Крестоносец

Астахов Андрей Львович

– Конечно, батюшка, - Тьерри подмигнул мне и вышел.

– Садитесь, мой друг, - де Фаллен-старший показал мне на свободный стул.
– И давайте без церемоний. Сразу скажу, вы мне симпатичны. И Тьерри прожжужал мне о вас все уши. Вы для него чуть ли не герой.

– Он преувеличивает.

– А мне кажется, нет. О вас говорят даже на Высоком Соборе, а это что-то, да значит. Безвестный пришелец ниоткуда менее чем за полгода заставил говорить о себе и нажил себе немало друзей...

– И врагов, не так ли?

– И врагов, - кивнул скарбничий.
–

Их меньше, чем тех, кто к вам расположен, но не стоит их недооценивать.

– Вы хотели поговорить со мной о моих врагах?

– Давайте обо всем по порядку. В первую очередь поговорим о вашей наивности и неискушенности. Вы ведь считаете, что вступление в братство откроет вам все пути к богатству и славе?

– Я хочу только одного: быть с любимой девушкой. Политика и слава меня не интересуют.

– Вы на самом деле так любите эту эльфку?

– Больше жизни.

– Странные слова. Хотя чему я удивляюсь, вы ведь очень молоды. В вашем возрасте любовь кажется главным счастьем в жизни. Но неужели и вам впрямь считаете, что вашу любовь принимают за чистую монету?

– Что вы имеете в виду?

– То, что ваш мотив для вступления в братство многим кажется неубедительным.

– Ах, вот вы о чем...
– Я перевел дух: больше всего я боялся услышать от де Фаллена что-то вроде: "Домино не воспринимает твою любовь всерьез, парень. Поищи себе другую подружку".
– Знаете, мне плевать, кому что кажется.

– Не сомневаюсь. Но давайте попробуем помечтать. Вы получили свою девушку и обрели счастье. Что дальше?

– У меня будет Домино, и больше мне ничего не нужно.

– Вы не хотите сделать карьеру в братстве?

– К чему мне она?
– Я тут подумал, что де Фаллен вобщем-то говорит здравые вещи.
– Я простой человек. Мне уже намекнули, что летать высоко у меня не выйдет.

– А вы бы хотели летать высоко?

– Нет. Оттуда больно падать.

– Верно. Падать с большой высоты очень больно. Но и ползать по земле не совсем приятно. Теперь по поводу вашей простоты. Вы - наследник рода Квинси, одной из самых благородных и древних фамилий в империи. И это к чему-то вас обязывает, сударь.

– Между тем на меня все равно смотрят как на выскочку и простолюдина.

– Со временем станут смотреть по-другому. Не будем забывать Устав ордена, где в самой преамбуле говорится: "Да будут братья равны друг другу, да будут едино драгоценны для нас сын короля и сын скартебеля!" Обстоятельства вашего вступления в орден забудутся очень скоро, останутся ваша фамилия и ваши деяния на благо империи и ордена.

– Почему вы решили дать мне денег?
– не выдержал я.

– По трем причинам. Во-первых, друг моего сына всегда может рассчитывать на мое расположение. Во-вторых, ваш добрый наставник сэр Роберт не оставил после себя золотых гор. В-третьих, мне хотелось испортить настроение тем, кто пытался поставить вас в неловкое положение.

– Маршалу Бонлису?

– И не только ему. Я же сказал, у вас есть друзья, и у

вас есть недруги, - де Фаллен долил себе вина в кубок.
– Но вы несправедливы к маршалу. Ногаре де Бонлис храбрый воин и честный человек, но он слишком спесив. Он, как цепной пес, готов разорвать всякого, кто посягает на дворянские привилегии, одна из которых - служба империи и матери-церкви в рядах братства.

– Значит, у меня есть враги могущественнее маршала де Бонлиса?

– Я не сказал "враги". Враг и недруг - немного разные вещи, юноша. Не льстите себе, вы пока еще не успели нажить себе настоящих врагов. Никто не испытывает к вам настоящей вражды. Лишь настороженность и недоверие. Ну, может быть, герцог Ян де Хох Лотарийский желает вашей крови - вы ведь грубо обошлись с его сыном?

– Вы и это знаете?

– Конечно. Вы сейчас некая диковинка. За вами наблюдают десятки внимательных глаз. Примерно так же, как зеваки на рынке смотрят на привезенное издалека чудище в клетке. Многие в братстве задают себе один вопрос: как получилось, что сэр Роберт де Квинси и сам Луис де Аврано, прямой потомок Гугона де Маньена, облагодетельствовали простолюдина, свалившегося с Луны, нет ли тут злого колдовства или еще чего?

– Понимаю, - сказал я с горечью.
– Вы тоже задаете себе этот вопрос?

– Представьте, да. И пытаюсь ответить на него.

– И каков же ответ?

– Он зависит от вашего согласия помочь мне.

– И потому вы решили выступить в роли благодетеля? Или, как говорят в моем мире, спонсора?

– Ах, юноша, вы действительно сама наивность! Вы считаете меня идиотом, который всерьез полагает, что сможет купить вашу преданность и дружбу за пятьдесят монет? Или вы так дешево себя цените?

– Тогда я ничего не понимаю.

– Верно, - де Фаллен перестал улыбаться.
– В братстве назревают перемены. Великий магистр Эльмар де Ганнон смертельно болен. Сколько он еще проживет - месяц, два, три - не суть важно, главное в том, что очень скоро нам придется выбирать нового магистра и новый путь, по которому пойдет братство. По нашим законам будут предложены три кандидатуры на должность магистра братства: первую назовет сам де Ганнон в своей духовной, вторую предложит император, третью - совет выборщиков из числа братьев, по одному от каждого конвента братства. Не исключено, что все они назовут одного и того же человека. Но я знаю, что единодушия не будет.

– Почему вы так уверены?

– Я знаю это. Я почти уверен, что де Ганнон и конвенты предложат одинаковую кандидатуру, а именно маршала де Бонлиса. Де Ганнон очень дружен с великим маршалом, а уж сейчас, когда де Ганнон страдает от своей болезни особенно сильно, они стали еще ближе. Почти не сомневаюсь, что в духовной нынешнего магистра будет названо имя графа де Ретура.

– Вы не сказали о второй кандидатуре.

– Ее представит Высокому Собору сам император Алерий Великий. И я вас уверяю, что его величество назовет совсем другого человека - не Бонлиса.