Крестоносец
Шрифт:
– Лелло!
Я подхватил мальчишку, который упал на шею своего коня, перетащил его на Шанса и дал шпоры жеребцу. Рев и вопли уничтожаемой толпы оказались позади.
Лелло был еще жив, когда я снял его с коня и уложил его на снег. В темноте я не мог видеть его лица и его глаз - только слышал, как он хрипит.
– Лелло!
– простонал я.
– Ми...милорд... хол..лодно!
Он икнул, забрызгав меня кровью, и перестал хрипеть. Черная дикая ярость бросила меня в жар, выступила слезами на глазах.
– Без
– заорал я.
– Без пощады!!!!
Мой крик никто не слышал. Может быть, только Шанс. Все звуки в этом мире заглушил безумный рев хойлов, погибающих под стрелами моих воинов.
Лучшая музыка для моего слуха.
Когда все закончилось, пошел крупный снег. И лес вокруг нас наполнился воем волков, почуявших пролитую кровь и много человеческой мертвечины.
Эльфы ушли, не прощаясь. Просто ушли. Да и к лучшему, что мне не пришлось обмениваться впечатлениями о минувшем сражении с капитаном Брискаром. Мне было нечего ему сказать. Разве что поблагодарить за помощь. Но можно ли благодарить за ТАКОЕ?
– Милорд!
– Сержант Ригос выглядел, как заправский мясник. Куртка в брызгах крови, рукава засучены, в правой руке широкий кинжал.
– Пойдемте, вам надо посмотреть.
Перешагивая через разбросанные на дороге трупы погромщиков, мы подошли к месту, где стояли несколько арбалетчиков с факелами. При их свете я увидел в куче трупов Дуззара. Все верно, я не ошибся - это он привел сюда этих ублюдков. Инквизитор лежал на спине, оскалив зубы в гримасе боли и ярости. Эльфийская оперенная стрела угодила ему прямо в правый глаз.
– Значит, не ушла гадина, - сказал я, опускаясь на корточки у трупа.
– Не ушла.
В поясной сумке Дуззара я нашел кошелек с несколькими золотыми монетами, перочинный ножик, походную чернильницу и свернутый в трубку лист пергамента. Я развернул его. Пергамент был чистый, но я вспомнил о записке, которую мы прочли в конторе Атеньера. Надо дождаться возвращения Элики и показать этот свиток ей.
– Что с ним делать?
– спросил Ригос.
– Ничего, - я встал, сунул свиток в свой кошель.
– Он хотел скормить нас упырям, так пусть теперь сам кормит волков. Заслужил.
– Да, милорд. Может, отрезать ему голову и выставить над воротами? Пусть все видят, что ждет предателей.
– Да. Это будет справедливо.
– Будет сделано, милорд.
– Возьмите, Матьен, - я протянул сержанту найденные у Дуззара золотые.
– Разделите между всеми.
– Благодарю покорно, ваша милость.
– Вы закончили?
– Да, милорд. Никого в живых не оставили. Все мертвы. Если кто и сумел сбежать, далеко не уйдет - полон лес волков.
– Тогда помогите мне доставить Лелло в цитадель.
– Конечно, милорд...
Ворота Фор-Авек были открыты. И за
– Встаньте, люди!
– крикнул я.
– Вы не рабы, а я не ваш король. Встаньте!
Горожане подчинились. По толпе прошел тихий ропот и смолк. Стало очень тихо. И лишь изредка, проезжая по этому затихшему скорбному живому коридору, я слышал плач младенцев и всхлипывания женщин, увидевших мертвого Лелло, которого шесть стрелков Ригоса несли на солдатском плаще, слышал тихие голоса, благодарившие меня:
– Спасибо вам, милорд, спасибо!
– Да благословит вас Матерь-Воительница, милорд шевалье!
– Благословенны будьте, милорд шевалье! Вы спасли меня и моего ребенка...
– Без вас нас бы всех убили. Спасибо вам!
– Бедный мальчик! Упокой Матерь его душу...
– Спасибо вам, спасибо! Да хранит вас Матерь!
– Вот они, наши мальчики!
– Нетрезвая, пестро одетая девица выскочила из толпы и кинулась на шею Ригосу.
– Живы, хвала Матери! Сегодня всем дам бесплатно!
Послышались смешки, толпа оживилась. Шок у этих людей начал проходить.
– Вина!
– закричало сразу несколько голосов.
– Выпьем за здоровье императора и нашего шевалье!
– Вина!
– подхватили в толпе.
– Слава! Слава!
Ну вот, началось, подумал я. Сегодня эти люди будут праздновать свое избавление от смерти. Сегодня в Фор-Авек будет весело. Всем будет весело, кроме меня.
Оказывается, у любой победы бывает очень горький привкус.
Привкус невосполнимой потери.
Отряд, посланный мной на север, вернулся через неделю. Пейре лучше меня справился с заданием - он уничтожил основные силы мятежников и не потерял ни одного человека. Но, главное, Элика вернулась живой и невредимой. И с обидой на меня. Никаких эмоций при встрече, только сдержанное, издевательски-почтительное приветствие ("Целую руки, милорд шевалье!"). Сойдя с коня, эльфка тут же потребовала приготовить ей ванну и ушла в свои покои.
Отчет де Торона был по-военному сухим и лишенным красочных тошнотворных подробностей. Зато пана Домаша было не унять, особенно после того, как в замковой трапезной, где я распорядился накрыть стол для де Торона и его людей, он принял на грудь пару ковкалей местной полынной водки.