Крестоносец. Византия
Шрифт:
Самый старший в этой Компани, лет шестидесяти, если не больше, Этьен де Бар, которого во время моих приключений в Саарбрюккене я винил в кознях брата Еноха. Похоже зря — прелат, оказывается, ушёл с крестоносцами, пока мы с Роландом прохлаждались в Клерво. Кто же тогда всё это затеял с саарбрюккенским костром, если не епископ Меца, он же титулярный кардинал-диакон Санта-Мария-ин-Космедин? Кстати, хотя Этьен де Бар тоже кардинал и старше возрастом, чем Теодвин, кардинал-епископ Санта-Руфина в церковной табели о рангах стоит чуть выше, и потому главный в этой компании именно он.
На графе-епископе Меца обычное белое епископское облачение. Блин, что ж у них все кардиналы одеты не по форме?! Внешне Этьен де Бар похож на его родича Эврара, только с поправкой на возраст, наверное, магистр Тамплиеров будет таким лет через пятнадцать.
Оттон фон Бабенберг, епископ Фрейзинга. Сводный брат Конрада от второго брака
А вот и соотечественник, так сказать, в смысле франкоподданный. Одон Дейль, в отличие от предыдущих аристократов сын простых родителей из городка в окрестностях Парижа. С юных лет обретался в аббатстве Сен-Дени, ученик Сугерия, на данный момент капеллан французской армии. Не стар и не молод, на висках пробивается седина, в серой сутане — заметно влияние учителя. Как и его почти тёзка Оттон, монах увлекается литературным творчеством, пишет хронику этого похода.
Ну и уже знакомый нам Эврар де Бар. Он ведь тоже духовное лицо, его орден не только военный, но и монашеский. Сан магистра обозначен только скромной серебряной цепью с круглым медальоном, на котором изображён герб тамплиеров — два рыцаря на одном коне. У Теодвина, Этьена де Бара и епископа Оттона епископские посохи с закрученным концом. Хотя все трое достаточно крепкие люди, особенно епископ Фрейзинга, и пока не нуждаются в подпорках, посохи, похоже, больше для солидности. Одон Дейль держит в руках восковые дощечки и стило. Все церковники смотрят с интересом, а магистр тамплиеров, мой «земляк» Одон, и, как ни странно, Этьен де Бар, ещё и с явной симпатией. Враждебности не чувствуется, и на том слава Святому Януарию. А то обвинений в ереси как-то не хотелось бы, с меня едва не случившегося файер-шоу в Саарбрюккене хватит!
После нашего прихода слово взял кайзер Конрад, который на латыни проинформировал собравшихся церковников о том, что риттер де Лонэ хочет представить на суд Церкви способы уберечь воинство Христа от «заразительных смертельных болезней», а также показать вызывающих эти болезни «гадов, именуемых микробусами, столь мельчайших, что разглядеть их можно только в увеличительное устройство, сделанное риттером де Лонэ и риттером дю Шатле, и названное микроскоп».
Речь кайзера нам переводил Вим, который с моей подачи и прибору для разглядывания микробусов придумал греческое название «микроскоп», для внушительности, а после её окончания по приглашению Конрада мне пришлось повторить свой монолог о санитарии, сопроводив её просмотром в «микроскоп» собравшимися зловредных микробусов, а также действия на них спиритуса, вина, уксуса и кипячения. Я ещё добавил, что микробусы так малы, что их могут переносить насекомые, например, комары, клопы, блохи, клещи и, кусая людей, заражать их. Ну и как в первый раз, не забыл сослаться на римлян и их мудрость. Меня поддержал Эврар де Бар, который, ссылаясь на свой военный опыт, припомнил, что в местностях с застойной водой и большим количеством комаров и других кусачих насекомых люди куда чаще болели лихорадками и прочей заразой. Его слова подтвердил и Конрад.
После моей речи развернулась дискуссия, шедшая на латыни, которой все присутствующие, кроме меня, Роланда и Пьера хорошо владели. Хотя не только Одон Дейль и Этьен де Бар с магистром Тамплиеров, происходили из франкоязычной среды, но и епископ Оттон, учившийся в Париже, свободно владел французским, да и Конрад с Теодвином, более полувека живя в верхах многоязычной империи, могли объясниться на этом языке. Но Гёза и Фружина по-французски были ни в зуб копытом, и из-за них разговор шёл на языке Овидия и Цицерона. Вообще-то, меня это даже радовало, так как перевод давал больше времени на обдумывание ответов. Тема была скользкая и небезопасная, ошибиться тут было нельзя. Хорошо хоть, церковники вроде попались вменяемые, не дураки и не фанатики.
Царственные особы, особенно женского пола, допытывались у святых отцов, точно ли Бог а не его оппонент создал «этих мерзостных микробусов», и если да, то зачем Всевышнему понадобилось сотворить «такую мерзопакость»? Церковники отвечали, что микробусов, несомненно, создал Бог, как и всё живое в нашем мире, о чём ясно сказано в Библии, а микробусы явно
Я надеялся, что мне удастся отсидеться молча, но мои надежды сокрушила королева Фружина, поинтересовавшаяс:
— А что думает обо всём этом витез[6] де Лонэ?
