Крестная мамочка
Шрифт:
Перед уходом я еще раз оглядела себя в зеркале. Пусть даже я раньше и ошибалась насчет мужчин, но в этом человеке совершенно уверена. К тому же я буду верна своей осенней резолюции: Джеймс Кент не увидит меня голой. Во всяком случае, сегодня.
Я и не подозревала, что совсем не знаю себя.
Он сидел в баре. Не за столиком, а у стойки. Я случайно не говорила ему, что это мое излюбленное место? Или так удачно совпало? Он помог мне забраться на табурет, и непринужденная беседа началась мгновенно, а обычно у меня развязывается язык только после второго коктейля. На этот раз даже заказ я сделала через двадцать минут после прихода: «Маргариту» со льдом и солью. Подняв бокал, я
Еще никогда я не забывала о Бене так прочно, как в те минуты, когда мы шли в ресторан, и страшно удивилась, когда поймала себя на мысли, что совсем не думаю о нем. Не помню, что мы ели, но ужин был вкусным и обильным, и нам хватило даже места для двух десертов и выдержанного арманьяка. Видимо, как раз в эти минуты моя решимость начала слабеть. Пока официанты убирали со стола, я неожиданно для себя предложила выпить еще по чуть-чуть и переместиться в отель «Блейкс». В «Блейкс»! О нем я знала только одно: туда не заходят, чтобы просто посидеть в баре. Дело было даже не в том, что я перебрала и мысли спутались. Мне не хотелось, чтобы вечер заканчивался, ведь тогда пришлось бы возвращаться домой, а я еще не пресытилась общением. И решила продлить его.
«Блейкс» — на редкость изысканный маленький отель в Южном Кенсингтоне. Черная кирпичная кладка снаружи, приглушенный свет, уютный бар на нижнем этаже, где так темно, что лиц посетителей не разглядеть. Тем лучше: не видно, сколько «дядей» угощают шампанским «племянниц». Атмосфера пропитана чувственным напряжением и нескромными намерениями. Об этом я и мечтала. Мы заказали по «виски-сауэру» и продолжали болтать, а когда попросили повторить, бармен предупредил, что бар закрывается. Приняв нас за постояльцев, он предложил доставить заказ в наш номер. Наш номер. Наш. Я катала эти слова на языке. Они соблазняли. Мы с Джеймсом переглянулись, одновременно усмехнулись и подавили смешок.
— Что скажешь? — спросил он.
— Потрясная мысль.
— И я так думаю, — с улыбкой кивнул он.
— Тогда пойдем!
Боже, какой он славный.
Все получилось донельзя глупо, наверняка ночные портье видели такое миллион раз. Из бара вышла пошатывающаяся парочка, приблизилась к скромной стойке портье и попросила номер. Естественно, свободен был лишь убийственно дорогой «люкс». Ловкое мошенничество, ничего не скажешь. Как говорила о подобных отелях одна из моих тетушек, «за такие деньжищи только и лежать без сна, вставив в глаза спички, и таращиться в потолок». Я потолок не разглядела и почти не лежала, тем не менее не спала. Пожалуй, с финансовой точки зрения мои затраты окупились. Точнее, затраты Джеймса, поскольку платил он. Но когда он протягивал портье кредитку, мы были убеждены, что комната нужна нам для одной-единственной цели: чтобы выпить еще по бокалу. Прекрасно. Нас провели по узкому коридору в чистенький, обсаженный тисами и выложенный булыжником дворик и распахнули перед нами широкую белую дверь.
Если до сих пор я не понимала, что сейчас придется раздеваться, несмотря на все клятвы, то теперь перспектива стала мне совершенно ясна. Более роскошной спальни я никогда не видела. В волшебных сказках не найти пикантных подробностей — по крайней мере, сказки, которые я читала Коре, были добродетельными до приторности, — однако в убранстве этой комнаты идеально сочетались фантазия и нечистые помыслы. «Принцесса на горошине» и «Девять с половиной недель», «Алиса в стране чудес» и «Эммануэль»… И все вокруг белоснежное. Кровать ошеломляла размерами, потолки — высотой. Девственно белым был даже паркет.
