Крестоносец. Византия

Марченко Геннадий Борисович

— Если я заведу такие порядки, знать меня убьёт, — серьёзно отозвался император. — Или мне придётся их всех перебить, как попытается Андроник. Хотя, и у него не вышло, да и оставлять империю беззащитной не хочется. Не хочу, чтобы что-то похожее на падение Фессалоники случилось при мне.

— Есть более человечные способы, Ваше Величество. Вы можете издать закон, о том, что землевладения людей благородного звания наследуются поровну всеми сыновьями и дочерями, включая и признанных бастардов. Одно дело — большая латифундия размером с наше графство, и совсем другое — полдюжины или десяток, если не больше, кусков этой латифундии у разных хозяев. Все младшие сыновья и бастарды, которым сейчас не светит наследство, все дочери и их мужья, которым приходится довольствоваться приданым, будут в восторге прославлять

доброго императора. Внутри знатных семейств начнётся такая грызня, что они ничего не могут возразить Вашему Величеству. А ведь у этих сыновей и дочерей тоже будут наследники, а у тех свои — так что их владения раздробятся до такой степени, что ни о каком сопротивлении императорской власти нельзя будет и мечтать. Кроме того, даже жалуя землю знати, можно не жаловать её одним большим куском, а разбрасывать небольшими кусочками по разным провинциям, как делал в Англии Вильгельм Завоеватель, распределя владения своих баронов по десятку-другому графств. На таких лоскутах трудно поднять мятеж.

— Остроумно. Но как они будут снаряжаться на службу с этих раздробившихся земель?

— Могут снарядить кого-то вскладчину, как у нас, во Франции, делали землевладельцы со времён Карла Мартелла. Или могут просто платить в вашу казну «щитовые деньги» и сидеть дома. А могут наняться в императорские войска на казённый кошт, если склонность к службе есть. И пусть делают карьеру сами, а не благодаря богатству и могуществу своего рода.

— Что скажешь, Иоанн? — поинтересовался император.

— Это просто здорово, Божественный! — заявил Каматир. — Правда, есть одно затруднение. Ещё в языческом Риме войска, служившие за деньги, охотно участвовали в мятежах своих полководцев. Да и в христианские времена мало что изменилось. Со времён Исаврийской династии и до царствования Василевса Алексея в фемах не прекращались мятежи стратигов. Как бы снова не вляпаться в то же болото.

— Что скажешь, рыцарь? — повернулся ко мне Мануил.

— Эта проблема решается просто, Ваше Величество. Святой Януарий открыл мне, что через два с лишним века в Китае будет мудрый император, который разделит власть в провинциях. Управлением гражданскими делами, сбором налогов и прочим в том же духе, занимается один человек, военными делами — другой, судебными — третий. На эти должности император будет назначать людей, которые враждовали, не могли сговориться и следили друг за другом. Даже сыновья и внуки императора не получат всю власть в своих уделах, только что-то одно из трёх. И пока потомки этого императора не откажутся от мудрых законов своего предка, эта династия будет крепко держать власть — почти три века. Кроме того, для присмотра за этими провинциальными правителями, можно создать в провинциях собрания из выборных от городов, землевладельцев в приходах, духовенства, которые будут проверять расходы и доходы, и избирать комиссии которые будут участвовать в сборе налогов. Такие провинциальные собрания появятся у нас во Франции и некоторых германских землях, века через три…

— Интересно, очень интересно, — протянул Мануил. — И почему это никому раньше не пришли в голову такие мысли? Всё это и правда может изменить империю. Вот только где взять столько верных и умных людей?

— Они под руками у Вашего Величества. Сколько в империи сирот, до которых никому нет дела? Их можно собрать в Константинополе и устроить для них приюты. Разместить их можно в Большом дворце. Он всё равно оставлен, императорский двор туда уже не вернётся. Дворец будет только ветшать, а потом разрушаться. А так принесёт пользу, дав крышу императорским учебным заведениям и приютам. Один, для мальчиков, назвать именем Святого Константина, другой, для девочек, именем Святой Ирины.

— Девочек? — удивился император.

