Крестный отец

Пьюзо Марио

Майкл рассмеялся:

— Старик заранее знал, что так все и будет. Но теперь я никак не могу позволить себе подобную роскошь. Ты нужен мне здесь, Том, хотя бы на ближайшие две-три недели. Можешь позвонить в Лас-Вегас и предупредить жену. Скажешь, что задержишься ненадолго.

— Ты думаешь, они теперь возьмутся за тебя? — в раздумьи спросил Том.

— Дон это тоже предсказывал, — вздохнул Майкл. — Им понадобится человек из моего ближайшего окружения. Скорее всего Барзини постарается подобраться через родственника, который вне подозрения.

— Вроде меня, — усмехнулся Том.

— Ты не годишься, — в тон ему ответил Майкл. — Ирландцу

они не доверятся.

— Да какой же я ирландец? — отверг Том. — Немец наполовину, а в общем-то американец.

— Значит, ирландец, с их точки зрения, — утвердил Майкл. — Не жди, к тебе они обращаться не станут. И к Нери не пойдут, раз он замаран службой в полиции. Кроме того, они знают, что вы оба близки со мной, а рисковать им нельзя. Рокко Лампеоне тоже не годится — он, наоборот, недостаточно близок. Значит, остается либо Клеменца, либо Тессио. Ну, может быть, еще Карло Рицци.

— Бьюсь об заклад, что это будет Карло, — сдержанно сказал Том Хейген.

— Поживем — увидим, — сказал Майкл. — Во всяком случае, теперь уже недолго ждать.

Ждать действительно не пришлось долго — утром, когда Майкл с Томом завтракали, в кабинете зазвонил телефон. Майкл встал из-за стола и пошел брать трубку, а когда вернулся, лицо у него было сосредоточенное.

— Вот так, — сказал он Тому. — Игра началась. Мы условились встретиться с Барзини ровно через неделю, чтобы обговорить условия нашего с ним нового соглашения. Старое не в счет, поскольку дон умер, — и он невесело усмехнулся.

Хейген спросил:

— Звонил кто-то из наших? Кто? — Оба понимали, что посредник в данном случае и есть предатель, кто бы он ни был и какое бы место не занимал в Семье.

Майкл посмотрел прямо в глаза Тому и сказал с сожалением:

— Тессио.

Оба доели завтрак в полном молчании.

Только приступив к кофе, Том подал голос.

— Невероятно, — сказал он. — Я готов был об заклад побиться, что это будет Карло или Клеменца, на худой конец. Только не Тессио, ведь он — самый лучший из троих.

— Самый умный, — невесело сказал Майкл. — И поэтому считает свое решение единственно верным. Подставляя меня под удар Барзини, он закрепляет за собой империю Корлеоне. А оставаясь при мне, он проигрывает, по его мнению. Он не верит в мою победу, вот в чем беда. Ему кажется, что меня непременно раздавят.

Хейген спросил после длинной паузы:

— У его сомнений серьезные основания?

Майкл пожал плечами?

— Со стороны именно так все и должно казаться. Мои акции пока не котируются. Но отец учил, как ты помнишь, что лучше иметь политические связи и реальную власть, чем десять гвардий под ружьем. Думаю, что на сегодняшний день реальной властью и политическими связями я как раз обладаю, хотя, кроме меня, ты единственный, кто знает это, — он обнадеживающе улыбнулся Хейгену: — Им придется все-таки именовать меня доном. Хотя из-за Тессио просто руки опускаются, до того обидно.

— С Барзини ты сговорился о дате встречи? — спросил Том.

— Конечно. Ровно через неделю, в Бруклине, на территории Тессио, который обеспечивает безопасность, — он хмыкнул, скривив губы.

Хейген сказал:

— До той поры будь крайне осторожен.

Впервые Майкл посмотрел на Хейгена своим холодным, ничего не выражающим взглядом и сказал сухо:

— Чтобы понять это, мне советник не нужен.

Чему-чему, а осторожности у Майкла мог поучиться любой. За всю

неделю, предшествующую переговорам с Барзини, он ни разу не вышел за ворота усадьбы в Лонг-Бич, ни разу ни с кем не встречался один на один — только в присутствии телохранителя.

Однако без сложностей не обошлось. Именно в эти дни старший сын Конни и Карло Рицци должен был конфирмироваться в католической церкви. Кей обратилась к мужу с просьбой быть крестным отцом племяннику, но Майкл отказался. Кей настойчиво повторила свою просьбу.

— Сделай это для меня, Майк, — сказала она. — Я не часто прошу тебя о чем-то.

Она действительно не часто тревожила его просьбами, но тут, зная, как это важно для Конни и для Карло, сочла возможным вмешаться. Увидев, как рассерженно сверкнули глаза Майкла, она приготовилась к решительному отпору, но он вдруг, к ее удивлению, склонил голову:

— Пусть будет по-твоему. Но я не могу рисковать из-за поездки в церковь. Передай, пусть проводят конфирмацию прямо здесь, в Лонг-Бич. Все расходы я беру на себя. Если церковники заартачатся, Том Хейген уладит.

Так что за сутки до встречи и переговоров с Барзини Майкл Корлеоне выступил в роли крестного отца на конфирмации своего племянника, сына Конни и Карло Рицци. Его подарок крестнику восхитил всех своей роскошью — он преподнес мальчику золотые часы с цепочкой.

Вечером в доме Карло Рицци собралась вся верхушка семьи: оба капитана, Том Хейген, Рокко Лампеоне, вдова дона и другие близкие — все они жили рядом, в Лонг-Бич. Конни, изнемогая от переполнявших ее чувств, весь вечер липла к Майклу, норовя обнять и расцеловать то его самого, то Кей. Даже Карло Рицци расчувствовался и долго тряс руку шурину, по старинному обычаю во всеуслышание именуя его Крестным отцом. Майкл излучал дружелюбие.

Конни, обнимая Кей, восторженно шепнула ей на ухо:

— Вот увидишь, Майкл с Карло станут теперь настоящими друзьями. Такие события всех сближают.

Кей радостно сжала руку невестки.

— Как мне хотелось бы этого! — сказала она.

ЧАСТЬ VIII

ГЛАВА 30

В своем доме в Бронксе Альберт Нери старательно приводил в порядок свою старую синюю полицейскую форму. Металлическую бляху он отцепил и отложил отдельно, чтобы почистить потом. Кобура с пистолетом и ремень висели на спинке стула. Эта ранее привычная, каждодневная процедура удивительно радовала его сейчас, хотя мало что доставляло ему радость вот уже два года — с тех пор, как жена покинула Альберта Нери.

Они поженились, когда Рита только-только окончила школу, а сам Альберт Нери едва освоился с полицейской формой.

Рита воспитывалась по старым итальянским традициям, этой стеснительной темноволосой девушке родители не разрешали задерживаться на улице после десяти часов вечера. Нери очаровал ее нежный облик, ее невинность и доброе сердце.

Поначалу юная жена тоже смотрела на мужа влюбленно и преданно. Ее поражала его сверхъестественная физическая сила, но она видела и то, что Нери по-своему справедлив и имеет моральные принципы, непоколебимые и опирающиеся именно на его личную силу. Нери не был дипломатом. Если он бывал несогласен с кем-то, то не мог вежливо согласиться, а либо мрачно молчал, либо возражал. Его сицилийский темперамент в сочетании с нечеловеческой мощью наводил на окружающих ужас. Впрочем, гнев Нери никогда не обращался на красавицу жену.