Крестоносец

Ланцов Михаил Алексеевич

Немногим за полдень, когда легион уже принял обед и немного отдохнув, продолжил движение, встретились они — османы. Точнее их воины. И встреча эта произошла самым нелепым образом — передовой дозор просто выехал на очередной холмик и заметил прямо перед собой османский авангард. Метрах в трехстах или около того.

Секунда промедления.

И бойцы дозора спешно развернув своих коней дали дера.

Османы не долго медлили. И, вскоре, всей гурьбой перевалили через этот холм. Откуда им открывался вид на медленно идущую в отдалении легионную колонну. И конницу,

что собиралась в кулак для противостояния гостям. Дозор успел передать ключевую информацию, так как имел в своем составе сигнальщика.

Звуки рога.

Звуки горнов.

Махание какими-то флажками.

И, на первый взгляд, беспорядочное движение всадников. Очень немногочисленных по меркам османского авангарда. И они явно собирались атаковать.

Дерзко. Смело. Глупо.

Во всяком случае так это выглядело со стороны османов.

Легионная пехота оставалась достаточно далеко. Основные силы Селима тоже. Поэтому командир авангарда скомандовал атаку, стремясь выслужиться перед наследником Султана. Ну а как иначе? Он, вслед за шахзаде не сомневался в неизбежном поражении этого гяура. И желал первым «пустить кровь…»

Андрей же, узнав о подходе неприятельского авангарда, лично выступил к своей кавалерии, дабы принять командование ей на себя. Вместе с отрядом персидских союзников.

Уланы спешно строились в линию.

За ними размещались рейтары и следом персы. Драгуны же, скакали к наиболее удобному для своего дела холму. Отсюда их мушкеты смогут поддержать атаку. Да — пулями на излете. Но и это — «хлеб».

Тем временем беспорядочная лава из конных воинов акынджи, немного сдобренная сипахами, перемахнула через холм. И пошла по полю, ровному как стол. И, к счастью, лишенному ирригационных каналов.

Акынджи представляли собой иррегулярную конницу, вооруженную щитами, саблями и луками. Ничего внятного из доспехов на них обычно не имелось. В силу бедности и лишнего веса, которым они не любили перегружать своих далеких от идеала легких лошадок.

Так вот эта лава акынджи была в более чем семь раз многочисленнее, чем конница легиона. И, несмотря на отсутствие внятного защитного снаряжения, чувствовала аромат успеха.

За луки никто не брался.

Кони! Прекрасные персидские кони! Каждый из которых стоил больше, чем десяток акынджи. Поэтому поранить любого такого коня — кощунство и невероятная глупость. Своим бы потом голову оторвали. Да и особого толка от лучной стрельбы в конном бою не было. Поэтому они выхватили сабли и приготовились к «собачей свалке».

У седла многих из акынджи имелись арканы. Но в бою они их не применяли, используя только для ловли людей. Обычно разбегающихся девиц, которые выглядели перспективно для продажи в рабыни.

Лава расплескалась по полю широким фронтом. И шагом направилась навстречу приближающейся легионной кавалерии во главе с Андреем.

— Ты безумец! — выкрикнул командир персидского отряда.

— Ты боишься?

— Я?! Да за кого ты меня держишь?! — взвился он, неистово

сверкнув глазами.

Андрей рассмеялся.

От души.

Прикинул расстояние до врага. И во всю мощь своих легких запел:

— Смотри на яркую звезду, которая горит в небесах неведомых, у вражеской земли!

Практически все уланы и рейтары были из числа старых бойцов. Они еще ходили в атаку под Селезневкой, на Любовшане и Гоголе. Ну, абсолютное их большинство во всяком случае. Так или иначе — они песню знали, ценили и охотно подхватили. Поэтому со слов «которая горит» началась цепная реакция — люди песню подхватывали. Вливаясь.

— И наш последний бой запомнят облака! И похоронит нас быстрая река!

Гремел хор из более чем пятисот глоток.

— Ломалась сталь и лилась кровь, в который уже раз! Но священная звезда, вела к победе нас!

Ревели люди.

Андрей вместе с Марфой доработали адаптацию, развернув ее в полную версию песни «Звезда» группы Сколот. Ну… чуть измененную, заменив Вальхаллу, Тюра, Один и прочие неудобные слова с оборотами на более подходящие. Параллельно с переводом на местный вариант русского языка.

На очередном куплете подключились уже развернувшиеся драгуны на холме. Они уже успели спешиться. Выстроились. И приготовились.

— … Быстрая река. Холодная река. Священная река.

Пропел хор этих двух кавалерийских отрядов, выстроенных в две линии. А потом завыл. Бойцы на глазах изумленных персов запрокинули головы и завыли, старательно подражая волкам.

Эффект получился феерический!

Настолько, что даже кое кто из персов к этому вою присоединился. Очень уж поразило их то, КАК эти гяуры шли в бой. Да какой бой?! Самоубийственный! И видно же — не боялись…

С холма донесся первый залп.

Драгуны, выстрелив, отходили назад и спешно крепя мушкеты в походное положение, садились верхом. Готовясь отступать немедленно.

Пули мушкетов летели далеко. Очень далеко по меркам этих лет. И на дистанции в триста-четыреста метров все еще представляли вполне значимую угрозу. Особенно для лишенных доспехов акынджи.

Вон как по густой лаве ударили!

Эффект получился, словно ни одной пули мимо. Если по этому всаднику не попали, то зацепили того, кто находился за ним.

Не так, чтобы это сильно на что-то повлияло. Все-таки, даже выбив около двухсот всадников на одном из флангов, расклад сил они не изменили.

Однако деморализовали.

Никто из акынджи не ожидал такого гостинца. Да еще с такой дистанции.

А драгуны тем временем, сели верхом и устремились за основной группой всадников. Дабы занять место в четвертой линии. За персами. Они не готовились для полноценного конного боя. Акцент был на другое сделан. Однако доспехи у них имелись. Как и клинковое оружие, которым мало-мало они умели пользоваться. Плюс — по пистолету на брата. Что делало из них вполне себе приличных воинов «на подхвате» и для прикрытия. Главное — держать ближе к своим. А то там, на холме, их могли в итоге разделать османские всадники легкой иррегулярной конницы.