— Ну да, Ваше величество, — кивнул я. — Воспитанники приюта не всегда будут детьми. Им понадобится создать семью. А девочек можно учить не только домоводству, но и разным ремёслам, вроде вышивания и живописи, а также лекарскому делу, травничеству, акушерству. Этот приют смогут курировать Императрица и принцессы. Больших затрат всё это не потребует, а когда дети подрастут, можно учить их тому, к чему душа лежит и способности есть. Кого в ремесленное училище — потом пойдут в императорские мастерские или откроют

своё дело и будут платить налоги. Кого — в военную или морскую школу, после обучения можно будет получить грамотных и верных командиров для армии и флота, а не назначенных за высокий род, толстый кошелёк или просто за то, что нравится. У кого тяга к наукам и искусствам — пойдут в университет. Ну а у кого талантов не окажется, тех можно поселить на пустующих землях, например, отвоёванных у магометан в Анатолии. Туда же можно поселить переселенцев из малоземельных местностей на Западе. А ещё можно запретить вывоз рабов из Чёрного моря черед Босфор и Дарданеллы. Придётся торговцам свой «живой товар», купленный у кочевников и горцев на Кавказе, сбывать в Константинополе по дешёвке. Казна империи сможет их выкупать и тоже селить на отвоёванных землях — пусть отрабатывают свою свободу. Это будет богоугодный поступок. Ведь продавать единоверцев как скотину, особенно врагам Христа — грех и мерзость перед Господом! Не за это ли, в частности, Бог покарает Константинополь через пятьдесят семь лет? А чтоб удержать население в тех местах, и привлечь местных христиан, заставив отвернуться от сельджукских правителей, можно ввести льготы для всех христианских жителей этих земель. Ваше царствование длится уже четыре с половиной года — на этот срок можно отменить налоги для новых поселенцев. Сельджуки хозяйничали в Анатолии семь с половиной десятилетий. Ровно настолько можно наполовину скостить налог для христиан в тех местах.

— Казна разорится, — возразил император.

— Не разорится, Ваше Величество, а наполнится. Как наполнится при вашем кузене. Беря помалу во многих местах, можно взять больше, чем содрав много в одном. Чем ниже налоги — тем больше расцветают торговля, ремёсла, земледелие. Множество плательщиков компенсирует малый размер налогов.

— Поглядим, попробуем, — покачал головой Мануил. — Только вот что, рыцарь… Ты сказал мне, сколько проживёт моя жена, сколько — младшая дочь. Но ты не сказал, сколько проживу я.

Я посмотрел в глаза императора.

— Ваше Величество, вы правда хотите это узнать? Я бы такого для себя не хотел.

— Мне это тоже нужно не для удовольствия. Но я хочу! — Мануил смотрел твёрдо.

— Как пожелаете. — я вздохнул и опустил взгляд. — Сентябрь 1180 года от Рождества Христова.

Несоклкьо секунд прошли в молчании, слышщно было, как жужжит муха, летая над сладкими угощеньями.

— Спасибо, рыцарь, — наконец вымолвил владыка Ромеев.

Держался он хорошо, тем самым вызвав у меня уважение.

— Я тоже хочу узнать! — не утерпел Каматир.

— Вы переживёте своего императора, Сиятельный. Но ненадолго. Регентша и её любовник-протосеваст сразу понизят вас до эпарха, а когда через год вы присоединитесь к заговору принцессы Марии и кесаря Райнеро, бросят в темницу. А узурпатор Андроник, заняв столицу, прикажет казнить вас, как врага юного императора Алексея II.

После моих слов Каматир слегка побледнел, но удержал себя в руках. Тем временем Мануил встал с кресла, Каматир и я поспешили сделать то же самое.

— Что ж, Симон де Лонэ, я доволен тобой. Разговор наш приятным не назовёшь, но пользу от него я вижу большую. За предупреждения о врагах и друзьях, за рассказ о том, что ждёт нас и окружающий мир будущем, и за твои советы ты достоин награды. Пронию жаловать не стану, для тебя это станет обузой, ты ведь в Империи не останешься, да и завистников будет поменьше.

— Спасибо, Ваше Величество! Впервые встречаю такого понимающего государя! — я не удержался от радостной реплики, и только потом сообразил, что прервал монарха! Как бы оскорбление Величия не схлопотать!

К счастью, все обошлось. Мануил и Каматир, переглянувшись, расхохотались.

— Каков, а, Иоанн? Радоваться, что не получил пронию! Расскажи кому из наших — не поверят! — и отсмеявшись, император снова обратился ко мне. — За всё, по совокупности, я жалую тебе пятнадцать литр золота[22].

Так, если я правильно помню рассказ Вима, это будет почти пять кило золота. Четыре килограмма и девятьсот двенадцать грамм, без одной четверти. А если на монеты, то 1080 безантов. Очень недурно за одну ночь разговоров. Упомянутый в разговоре с Мануилом остров Кипр Ричард Львиное Сердце, отжав у узурпатора Исака, продаст тамплиерам за двадцать тысяч.