— «Белая комната»! — объявил портье.
— Такая требует
Соблазнение продолжалось — неторопливое и безмятежное. Принесли шампанское, мы с громким хлопком откупорили бутылку, наполнили ванну с ароматной грейпфрутовой пеной и забрались в нее вдвоем. Несколько раз мы подливали шампанского в бокалы и горячей воды в ванну. Было очень весело, а кульминация еще и не начиналась.
Когда впервые занимаешься сексом с новым партнером, обычно чувствуешь неловкость. Только алкоголь снимает все запреты, но тогда стыдно становится утром. Джеймса я не стеснялась. Поскольку я разделась и забралась в ванну еще до того, как мы поцеловались, стыдиться наготы не пришлось. Первый раз мы поцеловались, сидя друг напротив друга в пушистой пене. Но места было слишком мало — даже для настоящего поцелуя взасос. Поэтому мы просто болтали и время от времени обменивались поцелуями, пока вода не остыла, а кожа у меня на пальцах не сморщилась. Потом долго устраивались на кровати, переглядывались, переговаривались, перекатывались. Только к пяти утра мы перешли к решительным действиям, успев полностью расслабиться. Или обессилеть — эти ощущения почти неразличимы. Но нам определенно стало легче, когда мы наконец погрузились в дремоту, полную сказочных сновидений.
17. Розыгрыш
Меня разбудил поцелуй. Я открыла глаза и увидела над собой улыбающегося Джеймса — очень мило. Но он был одет, а это меня не обрадовало. Я приподнялась на локте.
— Доброе утро, принцесса.
Я состроила гримаску. В том, что сейчас утро, не было ни малейших сомнений. В том, что я принцесса, — были, и еще какие.
— Мне пора. Никак не могу пропустить важную встречу.
— Ясно. — Я села. — Сейчас встаю.
— Не надо, спи. И я подремал бы, если б мог. Когда проснешься, закажи завтрак.
Идея мне понравилась, к тому же уходить из этого великолепия раньше срока казалось кощунством.
— Слушай, у меня есть одна безумная мысль… — начал Джеймс.
— Безумная? Мне уже нравится.
— Сегодня у меня утренняя встреча, затем обед. Если я разберусь с делами, то смогу освободиться около четырех… — Он помедлил. — Может, проведешь день здесь и побалуем себя еще одной ночью в роскоши?
Мои губы разъехались в широкой улыбке — я даже чопорный вид сделать не успела.
— Это значит «да»?
— Не сомневайся.
— Отлично, тогда до встречи. — Он крепко поцеловал меня в губы и застонал. — О-о, лучше бы я этого не делал.
Задерживать его я не стала. Мне требовалось почистить зубы и сбегать в туалет, и самое ужасное — замучили газы. В обществе этого человека я чувствую себя совершенно раскованно, но всему есть пределы.
Второй сон был еще лучше первого. Второе купание — тоже, хотя недоставало компании. Ноги и руки ныли, будто я перетренировалась в зале. Губы саднили — понимаю, фраза прямо из книжки издательства «Миллс и Бун», но они и вправду саднили. Джеймс прислал СМСку: «Не могу сосредоточиться!» Я перечитала ее раз сто. Три слова, а сколько эмоций.
Гулять так гулять, решила я, приготовилась платить за дополнительные услуги сама и вызвала массажистку в номер. После полуторачасового массажа съела омара и запила благородным белым вином, потом сделала маску. Я даже отправила посыльного за глянцевой макулатурой, которую никогда не читаю, и велела отдать мою измятую и пропахшую табачным дымом одежду в смехотворно дорогую экспресс-прачечную. Все здесь было смехотворно дорогим. Чай с перечной мятой и крошечным кусочком песочного печенья обошелся в пятерку. Но какая разница? Ничего подобного в моей жизни еще не было. Я создала в «Белой комнате» целый мир, познакомилась с гостиничной обслугой и считала минуты до четырех часов. Мне даже было жаль, что это блаженство скоро кончится.