Крестный отец

Пьюзо Марио

Водитель хладнокровно извлек откуда-то вчетверо сложенную десятидолларовую бумажку и попытался сунуть в кармашек на мундире Нери, Нери отодвинулся, будто не замечая жеста, отошел на тротуар и поманил водителя пальцем, перейдя с оскорбительного тона на сугубо официальный:

— Предъявите водительские права и регистрационную карточку.

Парню ничего другого не оставалось, как выйти из машины, что он и сделал крайне неохотно. Вообще-то Нери надеялся, что заставит его отогнать машину за угол, но теперь это не имело смысла: краем глаза он увидел, как по ступенькам «Плазы» к ним направляются трое мужчин — Барзини и телохранителями. Они должны были выезжать на встречу с

Майклом Корлеоне.

Один из телохранителей, увидев полицейского рядом с автомобилем, ускорил шаг и приблизился, чтобы выяснить, в чем дело.

— Есть проблемы? — обратился он к водителю.

— Да какие проблемы, — коротко отмахнулся тот. — Парень, видать, новичок — порядка в районе не знает. Вот штраф мне собрался выписать, — скривил он губы.

Барзини со вторым телохранителем уже подошли. «Какого черта?» — спросил Барзини с неудовольствием.

Нери как раз закончил делать запись в регистрационной книжке. Он вежливо вернул водителю и книжку и права, потом аккуратно закрыл свой большой блокнот и сунул его в боковой карман. И тут же неуловимым движением выхватил из кобуры пистолет — кольт 38-го калибра. Выстрелы слились все три — в один. Пули друг за дружкой точно угодили в широченную выпяченную грудь Барзини. Телохранители и шофер, словно в шоке, стояли все это время, а потом в испуге бросились бежать прочь. К тому времени, как они пришли в себя, Нери уже нырнул в густую толпу прохожих на площади, свернул за угол и вскочил в поджидавший его автомобиль. Автомобиль сейчас же помчался прочь по направлению к Девятой авеню.

В районе Челси Нери, который уже успел не только скинуть полицейскую фуражку, но и переодеться в гражданскую одежду, пересел в другой лимузин. Форма и оружие остались в прежней машине, на заднем сиденье, но Нери знал, что от них умело избавятся.

Через час он уже беседовал с Майклом Корлеоне за безопасной оградой усадьбы в Лонг-Бич.

Тессио поджидал выхода Майкла на кухне в доме старого дона, попивая кофе из большой расписной чашки, Том Хейген зашел за ним туда.

— Майкл готов ехать, — сообщил он. — Можешь позвонить Барзини, чтобы тоже выезжал.

Тессио поднялся из-за стола, прошел к висящему на столе телефонному аппарату, набрал нужный номер.

— Мы выезжаем в Бруклин, — сказал он отрывисто и повесил трубку. Потом улыбнулся Тому: — Ну, дай Бог, чтобы Майкл сумел все уладить сегодня.

Хейген ответил серьезно:

— Я не сомневаюсь в этом.

Он открыл перед Тессио кухонную дверь, и они вместе вышли на площадь, пересекли ее и оказались у двери дома Майкла. Стоящий на часах охранник заступил им дорогу:

— Хозяин велел передать, что поедет в другой машине. А вы оба поезжайте вперед.

Тессио, сдвинув брови, обернулся на Тома:

— Так нельзя поступать, Том! Черт возьми, он ломает все, не начав строить. Ведь был уговор… — не докончив фразу, Тессио запнулся, потому что от стены за их спинами отделились еще несколько молодцов и взяли их с Томом в кольцо.

Хейген мягко проговорил:

— Я тоже не поеду с тобой, Тессио.

Опытный и умный капитан все понял мгновенно и только на доли секунды самообладание изменило ему. Он понял и покорился судьбе.

— Передай Майку, — сказал он, — я действовал из чисто деловых соображений. А сам он всегда мне нравился.

Хейген кивнул:

— Он знает это.

