Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики
Шрифт:
Первые (единичные) известия о появлении троеперстия на Руси относятся к Х в. Тогда же появляются и статьи, посвященные крестному знамению и обосновывающие необходимость креститься двумя перстами;[132] появление таких статей может также косвенно свидетельствовать о распространении троеперстия. Борьба с троеперстием становится актуальной задачей после принятия греками унии с католиками (1439 г.), последующего падения Константинополя (1453 г.) и образования русской автокефальной церкви (1461 г.), когда «русское православие» начинает противопоставляться «греческому православию».[133] Эти события связываются на Руси причинно-следственными связями: автокефалия русской церкви непосредственно соотносится с Флорентийской унией, в которой одновременно видят и причину крушения Византийской империи;[134] в этих условиях естественно было с сомнением относиться к греческому обряду в том случае, если он отличался от русского. При этом проклятие на тех, кто не крестится двумя перстами, часто встречающееся в русских рукописях, восходит в конечном счете к греческим источникам; ср. чин принятия еретиков, известный как в греческом оригинале, так и в церковнославянском переводе: « ou , / Иже не крестится двема перстома, яко и Христос, да будет проклят».[135] Такое проклятие было провозглашено Стоглавым собором русской церкви в 1551 г.; в решениях Собора (гл. 31) читаем: «Аще ли кто двема
Как видим, споры о перстосложении могут иметь на Руси вероисповедный характер, что особенно ярко проявилось в расколе, вызванном реформами патриарха Никона. Когда в 1666 г. в Москве был созван собор с участием восточных патриархов, который выступил в защиту никоновских нововведений (см. выше), перед судом патриархов предстал протопоп Лазарь, который предложил обратиться к Божиему суду, для того чтобы выяснить, какой обряд является подлинным, истинно православным. «Повелите ми идти на судьбу Божию во огнь, – заявил он; – аще я сгорю, то правы новые книги [т. е. новый обряд], аще же не сгорю, то убо правы старые наши отеческие книги [т. е. старый обряд является истинно православным обрядом].[136] В основе предложения Лазаря лежит, по-видимому, практика сожжения еретиков: смерть Лазаря на костре символически означала бы, что он еретик. Будучи уверен в своей правоте, Лазарь считал, что Господь этого не допустит.[137]
В 1722 г. крестьянин Семен Костерин на следствии показал, что после обнародования указа о брадобритии и о платье «возимлъ онъ сумнніе о сложеніи перстовъ собою… и ходя в разные церкви… молился, чтобъ ему показано было явленіемъ, какъ крестное изображеніе творить двоеперстнымъ или троеперстнымъ сложеніемъ, чтоб внити в царство небесное».[138] В 1931 г. старообрядческий (беспоповский) наставник, объясняя немецкому исследователю, как следует складывать пальцы, осеняя себя крестным знамением, заявил: «Такова наша первая догма».[139] Такого рода примеры могут быть умножены. Вопрос «Како веруеши?» оказывается в этих условиях равнозначным вопросу «Како крестишися?».[140]
§ 2. Символическое значение перстосложения при двуперстном и троеперстном крестном знамении
Что же выражает тот и другой способ сложения перстов? Иначе говоря: какое значение приписывается двуперстному и троеперстному крестному знамению?
Древнерусские поучения о крестном знамении говорят о том, что сочетание указательного и среднего пальцев обозначает Богочеловечество (две природы Христа, Божественную и человеческую), а сочетание большого пальца с безымянным и мизинцем – Троицу;[141] такое понимание представлено и у старообрядцев. При этом символика Богочеловечества непосредственно соответствует представлению о распятии Христа: на кресте был распят Богочеловек, и таким образом перстосложение, как и движение руки при совершении крестного знамения, непосредственно изображает распятие Христово; в то же время идея Троицы имеет общий вероисповедный смысл: можно сказать, что человек крестится, изображая распятие Христово во имя Святой Троицы или призывая Святую Троицу. Как изображение Христа, так и изображение Троицы соответствуют словам, которыми принято вообще сопровождать крестное знамение: изображение Христа отвечает словам «Господи Исусе Христе Сыне Божий помилуй мя», изображение Троицы – словам «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа».[142]
Первоначально исповедание Троицы выражалось не перстосложением, а утроением крестного знамения, как это до сих пор имеет место в православной церкви при освящении священником воды;[143] троекратное осенение себя крестным знамением и сейчас принято у греков. После осуждения монофизитов на Халкидонском соборе 451 г. христиане, признавшие решения этого собора, перешли на двуперстное крестное знамение (ранее принято было креститься одним перстом: одноперстное крестное знамение сохранилось у монофизитов и отчасти у католиков[144]). Таким образом, двуперстное крестное знамение в свое время выражало идею Богочеловечества, но не идею Троицы. Именно так в середине ХІІ в. описывает значение перстосложения Петр Дамаскин, сочинение которого мы цитируем в основном тексте настоящей работы: [sic!] , en (ср. в славянском переводе: «Два перьста убо и едина рука являють распятаго Господа нашего Ісуса Христа во двою естеству и едином състав познаваема»).[145] В дальнейшем оно стало выражать обе идеи, и в одной из версий греческой статьи «О фрязех и о прочих латинех» , дошедшей до нас в латинском переводе, говорится: «персты в знаменованиях должны быть располагаемы так, чтобы через них означались два естества [Христа] и три лица [Троицы]…» («debeant disponi digiti in consignationibus, quod per eos duoe naturoe significentur et tres personoe…»).[146] Этот текст датируется ХІІ в.; нам еще придется вернуться к данному поучению, и мы приведем его в более полном виде. Именно так и толковалось двуперстное крестное знамение в Древней Руси; надо полагать, что такое толкование было воспринято русскими от греков.
