил с самого начала. Его способность правильно оценивать ситуацию оказалась самонадеянностью, мыльным пузырем.
– Но… мне не нужна эта должность, – сказал он тихо.
– А мне не нужна газета без тебя! – выпалила Лика. – И жизнь…
Объяснение обернулось признанием. И это тоже было похоже на чудо. Как и все, что ему предшествовало. Вадим пришел в офис выяснять отношения со старухой и, наконец, расстаться с ней навсегда, а вместо этого встретил свою любовь – ту самую женщину, которую считал для себя потерянной, – чтобы не расставаться с ней никогда.
Он ни разу за свою жизнь не испытывал ничего подобного. Неведомая, сладкая, горячая нежность наполняла сердце, переливалась через край, заставляла трепетать каждый нерв, каждую клеточку, освещала и согревала каждый уголок души. Он просыпался и засыпал с улыбкой на губах, и каждый день начинался с осознания того, что он счастлив.
– Это я все подстроила, – улыбалась Лика, закрывая глаза и подставляя их жарким поцелуям. – Я написала наше счастье.
– Нет, – возражал Вадим, с трепетом ловя губами ее улыбку, осыпая поцелуями ее волосы и полуопущенные в блаженстве веки. – Про нас уже было все написано еще до того, как мы появились на свет. Поэтому мы могли разминуться…
Он смотрел в ее глаза, наполненные любовью и желанием, тонул в бездонной нежности ее сердца и думал:
«Она – самая лучшая, самая восхитительная, самая солнечная девушка на свете! Самая добрая, самая нежная и самая беззащитная…»
Вадим ни за что бы не поверил, если бы узнал, что эта девушка безжалостно и жестоко расправляется со своими обидчиками, что те, кто когда-нибудь покушался на ее честь и достоинство, либо погибали, либо становились калеками, что, наконец, именно она украла те самые деньги, из-за которых кастрировали Касатонова.– Мы не можем встречаться открыто, – сказал он однажды. – Ты замужем…
– Я – свободна! – запальчиво возразила Лика. – Мой муж давно чужой человек для меня.
Вадим покачал головой.
– Но ты живешь с ним.
– Я пока не могу прогнать его, – расстроенно пробормотала Лика. – Но очень скоро все образуется.
Неожиданно пискнул селектор. Она в раздражении схватила трубку:
– Я занята! Меня сейчас ни для кого нет!
– Милица Федоровна, – извиняющимся голосом пробормотала секретарша. – Вас спрашивает какая-то ненормальная старуха. Говорит, что ее зовут… Милица Федоровна.
– Как? – Лика бросила испуганный взгляд на Вадима, который терпеливо ждал, чтобы продолжить прерванный разговор, и, поколебавшись, приказала: – Соединяйте.
В трубке заиграла мелодия, Вадим вздохнул и, деликатно отвернувшись, принялся перелистывать бумаги, которые принес с собой.
– Меня зовут Милица Федоровна, – услышала Лика сухой, дребезжащий голос на другом конце провода. – Я располагаю важной и безотлагательной информацией для журналистки, которая подписывается именем Галина Помилуйко…
– Я передам ей все, что вы готовы сообщить, – вежливо ответила Лика.
Она почему-то так разволновалась, что ей стало жарко, а перед глазами зарябили блестящие точки.
– Это не телефонный разговор, – отрезала старуха. – Соблаговолите пригласить Галину Помилуйко ко мне. Я проживаю в двести пятнадцатом номере отеля «Националь».
Лика медленно положила трубку и долго, задумчиво смотрела на Вадима, словно вспоминая, от какого важного разговора ее отвлек телефонный звонок.
– Ты сказала, – пришел ей на помощь Вадим, – что пока не можешь прогнать мужа и что скоро все образуется.
– Да, – спохватилась Лика. – Я подаю на развод, даже несмотря на имущественные претензии с его стороны. Скорее всего, он получит долю в моей компании. Мне наплевать. А он будет только рад деньгам и обретенной свободе…По лицу Антона, однако, нельзя было сказать, что он обрадовался только что услышанной новости. Он нервно вышагивал из угла в угол, останавливался посередине комнаты и пристально вглядывался в лицо человека, сидящего перед ним на стуле, словно пытаясь прочитать скрытый подвох в его глазах. Незнакомец курил, небрежно стряхивая пепел в пустую сигаретную пачку. Его седые волосы были гладко зачесаны назад, а лоб прорезала глубокая морщина. Полчаса назад он заявился прямо на квартиру к Антону и с порога заявил: «У вашей жены есть любовник! Либо вы впустите меня и мы продолжим разговор, либо я уйду, а вы лишитесь всего!..»