Крестоносец

Ланцов Михаил Алексеевич

Это — основа и ядро легиона.

По сотне легионеров и стрельцов сводились в манипулу. Три манипулы образовывали когорту из шестисот «юнитов», без учета командиров. Три когорты составляли ядро легиона из тысячи восьмисот пеших рядовых воинов.

Для их поддержки имелась батарея из шести легких орудий — шестифунтовых, бронзовых, короткоствольных и тонкостенных. Они были пригодны только для стрельбы картечью. Зато обладали невероятной скорострельностью в пять, а то и шесть выстрелов в минуту из-за унитарного картузного заряжания.

Мастера Иоанна

Васильевича их отливали как обычно, а потом обтачивали. Медленно. С ничтожной подачей и скоростью оборотов, чтобы всемерно снизить биение. Но это позволяло добиться почти исключительной точности геометрии. И допусков. А потом, после обточки, еще и отполировать.

Качество же отливки проверяя по колокольной системе — на слух, тщательно все простукивая — прозвания. И если что не так — отливая заготовку заново. Их ведь много Андрею не требовалось, вот он и «упарывался» в перфекционизм. Разумеется, никаких украшений ни на орудиях, ни на лафетах не имелось. Все лаконично, функционально и практично.

Кроме легкой артиллерии для усиления легиона имелось шесть тагм[2] кавалерии — по три улан и рейтар. Уланами теперь звали тех самых конных копейщиков, получившихся аналогом крылатых гусар. Рейтарами именовались конные лучники… в прошлом. Сейчас же луков у них не имелось. Зато были колесцовые карабины на характерном таком косом плечевом ремне с парой больших рейтпистолей в ольстрах[3].

Понимая, что перед легионом будут возникать самые разнообразные тактические задачи, Андрей постарался обеспечить их особыми отрядами усиления.

В первую очередь, конечно, это две тагмы драгун. То есть, тяжелых стрельцов с мушкетами. Они передвигались верхом, но сражались пешком. Особой нужды в них не имелось, так как крепких доспехов на ТВД не сыскать. Но мушкеты били далеко. И сохраняли эффективность огня по групповой цели даже на дистанции в четыреста, а то и пятьсот метров. Пусть и ограниченную. В отдельных случаях это могло очень помочь.

Также Андрей тащил с собой две нормальные бронзовые пушки. 12-фунтовые. Точнее по местной классификации кулеврины.

Их стволы изготавливали также, как и те коротыши. И в общей сумме переливали сорок девять раз, пока не удалось добиться подходящего качества. Дальше последовала медленная обточка и полировка. И водружение на весьма передовой станок. А также оснащение передком, нормальной упряжкой и зарядным ящиком.

Стреляли такие кулеврины ядрами и картечью, используя, как и остальные артиллерия легиона унитарное картузное заряжание. Конечно, на полноценные ломовые орудия они не годились. Во всяком случае в философии какого-нибудь XVIII века. Но по местным меркам выглядели очень и очень прилично, позволяя решать массу тактических задач. Тем более, что для их нужд в тигельных купольных печах с горем пополам отлили чугунные ядра, причем с очень приличной точностью, ибо работали поштучно…

Четыре десятка бойцов составляли гренадерскую ауксилию. В их задачи входило метание ручных гранат и дымовых шашек. Где руками, а где и с помощью

фустибул. Отливать чугунные гранаты Андрей не сумел. Поэтому кузнецы ему их ковали. Цилиндрические. Собирая кузечной сваркой. Дорого. Но за столь ограниченное время ничего лучше он изобразить не сумел.

Еще два десятка воинов составляли ауксилию саперов для разного рода взрывных и прочих подобных целей.

Ну и палатины — личная гвардия Андрея.

Они, в отличие от остальных легионеров, были облачены в латы. Хорошие такие добротные латы, адаптированные для пешего боя. Причем единообразные. С шлемами типа Y-образный барбют с насверленными отверстиями для лучшего слуха.

Шесть палатинов стояли при знамени легиона и были вооружены, среди всего прочего, двуручными мечами. Сорок — являлись «бодигвардами» Андрея и кроме лат еще обладали щитами, легкими копьями и прочим вооружением стандартных легионеров. Еще сорок бойцов выступали в роли костолом, будучи вооруженными люцернскими молотами и полексами. Пополам. Последняя группа из сорока палатинов гордо несла в своих руках весьма продвинутые мушкетоны с колесцовыми замками, чтобы разить своих врагов залпами картечи.

Что сие?

Терция испанцев?

Легион римлян?

Баталия швисов или ландскнехтов?

Полк Густава II Адольфа?

Андрей сам не знал ответа на этот вопрос. Химера. Жуткая химера, порожденная его воспаленной фантазией, специально под задачи, которые могли бы возникнуть в предстоящей кампании. Оставалось лишь понять, насколько это все оправдает себя. Ведь как известно человек предполагает, а Бог располагает…

[1] В первую очередь речь шла о пеммикане, гороховом концентрате, куруте (сушеном твороге), сушеных ягод с орехами и впервые используемой лапши. Кроме того, для антисептических нужд Андрей прихватил с собой крепкую самогонку тройной перегонки, то есть, почти медицинский спирт в довольно большом объеме.

[2] Тагма состояла из трех турм, а та из трех отделений по десято всадников. Итого в тагме насчитывалось 90 рядовых.

[3] Ольстр — название седельной кобуры.

Глава 9

1559 год, 27 мая, Трапезунд

— Нет, — покачал головой Андрей, когда увидел вышедшую на причал фигуру. — Только не это…

— Кто это? — спросил Спиридон.

— Тебе лучше не знать…

— Может мы решим с ней по-простому?

— Сам хочу. Но, увы… нельзя… — скрипнув зубами, произнес Андрей.

Михримах прибыла в Трапезунд на торговом корабле Генуи. С прошлого года, чтобы избежать большой войны на западе с морскими державами Сулейман открыл Босфор и Дарданеллы для итальянских торговых кораблей. И испанских. И французских. Само собой, не без таможенных сборов, однако их стало довольно много в том числе и в Черном море. Вот на одном из таких кораблей Михримах и прибыла.

Андрей наблюдал за ней издалека.