Итак, первоначально перстосложение выражало в православной традиции идею Богочеловечества, но не идею Троицы, позднее же оно стало выражать обе идеи. Между тем, когда после реформы патриарха Никона двуперстное крестное знамение было заменено в русской церкви на троеперстное, новый способ перстосложения призван был выразить, напротив, идею Троицы, но не идею Богочеловечества; Большой московский собор 1666–1667 гг., в котором, как мы уже упоминали, приняли участие восточные патриархи, постановил: «И знаменіе честнаго и животворящаго Креста творити на себ треми первыми персты десныя руки: палецъ глаголемый, и иже близъ его глаголемый указателный, и средній, слагати в'куп во имя Отца, и Сына, и святаго Духа. Два же, глаголемый мизинецъ и иже близъ его близосредній, имти наклонены и праздны, по древнему преданію святыхъ Апостоловъ и святыхъ Отцевъ».[147] Таким образом, согласно этой формулировке мизинец и безымянный палец остаются «праздными», т. е. ничего не выражают.[148] Анонимный автор статьи «О еже коими персты десныя руки изображати крест», опубликованной в никоновской «Скрижали» 1656 г., посвящает свое рассуждение тому, что перстосложением можно и должно обозначить Троицу, но невозможно выразить идею Богочеловечества: те, кто пытаются выразить эту идею двумя пальцами, утверждает он, разделяют Божественную и человеческую природу Христа и тем самым впадают в несторианскую ересь.[149] Такое понимание, несомненно, было принято в это время у греков: так, Мелетий Пигас, будущий патриарх александрийский, в «Православном христианине» 1587 г.,[150] константинопольский патриарх Паисий в ответе московскому патриарху Никону на вопрос о перстосложении 1654 г. (ответ 24),[151] а также Дамаскин Студит († 1577) и Христофор Ангел (1575–1638),[152] объясняя символику перстосложения, говорят о Троице, но не упоминают о Богочеловечестве. Равным образом в греческой
Именно такое объяснение троеперстного крестного знамения мы находим затем в русских новообрядческих Часословах, где помещается специальная статья о том, как следует креститься:[157] согласно этому объяснению три пальца (большой, указательный и средний), сложенные вместе, знаменуют Троицу, другим же пальцам никакого значения не приписывается. Нам известны две версии такой статьи – более ранняя (она представлена, например, в Часослове 1828 г.[158]) и ее позднейшая переделка (представленная, например, в Часослове 1961 г.[159]). В первой версии крестящиеся двумя перстами обвиняются в том, что они следуют армянскому учению; такого рода обвинение имеет определенную традицию, на которой мы остановимся ниже. Во второй версии это обвинение отсутствует и упоминается возможность креститься также и двумя перстами при условии подчинения господствующей церкви.[160]
Итак, согласно учению Русской православной (новообрядческой) церкви перстосложение при крестном знамении призвано символизировать только Троицу. Парадоксальным образом это учение расходится с катехизаторской практикой: все без исключения русские священники, которые были нами опрошены, были убеждены в том, что троеперстное крестное знамение символизирует как Троицу, так и Богочеловечество: по их мнению, идея Троицы передается сочетанием большого, указательного и среднего пальцев, а идея Богочеловечества – сочетанием безымянного пальца с мизинцем.[161] Такое объяснение встречается иногда в учебниках Закона Божия, которые, тем самым, расходятся с официальным учением церкви.[162]