Тессио, превозмогая себя, спросил очень тихо:

— Ты не можешь снять меня с крючка, Том? По старой дружбе?

— Не могу, — грустно покачал головой Хейген.

Он стоял и смотрел, как капитан в окружении телохранителей обреченно

идет в поджидающий его автомобиль у ворот усадьбы. Сердце Тома разрывалось от боли, в горле стоял комок тошноты. Тессио всегда был лучшим из всех. Старый дон полагался на него, как на самого себя, Разве что Люка Брази преданнее служил Семье Корлеоне. Какая жалость, что логика подвела его теперь, когда он уже не молод и когда любая ошибка становится последней.

Карло Рицци уже заметно нервничал, сидя возле открытого окна и молчащего телефона. На площади постоянно подъезжали и отъезжали машины, что-то происходило, причем что-то весьма значительное, а он опять оставался в стороне. Не удержавшись, он позвонил было Майклу, но ответил ктото из переполнявших дом охранников. Справившись у Майкла, охранник передал только, чтобы Карло набрался терпения: его позовут, когда придет время. Хозяин скоро освободится.

Это была хоть какая-то, но информация. Карло опять позвонил своей любовнице. Она уже ждала его, так что пришлось уговаривать подождать еще немного. Они сегодня непременно поужинают вместе, и он останется у нее до утра. Раз Майкл передал, что скоро освободится, значит, еще час-два, и Карло будет свободен. Сколько же может длиться даже самый серьезный и деловой разговор?

Убаюканная его ласковыми уговорами она а перестала злиться. Карло, положив трубку, решил заранее переодеться. Но только успел сменить рубашку, как в дверь постучали. «Наверное, не смогли прозвониться, ведь он долго любезничал по телефону», — подумал Карло и пошел открывать. Но на пороге стоял сам Майкл Корлеоне, и сердце Карло гулко ухнуло, а тело покрылось противным липким потом. Лицо Майкла показалось ему маской смерти из ночных кошмаров.

Он молча шагнул в прихожую, за ним — Том Хейген и Рокко Лампеоне. Все выглядели серьезно и сосредоточенно, как вестники, явившиеся к старому другу с дурными новостями. Следом за Карло все трое прошествовали в гостиную. Карло, стараясь прийти в себя от нервного потрясения, отнес было свою слабость на счет собственной фантазии. «Так нельзя, — подумал он, — надо владеть собой». Но первые же слова Майкла подействовали на Карло Рицци, как удар в солнечное сплетение.

— Пришла пора расплатиться за Сантино, — сказал Майкл.

Карло ничего не смог ответить, ноги у него стали ватными, возникла дурнота. Том Хейген и Рокко Лампеоне стояли по обе стороны от двери, так что Карло и Майкл оказались словно один на один, лицом к лицу.

— Ты навел на Санни людей Барзини, — невыразительным голосом продолжал Майкл. — Вспомни-ка спектакль, который ты разыграл перед моей сестрой! Неужели тебя, как малого ребенка, смогли уговорить, что Семью Корлеоне так легко провести?

От ужаса Карло забыл о мужской гордости, человеческом достоинстве и других понятиях. Дрожа, он еле выговорил:

— Майкл, клянусь, я ни в чем не виноват! Своими детьми клянусь! Не убивай меня, Майкл, не делай этого…

Все так же ровно Майкл сказал:

— Барзини мертв, Филипп Таталья тоже. Сегодня я свожу все счеты своей Семьи. Поэтому не повторяй неправды, не говори, что не виновен. В твоих же интересах сказать все, как есть.

Хейген и Рокко Лампеоне этот разговор удивил и несколько даже покоробил. Нет, Майкл все-таки не мог подняться до уровня своего отца. Дон не стал бы убеждать предателя покаяться, тем более, что вина его полностью доказана — в той мере, в какой вообще можно доказать чью-либо вину. Во всяком случае, разговаривать здесь не о чем. Или Майкл все еще не уверен в своих силах и хочет, чтобы Карло Рицци сам подтвердил свою вину?