Креститель
Шрифт:
Середин, не удержавшись, расхохотался.
— Ты чего? — повернул к нему голову богатырь.
— Слышал бы хан Ильтишу, какие страсти вы про его земли рассказываете, — покрутил головой Олег, — вот бы повеселился.
— А кто это такой?
— Правитель одного из племен, что за Булгарией живут. Я там в позапрошлую зиму путешествовал.
— Ужели? — едва ли не хором поразились богатырь и девушка. — И как там? Кто живет? Правда про зверей неведомых?
— Живут там зыряне, вотяки, остяки, вогулы, — пожал плечами Середин. — Богам поклоняются тем же, что и мы, однако правителей своих ханами называют. Разве только Велеса
— А чего тебя в такие края далекие понесло, боярин? — спросила Пребрана.
— Слышал я, что Баба-Яга там живет, — признался Олег. — Вот и поехал. Надеялся найти.
— Нашел? — насторожились девушки при упоминании известной в народе покровительницы детей и хранительницы человеческого рода.
— Нашел, — кивнул Середин. — Из золота она, вдвое меня выше ростом.
— И как она?
— Да хорошо у нее все. Стоит себе и стоит. Я ей живот погладил и назад поехал.
— Ты погладил живот Бабе-Яге? — Пребрана подъехала ближе, пристально вглядываясь в его руки. — Какой ладонью?
— Отмахав ради нее почти две тысячи верст через сугробы и дикие места, я приложил к ней все руки, какие у меня только были.
Боярыня протянула руку, с видимым благоговением коснулась кончиками пальцев его запястья, потом отъехала в сторону. Ее нервозность можно было понять: прикосновение Бабы-Яги гарантировало здоровое потомство и сохранение рода на веки вечные. Правда, если женщина не могла посетить древнюю богиню сама, то тот, кто касался золотого идола, должен был погладить ее живот. И, разумеется, не через одежду.
— А дороги там какие? — поинтересовался Радул.
— Нет там дорог, боярин. Всё, как у нас, на Руси. Зимой на санях по рекам ездят, летом по ним же на лодках и ладьях. Племена тамошние многие по весне поля хлебом, овсом и ячменем засевают, да почти все со скотом на юг, в степи уходят. А в холода к полным амбарам на зиму возвращаются. Это те, что ближе к Булгарии расселились. А кто дальше, к горам — те в основном мастерством железным живут. Только сами мало торгуют, всё больше купцам продают, али соседям, что на торг приезжают…
За разговорами время бежало быстро. Солнце потихоньку катилось к закату, и когда возле россоха путникам встретился кряжистый вековой дуб с обгоревшей вершиной они уже подумывали о ночлеге.
— Помнится, нищий на дороге сказывал, что там стоянка удобная есть, — кивнула Пребрана на отходящую в небольшой лесок колею.
— Да, говорил, — согласился Олег. — И предупреждал,
— Дык, нужно повернуть и посмотреть, — предложил Радул. — Чего нам бояться? От злых духов ведун защитит, с людьми тем паче управимся.
Он ехал первым и уже потянул правый повод коня. Небольшой отряд с полверсты проехал по узкой дорожке, еще саженей триста под кронами редко стоящих пирамидальных тополей, между которыми поднималась высокая трава, и оказался в чистом сосновом бору. Колея повернула влево, пересекла круглую полянку метров десяти в диаметре, ручеек шириной в два шага и на том берегу потерялась среди деревьев.
— Место вправду ладное, — спешился богатырь — Что скажешь, ведун?
— Удобное, — согласился Середин, недовольно оглядываясь по сторонам.
Сосновые лес, конечно, приятен и для здоровья полезен — но берегини больше любят места лиственные. Березки, кустарник низкий, особенно орешник и сирень. Жасмин любят — тот вообще, если берегинь нет поблизости, паршивеет мгновенно; паутина на нем нарастает, гусеницы листву жрут, жучки всякие в несметном количестве заводятся. А среди голых сосновых палок добрым существам, коли прийти захотят, и укрыться-то негде.
Зато — травы для лошадей в достатке, вода чистая, кострище старое, не раз путниками использованное. Грех такую стоянку бросать. Он вздохнул, спешился, подошел к Пребране:
— Дозволь помогу, красавица.
Девушка неожиданному предложению удивилась, но отказываться не стала и оперлась на предложенные руки, спрыгивая на траву. Середин вежливо улыбнулся, отошел. Крестик на левой руке, который он пронес над ногой боярышни, никак не отреагировал — магическое воздействие ушло. Это означало либо то, что в нем не было ничего особенного и оно просто развеялось, либо… Либо заклятие подействовало, выполнило свою роль и теперь его больше нет.
— Сосны, сосны… — Ведун вернулся к сумке, достал краюху хлеба, обломил краешек, добавил немного пшена, прихватил миску для воды. — Жалко, молока нет. Лесные жители молоко любят.
Не видя поблизости кустов, он выставил угощение в густую траву — там, где горькая полынь захватила себе несколько саженей светлого места, — поклонился:
— Сытости вам и радости, жители лесные, берегини и травники, лешие и лесавки и всякая душа, что возле нашего шалаша. Примите наше угощение, не сердитесь за вторжение. Вместе повечеряем, вместе переночуем, а поутру друзьями расстанемся.
Он отошел на несколько шагов и остановился, прислушиваясь… Нет, не шелохнулось ни единой травинки, не зашуршала листва. Не торопится никто за угощением. Или нет никого из маленьких лесных духов?
Когда такое случилось в последний раз, он напоролся на василиска. В предпоследний — на логово оборотня. Мелкая, дружелюбная к людям нежить обычно уходит из мест, где заводится нежить крупная и злая, — и теперь ведун начал жалеть, что не последовал совету странного нищего, но искать место для новой стоянки было уже поздно. Холоп с боярином Радулом ушли за хворостом, Рада снимала вьюки, расседлывала коней.
Середин отошел к своей паре, расстегнул на гнедой подпругу, снял седло, кинул на землю потник. Затем освободил от вьюков чалого. Сорвал пучок травы, тщательно отер спину и бока сперва кобыле, потом мерину и, лишь убедившись, что они уже остыли, пустил к ручью. Попьют, потом сами начнут траву щипать, разрешения не спросят.