При таком понимании оказывается, что оба способа сложения перстов – двуперстное и троеперстное крестное знамение – выражают одно и то же содержание, хотя и расходятся на уровне выражения, т. е. используют для этого разные пальцы. Полагаем, что такого рода интерпретация троеперстия представляет собой результат переосмысления, возникшего в ходе полемики со старообрядцами. Это переосмысление мы впервые встречаем в «Жезле правления» Симеона Полоцкого (1667 г.).[163] Отвечая на упрек старообрядцев, которые утверждали, что двуперстное крестное знамение богаче по своему содержанию, чем троеперстное, поскольку символизирует как Троицу, так и Богочеловечество,[164] Симеон Полоцкий заявляет, что и троеперстное крестное знамение по существу имеет то же значение: «Глаголютъ расколницы, ъ\ко они лучше творятъ дв тайн, из'образующе двема перстома два естества Христова, трехъ же совокупленіемъ три лица Божественная. Отвтуемъ: ІАко много унше [лучше] т об тайн нами воображается, ибо трехъ первыхъ перстовъ соединеніем' первое трехъ лицъ безначалное во единств естества является пребываніе: Таже двема послднима преклоненныма перстома послдняя тайна, еже есть преклоненіе небесъ и смиренное Бога слова вочеловченіе, унше являтися можетъ».[165] То же дословно повторяет затем Афанасий, архиепископ холмогорский, в «Увете духовном» (1682 г.).[166] Еще яснее об этом говорит Платон Левшин, будущий митрополит московский, в «Увещании» к старообрядцам (1765 г.): «Мы теперь по церковному обычаю, когда из'образуемъ на себ крестъ, слагаемъ три персты, соединяя вкуп большой палецъ, указателной, и средній: а оставшіеся два к ладони пригибаемъ. А вы слагаете болшой палецъ съ двумя послдними: а указательный и средній оставляете прямостоящими… Ежели спросить васъ: длячего вы три персты большой съ послдними содиняете? вы отвчаете, что симъ, де, трехъ перстовъ соединеніемъ из'ображаемъ мы святую Троицу. Очень изрядно, чтобъ слагать персты, и ими из'ображать святую Троицу. Опять спросимъ васъ: что вы оставшимися двумя перстами указательнымъ и среднимъ из'образуете? вы отвчаете: что из'образуемъ ими два во Христ соединенныя естества, божеское и человческое. Очень изрядно, чтобъ соединять руки персты, и из' ображать ими два во Христ соединенныя естества. Пускай же теперь спросите вы насъ: что вы из' образуете тремя соединенными перстами, большимъ, указательнымъ и среднимъ. Мы вамъ тотчасъ отвчаемъ, что из' образуемъ ими святую Троицу. Ежели опять спросите: что вы из'образуете оставшимися двумя послдними перстами? мы вамъ отвчаемъ, что из'образуемъ ими два во Христ соединенныя естества. Такъ какоежъ теперь осталось между вами и нами несогласіе? нтъ никакова».[167] «Увещание» Платона многократно переиздавалось, что должно было способствовать распространению такого толкования. Его повторяет, в частности, полемизируя со старообрядцами (в 1790 г.), Никифор Феотоки, грек, обосновавшийся в России и поставленный здесь в епископы: «…Вы, равно как и мы, тремя соединенными перстами знаменіе Креста знаменуете. Различіе же состоитъ въ семъ, что вы, соединивъ два послдніе съ первымъ, простерши же междусредніе, мы же, соединивъ три первые перста и наклонивши два послдніе, Крестъ из' ображаемъ, такъ, что вами равно и нами таинство Троицы и два естества Іисуса Христа означаются. Но мы, простирая три первые перста, тройственнаго Бога первою всхъ виною быть показуемъ; наклоняя же два послдніе, снисхожденіе Божественное и смиреніе воплощенія и Креста Сына Божія [sic!], къ рук же оные соединяя, два естества его, въ одной постаси соединенныя, означаемъ. Вы же, без' всякой причины два средніе перста простирая, двумя, а не тремя перстами креститься должно, сказываете».[168] То же говорит затем и П. С. Смирнов, который ссылается при этом на «Увещание» как на мнение церкви.[169]
Как видим, интересующее нас переосмысление появляется в контексте полемики со старообрядцами, причем каждый раз оно высказывается как частное мнение, не выражая голоса церкви.
§ 3. Вопрос об особом перстосложении при священническом благословении
Наряду с троеперстием, патриарх Никон ввел в русской церкви особое перстосложение при священническом благословении: таким образом, Никон изменил способ сложения пальцев при крестном знамении не только в том случае, когда человек крестится сам, но и в том случае, когда человек – если он является священником – крестит другого или нечто другое.