Ну спасибо, девочка, удружила! А ещё землячка… в прошлом… Или в будущем? Чёрт, уже запутался! Так, спокойно, сейчас главное — не схлопотать обвинение в ереси и не закончить жизнь в монастырской темнице, а то и на плахе или костре.
— Ваши Величества, Ваши Высокопреосвященства, Ваша Эминенция, Ваше Преосвященство, Святой Отец.
Я поклонился монархам, обоим кардиналам, магистру, епископу Фрейзинга и Одону.
— Честно говоря, мне трудно отвечать на этот вопрос, ведь я простой рыцарь, а не теолог, философ или подобный им учёный муж. Так что я могу только судить в меру моего разумения, и надеюсь, что присутствующие духовные особы, знающие куда больше моего, поправят меня в случае ошибок.
Церковники благосклонно кивнули, и я, немного приободрившись, продолжал:
— Здесь уже было сказано, что невидимые глазу тварюшки созданы Богом, как и прочие живые существа этого мира. С этим можно лишь согласиться. Ведь в Писании сказано, что Господь сотворил и зверей, и птиц, и рыб, и гадов — это догмат веры, который я считаю невозможным брать под сомнение. Также был вопрос, зачем Всевышний создал этих мерзостных микробусов? Вообще, в нашем мире есть много разных созданий, которые нам представляются отвратительными, опасными и вредными, при этом они полезны разным животным. Например, от крыс и мышей людям один вред, но их с удовольствием едят кошки, лисы, совы и другие звери и птицы. Также и с саранчой, которая опустошает поля, но служит кормом для птиц, как и ядовитые скорпионы. Ядовитые змеи могут убить человека свои укусом, но их самих едят аисты, цапли и прочие. Думаю, Господь в своей мудрости создал многих существ, которые люди считают вредными и отвратительными, чтобы они кормили тех животных, которые приносят нам какую-то пользу. Да и сами люди из яда тех же змей делают лекарства, едят этих змей, если нет ничего лучше, изготавливают вещи из змеиной кожи. Я был знаком с персидским купцом-христианином, объездившим чуть ли не весь Восток, он рассказывал, что ту же саранчу в Африке, да и не только там, жарят в масле и едят, возмещая недостаток продовольствия, которое она сожрала. В Индии и Китае, по его словам, люди тоже едят некоторых насекомых. Понятно, они язычники, но думаю, лучше уж так, чем голодать. Хотя, не уверен, что смог бы пересилить себя, для такой еды нужна привычка. А если вспомнить, что среди тех же змей есть не только ядовитые гадюки, но и безобидные ужи, приносящие пользу, охотясь на мышей, а среди насекомых есть не только скорпионы, клещи и прочая мерзость, но и пчёлы с гусеницами шелкопряда, дающие сладкий мёд и драгоценную шёлковую нить, то появляется мысль: а может, и среди микробусов найдутся полезные, или даже вредные, но от которых тоже удастся получить какую-то пользу для людей? Человек должен изучать мир, в котором нас поселил Бог, чтобы лучше понять замыслы Всевышнего!
— Смелое утверждение, юноша, — заметил Теодвин, перебирая чётки. — А как быть с тем, что Бог непостижим для людей, как и Его замыслы, и что пути Господни неисповедимы? Или ты с этим не согласен?
Ага, щас! Не такой я идиот, чтоб не соглашаться! Эта мысль мгновенно промелькнула в голове, после чего я стал объясняться:
— Разумеется я согласен, Ваше Высокопреосвященство, — ответил я с поклоном кардиналу-епископу Санта-Руфина. — Я добрый христианин, как я могу это отрицать? Но ведь в Писании сказано, что Бог создал нас по своему образу и подобию. А в чём это подобие? Разве в нашей грешной человеческой природе? О таком и думать смешно! Может быть, я ошибаюсь, но мне представляется, что подобие заключается в Разуме, отличающем нас от всех других живых существ на Земле, и в Свободной Воле, которая позволяет нам принимать решения в соответствии со своей совестью, беря на себя ответственность за них!
— Что скажете, брат мой?
Теодвин, продолжая перебирать чётки, повернулся к Этьену де Бару.
— Дерзко. Неожиданно. Но признаться, я не увидел в словах молодого шевалье чего-то противоречащего учению Церкви. Разве не пытаются уже больше тысячи лет наши лучшие умы хоть немного постичь Замысел Божий? И теперь мы прочли это не в огромном фолианте, а услышали простыми словами от молодого дворянина. Думаю, в этом есть Промысел Божий.
— Согласен! — поддержал епископ Оттон. — Мысли, высказанные риттером де Лонэ, выглядят интересно и увлекательно. Думаю, я напишу трактат на эту тему!